Феликс Крес - Король просторов
— Я до сих пор не знаю, жив тот капитан или нет, — пояснила она. — Если жив — следует считаться с его возможными действиями.
— Разве отсутствие таковых не свидетельствует о том, что он все же мертв?
Слова эти были произнесены с превосходным акцентом и столь безупречной дикцией, что происхождение и положение в обществе этого человека не могли вызывать ни малейших сомнений. Это был представитель одного из древних гаррийских родов, воспитанный в строгих принципах гаррийского дворца.
— Возможно, — ответила Алида. — Но, несмотря на это, Трибунал не прекратит следствие, самое большее — оно перейдет на более низкие уровни тамошней иерархии. Это означает, что оно будет вестись медленнее, но тем вероятнее, что оно завершится вообще. Нижние этажи этого заведения меньше поддаются внушению, чем вершина. — Она чуть улыбнулась. — Обычный урядник, может быть, не слишком тщеславен, но именно поэтому он подобен гончему псу. Он не бросит следа, ибо так его выдрессировали.
— Что ты в таком случае предлагаешь, госпожа? Ведь ты не можешь просто исчезнуть, слишком многим ты нужна.
— Знаю, — сказала она. — Мы их уберем.
— Кого? — не понял он.
— Баватара и Елену.
Мужчина молчал.
— Честно говоря, госпожа, — наконец сухо проговорил он, — я готов предположить, что ты шутишь.
— Честно говоря, господин, — ответила она тем же тоном, — я могла бы предположить, что вы не понимаете.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга, после чего она улыбнулась той ничего не говорящей улыбкой, которая должна была понравиться любому мужчине.
— Ваше высочество… позвольте спросить: если мы не в состоянии убрать двоих, к чему вообще вся эта игра в какое-то восстание?
Он покачал головой:
— Я не говорю, что это невозможно. Я говорю, что это нелегко. И мало того, что я не знаю, нужно ли это, к тому же у меня еще есть сомнения, не вредно ли это. Этих людей уже месяц кормят фальшивыми сведениями о восстании и его предполагаемом ходе. Если теперь на их место придет кто-то другой, трудно сказать, не разрушит ли нам всю игру его свежий острый взгляд.
— Нет, господин, поскольку это будет наш человек.
Он замолчал.
— Кого ты имеешь в виду?
— Себя.
Он даже не пытался скрыть изумление:
— Нет, госпожа, боюсь, ты и в самом деле слишком высоко замахиваешься! Этот пост — один из самых важных во всей провинции, если вообще не во всей империи. Протеже высших сановников напрасно его добиваются, и притом это люди весьма высокого происхождения… Прости, госпожа, но твоя фамилия…
— Фамилию очень легко поменять. Если я захочу, завтра я буду женой господина Кахеля Догонора. К тому же все так замечательно складывается, ведь Догонор всем своим сердцем и имуществом поддерживает политику Кирлана! — предупредила она его протест.
Мужчина сел.
— Но… — ошеломленно проговорил он, — ведь ему шестьдесят с лишним!
Алида лукаво улыбнулась:
— Вот именно.
Она пожала плечами.
— Послушайте, ваше высочество, — предупредила она очередные возражения, — ситуация нам крайне благоприятствует. Только что всплыла скандальная история с покупкой ответственных должностей и постов: как вы знаете, в этом, к сожалению, замешаны главным образом наши люди. Мы оба знаем, что им мало чем можно помочь, их ждет тюрьма — разве что им удастся бежать. Но в этом случае от них не будет никакой пользы. И все же есть редкая возможность обратить поражение в успех. Я хочу знать, готовы ли эти люди пожертвовать собой ради дела. Впрочем, жертва не слишком велика, ведь сразу же после восстания все заключенные получат свободу.
— Жертвовать всем, даже жизнью — священный долг каждого из нас, сурово, с некоторым пафосом, ответил он.
— Отлично. — Она старательно скрыла иронию. — Нужно сфабриковать доказательства и втянуть в этот скандал тех двоих. Вопрос лишь в том, будут ли готовы при дворе Князя-Представителя в это поверить?
— Насчет этого я как раз бы не беспокоился.
— Похоже, влияние вашего высочества, естественно тайное влияние, там просто огромно, — скорее утвердительно, нежели вопросительно сказала Алида.
Он уклонился от ответа.
— В любом случае, — добавила она, — Второй Представитель Верховного Судьи — протеже князя.
— Знаю.
— Значит? Если Баватар и Елена вынуждены будут уйти…
— Нет, госпожа. Его благородие Ф.Б.Ц.Нальвер — человек чересчур… мелкий для того, чтобы отдать в его руки пост Верховного Судьи. В конце концов, ты ведь видишь на этом посту себя?
Она чуть наклонила голову.
— Верховного Судью назначают не каждый день, — заметила она. — Должно прийти согласие Кирлана, а его не будет до зимы… Таким образом, Нальвер будет оставаться на своем посту несколько месяцев, пользуясь молчаливым благоволением и поддержкой своего покровителя. За это время он добьется таких успехов, что сам император сочтет его весьма полезным.
Ее собеседник озадаченно смотрел на нее.
— Нальвер — моя марионетка, — пояснила она. — По его ходатайству я с легкостью получу временную должность Второй Представительницы. Чего еще нужно?
— О, Шернь! — только и сказал он.
— И что, теперь я должна объяснять вашему высочеству, какую пользу принесет восстанию тот факт, что я буду править Трибуналом?
Он молчал, пытаясь найти слабые места в ее рассуждениях.
— Прости, госпожа, что я об этом упоминаю, но… твое прошлое…
Она громко расхохоталась:
— Вы думаете, никто не доверит подобный пост проститутке? О, ваше высочество… Я ведь не портовая шлюха, что болтается на панели!
Он поморщился, услышав вульгарное слово.
— У меня бывают мужчины из самых благородных родов, порой занимающие очень высокие должности… Естественно, я с ними сплю. Но найдите мне среди них хотя бы одного, кто вслух назовет меня шлюхой! Каждый знает, что это правда, но никто в этом не признается. Ее благородие Эрра Алида достойное украшение любого общества Старого Района, женщина кристальной чистоты и сама добродетель. Мало того, в моих руках немало фактов, которые в состоянии скомпрометировать пол-Драна, стоит только им всплыть на белый свет! Кто, ваше высочество, осмелится выступить против меня?
Он молчаливо признал ее правоту.
— Кроме того, — добавила она, — Кирлан, даже Дорона (я имею в виду двор Представителя) не питают каких-либо предубеждений к… гм, какой бы то ни было профессии.
— Мне кажется, — госпожа, — с некоторой неохотой заметил он, — что и ты тоже не питаешь никаких предубеждений.
