Анастасия Калямина - Волшебство на грани 2
Что я творю? Она же сейчас обидится и уйдет! И будет совершенно права.
Но Декабрина, как ни в чем не бывало, оставалась рядом. Она придумала собственный кодекс чести, которому следовала, и не могла прекратить свою помощь именно сейчас. Было видно, что данное решение ей давалось с трудом, что она перешагивала через себя каждый раз, как находила того, кто в ней нуждался, и исполняла до поры до времени роль сопровождающего. Разве могут так поступать те, кто ничего не чувствует? Вряд ли.
- Прости, - я не должен лезть ей в душу и копаться в её прошлом. Даже, если она и была хладнокровной убийцей, но теперь-то это не так!
- Ничего страшного, - И она улыбнулась, сделав вид, что забыла то, что я наговорил. - Ты решил, куда идём?
14
Кульково
Сулитерия, конечно, могла вытерпеть всё, но точно не соседство в одной комнате с Тюбенцием. Тот, конечно, согласился спать на кресле, благородно уступив девушке кровать, но Сулитерия не ожидала увидеть его голым после душа, приняв который, он не посчитал нужным закрыться в комнате, чтобы облачить себя в выделенную добрым хозяином дома одежду без посторонних глаз. Так сильно Сулитерии еще никогда не приходилось краснеть, сгорая от чувства неловкости. Странно было то, что Тюбенций считал нормальным, когда незнакомая девушка видит его нагим, не думая, что данное зрелище может считаться кем-то зазорным.
Конечно, разместились они в этом доме не насовсем, но Сулитерию раздражало здесь абсолютно всё, начиная от пола и заканчивая табуретками и бледно-зелеными занавесочками на окнах, которые смотрелись грязно-жухлыми, словно их и не стирали никогда. Их с Тюбенцием комнатка была очень тесная и больше напоминала каморку. А еще с коридора постоянно доносился запах свежего хлеба, ведь дверь непосредственно в пекарню, переделанную под это дело поветь, плохо закрывалась, позволяя соблазнительным запахам проникать в сам дом. Подмастерья (юные пекари), коих было три человека, оживленно галдели, а старик Игнар, который позвал Зольтера поглазеть на дело всей своей жизни, был очень рад общению с ними, и похоже, вел себя даже громче, чем его ученики. Сулитерию возмущало, что Игнар занимался выпечкой даже по ночам, не прекращая травить со своими подмастерьями, что жили прямо в пекарне, всякие анекдоты, половина которых были не слишком приличного содержания. Плюс еще Зольтер, который расспрашивал старика Игнара о том, как снять проклятие с моего отца или облегчить его муки, попав в эту задорную компанию, тут же поспешил добавить в их коллекцию хохм смешные рассказы о своей работе, даже не подозревая о том, что агитирует юных пекарей служить в ДС. Ворочаясь ночью в кровати, совершенно потеряв надежду уснуть, Сулитерия прижала голову подушкой, под доносившийся с повети хохот юморных любителей выпечки и храп Тюбенция, разлегшегося на ковре на шерстяном одеяле. И это был второй день их пребывания в гостях у Игнара, в деревне Кульково, которая на удивление колдуньи, совсем не была городом, хоть и проживали там больше шестидесяти человек, которых охранял бдительных гарнизон умелых солдат, расположившийся в деревянной крепости, которая теоретически должна была сдерживать силу тех, кто хотел разграбить деревню и обладала смешной пародией на откидной мост через ров. А рва и не наблюдалось.
Домишко у старика Игнара был весьма большой (аж три этажа из дерева), с покатой крышей и петушком-флюгером, вращавшемся на ветру. Старик был вдовцом, а его дети давно покинули деревню, которая, как выяснил Зольтер, называлась Кульково. Сам пекарь Игнар отказался переезжать в город, упрямо выпекая жителям деревеньки, вместе со своими тремя мальчиками-подмастерьями свежий хлеб.
Мой отец чувствовал себя хуже, периодически приходил в сознание, мучаясь от не проходящей боли полученного ранения и проваливался в беспокойный сон, ворочаясь в бреду, воображая, что видит меня, но не может вызволить из беды. Мокрая тряпка с его лба постоянно съезжала, и Зольтер приходил поправлять её, а так же терпеливо ассистировал старику Игнару, когда тот делал моему отцу перевязку лёгкой тканью, похожей на бинт. Золотский уже смирился с тем, что ничего внятного по поводу того, как исцелить моего отца, от старика не услышит и ходил по деревне, ища местных знахарей, но те только руками разводили, когда оказывались у постели Прохора Мылченко, уверяя, что не могут ничем помочь, что смерть за ним скоро придёт. Зольтер хмурился, но никогда им не грубил, не теряя надежду исцелить своего лучшего друга. Хоть они и общались на работе на "вы" и Золотский теоретически был его подчинённым, но в неофициальной обстановке мужчины всегда переходили на "ты".
Когда настал третий день их пребывания здесь, то нервы у всех начали сдавать. Мой отец все реже приходил в сознание, а когда приходил, то звал меня и возмущался, почему я не откликаюсь. Сулитерия в очередной раз отправилась на центральную площадь, где собирались местные торгаши, чтобы покормить прирученную Декабриной птицу троллей. Птица эта возомнила себя владычицей площади и никого к себе не подпускала, так что, никто не мог сместить с этого места гордую пернатую тварь, смотрящую на всех свысока. Правда, для Сулитерии птица делала исключение, понимая, что эта странная девушка её кормит, и не огрызалась на колдунью, которая приходила с кастрюлькой свежих куриных потрохов, которые выпрашивал у своего соседа Старик Игнар взамен на хлеб, озаботившись проблемой пропитания крылатой хищницы. Хотя, сама Сулитерия же предпочитала, чтобы тварь подохла от голода, ну или улетела обратно в вонючее поселение троллей и постоянно бурчала сквозь зубы ругательства, бросая в пасть ненасытному монстру очередной кусок. Только, насчет этого не заикалась. Зольтер, воодушевленный тем, что такая интересная зверушка стала "ручной", всё мечтал однажды совершить на чудище полёт. А в этот день и вовсе решил отправиться в путешествие с целью отыскать лекарство против проклятия и поставить своего начальника на ноги. Уже вышел из дома пекаря Игнара, мысленно простившись с друзьями и направился к площади, пытаясь придумать, как объяснить Сулитерии, что ему нужно позаимствовать птицу, даже не думая о том, как управлять чудовищем и чего от него ожидать. И именно в этот светлый момент по деревушке разлетелся тревожный сигнал труб дозорных, надо сказать, очень громкий, проникающий в каждую щель, заставляя сердце замереть от необоснованного страха.
За очередным поворотом Золотский и вовсе чуть не был сбит с ног половиной отряда дозорных деревни, которые спешно покидали свою казарму, держа оружие наготове и направляясь на стену.
- Что такое? - спросил у одного из стражников эльф, понимающий, что ничего хорошего ожидать не стоит.
