Дети Хаоса - Дункан Дэйв

— Сотри письмо. Пошли за моим мужем! Скажи ему, чтобы привел Свидетельницу.

Салтайя вытерла пот со лба. Почему она вообще мирится с этим городом, с этой раскаленной печкой? Изначально причина заключалась в том, что именно здесь Терек, старший из братьев, прошел посвящение в Герои, религиозный культ Веру. Мать Ксаран! Это было тридцать пять лет назад! Терек помогал и другим стать веристами, тут же, в Скьяре. И именно в Скьяре Стралг завоевал титул лорда крови, Первого вериста.

До него этот титул ничего не значил, но с самого первого дня Стралг задумал командовать всеми Героями Вигелии. Его раны еще не зажили, а он уже прогнал старейшин и прибрал к рукам деньги города, чтобы организовать свою кампанию. Всего за десять лет он добился власти над всей Гранью, веристами и непосвященными. Скьяр он сделал столицей главным образом потому, что город находился в центре страны и имел хорошие дороги. Здесь невыносимо, невозможно жить, но для него удобно. Кроме того, город очень богат и в состоянии обеспечивать всем необходимым армию и огромный правительственный аппарат.

Когда Стралг отправился покорять Флоренгию, он официально оставил управлять Вигелией своих братьев и зятя, а на самом деле передал все в руки Салтайи. Карвак умер, когда восстал Джат-Ногул. Терек, Хорольд и Эйд тут же подавили мятеж и в качестве наказания разграбили город. А больше за прошедшие пятнадцать лет ничего и не изменилось.

Она снова начала расхаживать взад и вперед, и ее мозолистые ноги с шорохом касались плиток пола.

— Дальше!

Последовало очередное письмо от Стралга с просьбой прислать еще воинов, которое она проигнорировала. Война затянулась, а Герои не возвращались, если не считать тех, кто так сильно покалечился, что уже не мог сражаться, хотя им и удалось пройти через перевал. Подготовка веристов занимала годы, поэтому посвященными становилось ровно столько воинов, сколько Терек мог провести через перевал Нардалборга за сезон. Пополнение войск подождет.

— Дальше!

Затем шло требование золота. Это было что-то новенькое. В начале кампании Стралга в Вигелию стекались целые реки трофеев и рабов. Поток начал иссякать, когда возникло сопротивление, и новая просьба означала, что появились проблемы с содержанием орды. Салтайя продиктовала письмо, которое следовало отправить во все города под управлением Эйда, и мысленно сделала заметку вызвать казначея из храма Веру, где хранилась большая часть ценностей Скьяра. Кроме того, ей придется попросить денег у местных укристов.

Интересно, почему не идет ее слабоумный муженек?.. Она прошла через занавеску в освещенную лампами комнату. Ударила волна тяжелого, удушающего воздуха. Два писаря и юноша испуганно подняли головы.

— Стража! — рявкнула Салтайя.

У дальней двери тут же появился верист, который почти полностью заполнил собой дверной проем.

— Миледи?

Она с удовлетворением отметила, что он напуган не меньше, чем писари, хотя в два раза ее больше и намного моложе.

— Где сатрап?

Юноша открыл рот, оглянулся и со вздохом облегчения отошел в сторону.

— Вот он, миледи.

Эйд вошел в комнату без оружия и босяком, его накидка была повязана вокруг тела, точно полотенце. Он всегда отличался внушительными размерами, теперь же стал в два раза больше, оброс волосами с головы до ног и напоминал быка с двумя рожками на голове и с животным запахом. Вне всякого сомнения — по крайней мере Салтайя в этом не сомневалась, — его вызвали из постели какой-нибудь женщины. Она не позволяла ему прикасаться к себе уже много лет. Он запыхался — и Салтайя обрадовалась этой демонстрации послушания.

Как только он вошел, в комнате сразу стало тесно. Писари поспешно разбежались по углам и пытались не смотреть на его ноги, которые Эйд редко оставлял голыми. Свидетельница Мэйн, шедшая за ним крошечная женщина, была полностью укутана в белую накидку, скрывавшую даже руки. Она походила на отброшенную наволочку рядом с великаном.

Эйд что-то вопросительно проворчал и зевнул.

— Я хочу знать, где находятся три заложника из Селебры.

По закону, Свидетельницы отвечали на вопросы только самого Стралга и его троих вождей, Эйда, Терека и Хорольда. Салтайе приходилось задавать все свои вопросы через них.

— Отвечай, — прорычал Эйд.

Некоторые мэйнистки потребовали бы, чтобы он повторил вопрос. Эта же оказалась более сговорчивой, или ей хотелось побыстрее вернуться в постель.

— Ни один из них не находится в пределах моей досягаемости.

— Что говорит Мудрость? — спросила Салтайя.

Мудрость — коллективное знание культа, однако ее пути часть таинства, секрет, известный лишь в Монастыре из Слоновой Кости в Бергашамме.

— Отвечай, — потребовал Эйд.

— Девушка отправилась вглубь страны, в поместье своего опекуна в Кирне. У нас нет никаких оснований думать, что Бенард Селебр покинул Косорд, и что Орландо Селебр не в Нардалборге.

— Укрист Вигсон здесь, в Скьяре?

— Да. Работает в своей конторе.

Как правило, Свидетельницы не выдавали лишних сведений, если их не спрашивали, но эта была молодой и, судя по всему, хотела выслужиться.

Хорошо. Салтайя уже хотела отпустить обоих, когда проснулась ее врожденная осмотрительность.

— Первый заложник из Селебры, самый старший… расскажи о нем.

— Он умер, — сказала женщина в белом.

— Ты подтверждаешь, что он прекратил свое физическое существование в общепринятом смысле этого слова? Ты не использовала слово «умер», придавая ему какое-то особое значение, принятое среди последователей вашего культа?

Она уже не раз ловила их на полуправде.

— Мальчик Дантио Селебр умер четырнадцать лет назад от шока и потери крови, его сердце остановилось. Так говорит Мудрость. Вам сообщали об этом три раза.

— Ты можешь идти. — Салтайя кивнула сатрапу. — И ты тоже, милый. Только пришли мне командира охоты Перага Хротгатсона. У меня для него поручение.

— Сама за ним посылай. — Эйд поплелся за прорицательницей.

— Нет, — сказала Салтайя. — Тыпойдешь иприведешь его.

Муж замер на месте, и на мгновение ей даже почудилось, что придется использовать силу, но он сдался и вышел, цокая ногами по полу, точно копытами.

Значит, решено. Она сама доставит девушку в Трайфорс. Разумеется, не на колеснице. Тряска, пыль, жара и дождь не для Королевы Теней. Они поплывут по реке.

ГЛАВА 4

Старейшая проснулась с осознанием того, что умирает. Смерть пронизывала все ее существо, точно ползучие растения, стремительно распространяющиеся по лесу. Что бы ни думали простые люди, Свидетельницы Мэйн не предсказывали будущее; это слово стало их особой шуткой, напоминанием о том, что богов нельзя подчинить собственной воле. Благословением прорицателей было знание, и Старейшая понимала: ей не суждено встать с постели. Это факт, а не пророчество. У нее уже похолодели руки и ноги, они ей больше не принадлежали.

Она лежала, не шевелясь, стараясь успокоить слабое, неровно бьющееся сердце. Упрекая себя за страх. Ругая за печаль. Она бы хотела еще многое сделать, но смерти на такие вещи наплевать. Ей следовало быть благодарной за эти несколько мгновений — дар священной Мэйн. Старейшей Свидетельнице всегда дается право на прощание, чтобы она могла назвать имя преемницы. Некоторым позволяют уйти после особого благословения богини.

Поистине, Мэйн одарила ее долгой жизнью! Она была Старейшей материнского дома в Монастыре из Слоновой Кости города Бергашамма и, таким образом, Старейшей из всех Свидетельниц на Вигелианской Грани. Она уже состарилась, когда много лет назад стала наместницей богини. В былые времена ее звали Ночная Птица, но за прошедшие годы это имя ни разу не произнесли вслух. Ее правление нельзя было назвать простым; пожалуй, оно оказалось самым тяжелым, и она до сих пор сомневалась, верный ли сделала выбор. Мудрейшая из детей богини не могла оценить, правильно ли прожила жизнь. Впрочем, об этом можно не волноваться. Очень скоро богиня ответит на ее вопросы и разрешит все загадки.