Рэйя - Наследие Говорящих
Снейп отложил в сторону исчёрканный красными чернилами лист пергамента с экзаменационной работой очередного болвана, взял следующую работу, и как только его взгляд наткнулся на фамилию студента, зельевар мог с уверенностью сказать, что работа будет написана блестяще. Поттер по–другому зелья и не сдавал. Прочитав работу мальчишки и сделав из вредности пару уточняющих пометок, декан Слизерина поставил заслуженное «Превосходно» и задумчиво повертел в руках пергамент.
В последнее время наследник Поттеров вел себя очень странно, если не сказать больше. Северус до сих пор с каким‑то внутренним холодком вспоминал взгляд мальчика, когда они обнаружили первую жертву. Почему двенадцатилетний ребенок так спокойно отреагировал на ту девочку? Казалось, ему было глубоко плевать, даже если бы та была мертва. Легкая скука и отстраненное любопытство, вот и всё, что увидел в зеленых глазах Снейп. И это был тот самый Поттер, который открыто демонстрировал все свои эмоции? Беспокоился обо всех по любому пустяку и был так доброжелателен с каждым встречным?
А потом… потом на голову мальчишки посыпались ужасные обвинения. Не было и дня, когда в его сторону не летели презрительные взгляды и обидные слова, и это было уже слишком для двенадцатилетнего мальчика. Для такого искреннего ранимого… э–э-э… сопляка.
Северус видел, что Гарри остро реагирует на происходящее, часто слышал от слизеринских старшекурсников, что того третирует чуть ли не половина школы и предполагал, что словами дело не ограничится. Несколько раз Северус поднимал эту тему с Дамблдором, выражая свою обеспокоенность сложившейся ситуацией, но директор на это только беспомощно разводил руками:
— Но что я могу сделать? – говорил он, Снейп презрительно фыркнул.
— Вы директор Хогвартса, полагаю, у вас есть какое‑то влияние на студентов, иначе от школы давно остались бы только руины.
— И как ты предлагаешь «повлиять» на них? – спокойно уточнил Альбус. — Объявить во время ужина, что фигура Гарри Поттера отныне является неприкосновенной?
Честное слово, если бы не мягкие интонации, Северус подумал бы, что Дамблдор язвит.
— Рано или поздно эти нападки плохо закончатся для вашего Золотого мальчика, — как можно безразличнее заявил он. — Поттер сейчас в одном шаге от пропасти, директор, и ваше бездействие толкает его вниз.
— Я понимаю, что ты хочешь сказать, Северус, и понимаю, что мальчик тебе глубоко не безразличен, — на этих словах слизеринский декан презрительно фыркнул, выражая своё несогласие. Директор, не обратив на это внимания, продолжил тем же мягким успокаивающим тоном: — Но я также понимаю, что есть вещи, с которыми Гарри должен справиться сам, иначе, как он научится бороться с трудностями?
— А вам не думается, что с такого рода трудностями сложновато справиться двенадцатилетнему мальчишке? – холодно заявил Снейп. – Тем более, когда речь заходит о рукоприкладстве.
Лицо директора помрачнело.
— У тебя есть основания опасаться, что кто‑то хочет причинить ему вред? – тихо спросил Альбус.
— А у вас нет? – язвительно поинтересовался Снейп. — Во имя Мерлина, Альбус! Вы хоть в курсе, какие слухи ходят по школе? Ещё пара нападений, и от Поттера даже мокрого места не останется. Не мне вам говорить, как непредсказуемо опасен может быть человеческий страх… и как жестоки могут быть дети.
— Ты прав, — директор печально покивал, глядя куда‑то в сторону, — но пока все что мы можем — это приглядывать за мальчиком, чтобы с ним ничего не случилось.
В итоге всё, чего Снейп смог добиться от Дамблдора, это пространной речи о всеобщем благе, любви и всепрощении, которая не произвела на учащихся ни грамма впечатления, зато побудила некоторых из них к решительным действиям, закончившихся для Поттера сломанными ребрами и очередным ударом по его хрупкому душевному равновесию. А уж чего стоило мальчику вести себя как обычно после недвусмысленных подозрений Помфри оставалось загадкой. Северус до сих пор не мог забыть потухший, разочарованный взгляд Гарри и это воспоминание каждый раз отражалось неприкрытой злостью в его взгляде, когда зельевар смотрел в сторону школьной медсестры. Альбус пытался, как обычно, сгладить углы и всех оправдать, но от презрения Северуса, Поппи не спасло даже открытое раскаяние, когда она пришла к директору, дабы покаяться о случившемся и попросить найти ей замену. Конечно, директор её не уволил, устроив очередной сеанс душеспасительной слёзной психотерапии, который почему‑то включал в себя присутствие Снейпа. Северус не знал, чего добивался директор, но судя по возвышенным эпитетам и проникновенным речам, старик ждал, что Снейп и убитая горем Поппи падут в объятия друг друга и проведут остаток вечера, поливая ковер в директорском кабинете слезами раскаяния и осознания. В реальности же декан Слизерина даже не потрудился дослушать эту трагикомедию до конца. Сухо указав на то, что какое бы сильное раскаяние ни испытывала Помфри, это ни на секунду не оправдывает полное отсутствие у неё человечности и элементарного профессионализма, он покинул кабинет Альбуса. Душевное состояние Поппи совершенно не волновало зельевара, потому что на данном этапе у него было о ком побеспокоиться и без неё, хотя декан Слизерина искренне не представлял, как помочь Поттеру.
Вскоре Северус вообще перестал узнавать в мальчишке Гарри Поттера, это был другой ребенок, больше похожий на того хладнокровного незнакомца, что безразлично взирал на обездвиженную студентку в пустынном коридоре. Только этот вариант к тому же был дерзким, озлобленным и жестким, даже Грейнджер с трудом переносила его общество. Снейп ошибался, думая, что Поттер сломается. Вместо этого мальчик просто стал полной своей противоположностью, предпочитая отвечать агрессией на агрессию, и это просто не могло хорошо закончиться.
Слизеринцы в большинстве своем старались игнорировать подобное поведение, хотя Северус видел, что многие из них стали очень косо смотреть на Мальчика–который–выжил. Но среди них был один–единственный человек, чья реакция интересовала мастера зелий больше всего, и этому спокойному собранному студенту до Поттера вообще не было никакого дела. Снейп знал, что Том и Гарри были очень близки и то, что происходящее совсем не трогало Арчера, почему‑то беспокоило Северуса. Он помнил, как тяжело Том переживал в прошлом году, когда Поттера отравили, и по всем законам логики, сейчас Арчер должен был с ума от беспокойства сходить и первым вставать на защиту друга. Так что же произошло между мальчиками?
Казалось с каждым днём ситуация становится всё более накаленной и непредсказуемой, но вдруг всё в корне переменилось. Это случилось через день после ареста Хагрида и через два дня после того, как Поттера выпустили из лазарета.
