Эхо минувшего (СИ) - Карпов Илья Витальевич
– Хо-хо! Город порока! – улыбнулся Вайс. – Наслышан. Злачное местечко. Не думал, что у вас настолько длинные руки, господин Раухель.
– К сожалению, этими самыми руками меня и задушили. – грустно улыбнулся тот. – Жрец, которого мы привезли сюда, в Пламенный замок, поведал о запретном колдовстве, о том, что трансформация возможна. Тогда-то Дериану и захотелось большего…
Раухель рассказал изумлённому Вайсу всё. О выращенном в пещере драконе и наёмничьем отряде, посланном убить чудовище. О покушении на лорда Алистера и убийстве леди Лиристель, родственницы халантирского короля, что послужило поводом к войне. И, наконец, о страшном ритуале, навсегда оборвавшем род Рейнаров.
– Только тогда я понял, кем или чем он хочет стать. Теперь не проходит ни дня, чтобы я не проклинал себя за то, что не только не помешал Дериану творить весь этот ужас, но даже помогал претворить его план в жизнь. Нет больше в Энгате дома Рейнаров. Побочные ветви оборваны и не имеют права наследования, Марис мёртв, как и Мирана, а Дериан больше не человек.
– Ну, тело девчонки Рейнаров так и не нашли, а вот вы в моих глазах и в самом деле стали совсем другим человеком.
– Вы хотели сказать, чудовищем, – добавил Раухель. – Только чудовище способно собственными руками уничтожить то, что любит. А ведь я любил эту жизнь, гордился верным служением дому Рейнаров, искренне верил, что Дериан будет лучшим правителем, нежели его брат. Теперь же всего этого нет. Я ошибся и собственными руками уничтожил мир, в котором прожил всю жизнь.
Вайс провёл ладонью по лысине и, взглянув на окошко, откуда пробивался свет, ухмыльнулся.
– Знаете, в чём разница между нами? Да, я плохой человек, как и вы. Более того, я дрянной человек. Я убивал, делал гадкие дела, чтобы выжить самому и вырастить дочь. Но я понимаю и принимаю это всю жизнь. Не прикрываюсь честью, высшей справедливостью, верностью и прочим дерьмом, которым местные лорды пудрят мозги тем, кто им служит. Это и позволяет мне спокойно спать по ночам. Вы же, Раухель, всю жизнь пытались оправдаться в собственных глазах тем, что делаете блага для своего господина, для своего города и страны. И что же в итоге? Мы оба в темнице. Но здравый рассудок удалось сохранить лишь мне.
– Я вас не понимаю.
– Видите ли, Раухель, – вздохнул Вайс, – люди готовы лезть из кожи вон, чтобы казаться себе лучше, чем они есть. Подают милостыню, ходят в храмы, надеясь, что боги вознаградят их за это. Я же в этом отношении предпочитаю оставаться честным. И в первую очередь перед самим собой. Быть может, только такой скверный человек, как я, сумел бы остановить чудовище, которым, как говорите, вы стали. Но меня самого ввели в заблуждение, и вот теперь мы оба сидим здесь.
Вайс ненадолго замолчал и продолжил:
– По крайней мере, вы честно в этом признаётесь, что уже достойно уважения. Многие на вашем месте до последнего отнекивались, не желая признавать последствия собственных дел. Мы с вами, Раухель, бесспорно, пара негодяев, но негодяев честных, принимающих себя. К слову, вас, кажется, зовут Йоахим?
– Да, верно… – рассеянно ответил Раухель.
– Забавно, – здоровый уголок губ Вайса искривился в улыбке. – Нет ли у вас в роду анмодцев?
– Не припомню. А зачем вы спрашиваете?
– Йоахим – имя хоть и ригенское, но происходит из Анмода. Только там оно звучит как «Джоах». Мать рассказывала, она из анмади была. А вот отец-имперец редкой сволочью оказался, бросил её ещё до моего рождения. Когда-то больше всего на свете я хотел найти его и выбить все зубы, а потом как-то отлегло.
– Стало быть, вы родом из Анмода?
– Из имперского приграничья. Житья там таким, как мы с матерью, не было, но мы кое как справлялись. Вот только имя мне сменить пришлось. Матушка при рождении Ирмосом нарекла, в честь анмодского святого, а когда я устал разбивать носы тем, кто меня дразнил, пришлось стать Рихардом. И если кто-то из ваших предков тоже происходит из Анмода, то это чертовским примечательное совпадение, что мы оказались здесь вдвоём. Неспроста это.
– Фамилию, я полагаю, вы себе тоже выдумали, – улыбнулся Раухель.
– Верно, – кивнул наёмник и добавил, улыбнувшись: – «Вайс» – «белый», с моим цветом кожи некоторым болванам это тоже казалось смешным.
– Но зачем же выбрали именно это слово?
– Чтобы поводы сломать нос не пропали совсем. Иначе было бы совсем скучно.
За дверью послышался шум, затем неспешные шаги, а спустя некоторое время дверь в камеру открылась, и тюремщик бросил на пол миску с плоскими и круглыми, похожими на большие монеты, штуками. Не сказав ни слова, он покинул темницу.
– Имбирные пирожные, – с отвращением проговорил Раухель. – Когда-то были моим излюбленным лакомством, а теперь смотреть на них не могу.
– Тогда вы не будете возражать, если я подкреплюсь?
– Как хотите. Только оставьте пару штук или просто крошки. Мне… нужно.
Вайс почувствовал, как к горлу подкатил ком, вспомнив, для чего Раухель использует ставшие ненавистными пирожные. Но голод уже давал о себе знать, и наёмник с жадностью принялся запихивать сладкую выпечку в рот.
– Неплохо бы это чем-нибудь запить, – проговорил он с набитым ртом. – Воду хоть вам приносят?
– Да, но только ближе к вечеру. Вчерашнюю я случайно расплескал, когда случился припадок.
– Паршиво… Слушайте, вы, похоже, сносно определяете день, вечер и ночь. Так почему же не знаете, сколько дней провели здесь?
– Поначалу пытался считать, но потом запутался. И эти сны…
– Что ещё за сны?
– Иногда снится, будто я просыпаюсь и провожу день в камере, потом засыпаю во сне и просыпаюсь уже наяву. Тогда-то я и понял, что начинаю сходить с ума.
Жуя очередное пирожное, Вайс подавился и закашлялся.
– Чёртова... Морнераль… – говорил он с кашлем. – Саму бы… её так… кормить… без воды…
– Должно быть, госпожа Морнераль уже освоилась в Пламенном замке?
– Чёрта с два!.. – выпалил Вайс, и крошки полетели изо рта. – Ноги она отсюда… делать собирается. Видать, дракона испугалась.
– А как же этот мальчик? Как его имя…
– Делвин? Ей на него плевать. Жалко мальчишку, ничего хорошего ему без неё не светит. Местные лорды налетят, как стервятники, да на куски порвут. Если бы мне только выбраться, я б его с собой увёз. Подальше из этого проклятого замка.
– Вы к нему привязались, – осторожно проговорил Раухель.
– Он оказался втянут во взрослые интриги против воли. Когда я вёз мальчишку сюда, я и представить не мог, чем всё это обернётся. Теперь чувствую себя виноватым. Сам с головой нырнул в чан с дерьмом и его за собой утащил…
– Когда я впервые увидел вас, вы показались мне более толстокожим человеком. Скажу прямо, неспособным на сострадание к детям.
– А вы показались мне неспособным кататься по полу и мочиться в штаны, – огрызнулся Вайс и добавил: – Все мы не такие, какими кажемся на первый взгляд. Тот ублюдок, что продавал детей в бордель, я уверен, тоже для многих был образцом рыцарской добродетели… К слову, Раухель, вы ведь держали Дракенталь в руках. Неужто не знали о том, что творится в местных красных домах?
Бывший глава тайной службы сглотнул и заёрзал на месте.
– Чёрт побери… Да вы всё знали. И наверняка покрывали эту сволочь.
– Красные дома Дракенталя – богатейший источник информации, – с виноватым видом сказал Раухель. – Мне нужно было быть в курсе ходивших в городе слухов, а за сведения обычно приходится платить…
– Туда. Продавали. Детей.
Вайс поднялся на ноги и навис над сжавшимся Раухелем, заслонив свет. Он схватил бывшего главу тайной службы за горло и с ожесточением проговорил, глядя прямо в глаза:
– Узнай я об этом раньше, всё то, что я проделал с сиром Калленом, я не задумываясь сделал бы с вами.
Сказав это, он оттолкнул Раухеля, и тот повалился на солому. Некоторое время Вайс простоял, отвернувшись к двери, пока бывший глава тайной службы прокашливался. Вскоре наёмник вновь заговорил.
