Татьяна Русуберг - Глаза ворона
Воины усадили вновь прибывших на землю рядом с хохлатыми. Каю пришлось усесться, скрестив ноги, прямо напротив странной парочки, конечно, так, что у Токе не было возможности рассмотреть его спину. Но тут случилось нечто, заставившее Токе позабыть о мучившей его загадке. Некоторое время пялившийся на необычную физиономию и белые косички Кая бугай небрежно пнул своего товарища:
— Глянь-ка, Элиас! Еще одна девчонка, только не в моем вкусе — мордой не вышла! — Верзила загоготал, показывая щербатые зубы. Названный Элиасом его не поддержал, только молча уставился в пыль у своих ног. Кай улыбнулся растянувшемуся в тени хохлатому:
— Не советую со мной ссориться. — Голос его был совершенно спокоен, и это, вкупе с улыбкой, Токе очень не понравилось.
— Да? А что ты со мной сделаешь, красотка? — Губы чужака шевелились, будто два жирных червя, выплевывая унизительные слова. — Зацелуешь насмерть? — Он опять заржал. — Глянь, Элиас, эта девка мне глазки строит!
Воины Скавра, ухмыляясь, наблюдали за происходящим, очевидно не собираясь вмешиваться. Они не слышали рассказа Клыка и не ожидали от связанных, сидящих на земле рабов никакого подвоха. Они все еще улыбались, когда Кай резко выбросил ноги вперед: носок левой вошел бугаю между ног, а ребро правой ступни ударило его под подбородок. Здоровяк треснулся затылком о бортик фуры и сполз в пыль, поскуливая и зажимая руками промежность. Только тут опомнившиеся воины закрыли рты и навалились на Кая, пиная его ногами и оттаскивая подальше от поверженного хохлатого. Били, впрочем, не как гайены, вполсилы: за раба Скавровы деньги были плачены, портить собственность господина не годилось. На лице второго хохлатого никакого сочувствия к судьбе товарища не отразилось. Он коротко, с удивлением глянул на давшего отпор бугаю незнакомца и снова уставил взгляд в землю.
Надсмотрщики, утомившись, оставили скорчившегося в пыли, вжавшего голову в плечи раба, и Токе, наконец, смог разглядеть, что скрывалось между лопаток Кая. На смуглой коже с багровыми следами от бянь раскинул крылья серебристо-белый рисунок, заполненный сложным узором. Парню были видны только части огромного символа, начинавшегося у основания шеи и исчезавшего под поясом драных штанов. Если это и была татуировка, то она ничем не напоминала ту собачью голову, что украшала кисть Клыка. Гораздо больше она походила на… ожог. В странном рисунке сочетались красота и сложность. Токе поежился при мысли о том, какой инструмент мог навечно вытравить его в человеческой коже. Каю, наконец, удалось приподняться с земли, и Токе встретился с его ночными глазами. Одного взгляда хватило хозяину татуировки, чтобы понять, что парнишка видел все. Но тут их заслонили друг от друга ноги церруканского воина: рабам начали раздавать воду.
Токе тоже напоили из узконосого медного чайника, и вовремя: в последний раз он пил перед тем, как покинуть корабль гайенов. Потом они долго сидели молча: рабам запретили разговаривать — от греха. У Токе жутко ломило плечи. Он завидовал хохлатым, руки которых хоть и были тоже связаны за спиной, но обычным узлом. Наконец появился Скавр, да не один! Его сопровождал седовласый дядечка, крепкий и мускулистый, несмотря на возраст, с твердым лицом, левая половина которого была обезображена шрамом от уха до подбородка. Дядечка тащил на цепи последнее приобретение Скавра: паренька немногим старше Токе, высокого и хорошо сложенного, явно не церруканца. Кожа его отличалась не тронутой солнцем белизной, волосы почему-то стояли дыбом и были разноцветными: светлыми у корней и ярко-вишневыми на концах. Но особенно поразили северянина мелкие металлические колечки, болтавшиеся в брови и нижней губе невероятного парня. Неужели это еще один, особенно жестокий, способ клеймить рабов? Поймав себя на том, что сидит с широко открытым ртом, Токе поспешил захлопнуть его: «Интересно, сколько же Скавр отвалил за такое чудо и откуда оно вылезло?»
От мясника не укрылась ни унылая физиономия бугая с лиловеющим отпечатком Каева сапога, ни коллекция похожих отпечатков на обнаженном торсе Кая. Скавр нахмурился:
— Что здесь произошло? — бросил он тому из воинов, который, вероятно, был оставлен старшим. На взгляд Токе, этот тип ничем не отличался от остальных — разве что неимоверно кустистыми бровями, которые срослись на переносице. Глаза воина забегали, он явно робел перед Скавром:
— Ничего страшного, сейджин. Два раба подрались, но мы их тут же разняли.
— Я же велел не спускать со Слепого глаз! Так где были ваши глаза, на базарных бабах? И как это связанные рабы умудрились у вас подраться?!
Под яростным напором Скавра бровастый даже отступил на шаг:
— Мы и не спускали глаз, сейджин, клянусь Ягуаром! Но все так быстро произошло… Только что они сидели, разговаривали, а тут этот… Слепой… как пнет большого по яйцам! И в лицо! Он ногами дерется, сволочь!
— Они что же, поспорили на что-то? — с любопытством спросил Скавр.
— Почему поспорили? — удивился бровастый. — Нет. Просто этот, — воин ткнул пальцем в направлении бугая, — Слепого женщиной обозвал…
Если бы при этих словах надсмотрщик не ухмыльнулся, возможно, он сохранил бы зубы. Но бровастый растянул губы в сальной ухмылке, и кулак Скавра, усиленный рядом толстых колец, разбил смеющийся рот:
— Это твой недосмотр! Они же еще не принесли присягу! Еще раз подобное случится — сам отправишься на арену! Этот раб, — Скавр кивнул на Кая, — в похожей ситуации уже убил человека, причем вооруженного. Ты понял?
Бровастый часто закивал, утирая рукавом окровавленный подбородок:
— Да, сейджин.
— Ты лично несешь за него ответственность! Доставишь всех в целости и сохранности в школу. С тобой пойдет Яра. Я поеду вперед.
— Будет сделано, сейджин. Коня господину Скавру! — кривясь от боли в разбитых губах, крикнул бровастый.
После отбытия мясника за старшего при рабах остался седой со шрамом — Яра. Токе не понял, было ли это его настоящее имя или прозвище: «яра» значило «шрам» по-церрукански. Надсмотрщики вытащили откуда-то длинную цепь, к которой с равными промежутками крепились металлические кольца. Как оказалось, это были ошейники, которые запирались на шеях рабов здоровым ключом, болтавшимся у пояса Яры. Их всех выстроили в линию и приковали к цепи, так что впереди оказались хохлатые, а замыкающими — Кай и парень с вишневыми волосами. Токе поместили в середине, между Арконом и Бекмесом.
Их вывели с Рыночной площади, и вскоре они оказались у ворот во внутренней стене. Тут тоже стояла стража, которая, однако, пропустила маленький отряд без вопросов: видимо, Скавра и его людей здесь хорошо знали. Довольно долго они шли по богатым кварталам. Улицы здесь были шире и все мощеные, что намного уменьшало количество носящейся в воздухе пыли. Дома — из белого камня, в несколько этажей. За их оградами часто виднелись зеленые макушки деревьев: там росли сады. Оттуда иногда доносилось пение проточной воды. Аркон шепнул Токе на ухо, что это были фонтаны, но Токе не понял, что это такое, пока не увидел фонтан сам.
