Валентин Егоров - Граф Орлофф (СИ)
Развод мушкетерских рот и королевского гвардейского полка производился в не очень-то презентабельном месте. Французы всегда были прагматичной нацией, они мало внимания обращали на внешнюю красоту какой-либо местности. К тому или иному вопросу они подходили с точки зрения практического удобства, скажем, удобна ли данная площадка для проведения военного смотра. К тому же я не сказал бы, что и сам этот церемониал был красочным зрелищем, мушкетеры и гвардейцы переходили с места на место, беря свои мушкеты наперевес, на плечо или готовясь из них стрелять.
Королевские мушкетеры Франции никогда не умели и, по-моему, даже и не стремились к торжественному прохождению парадным строем перед королевскими особами. Они и сейчас чуть ли не толпой пришли на эту площадку для смотров и выстроились в нечто подобие шеренги. Их капитаны громко выкрикивали различные команды, а мушкетеры, каждая рота имела свой цвет одежды, с некоторой медлительностью выполняли эти команды. Со стороны королевские мушкетеры выглядели очень медлительными и неповоротливыми солдатами, но я хорошо понимал, что это совершенно не так. Сейчас передо мной находились, возможно, самые опытные, хорошо обученные и дисциплинированные французские войска. Каждый из мушкетеров имел прекрасную военную подготовку на уровне армейского офицера, блестяще владел мушкетом и своей шпагой. Мушкетерские роты часто рассматривались, как королевские резервы офицерских кадров для гвардейских и армейских частей и подразделений.
Несколько интереснее было наблюдать за разводом гвардейского полка, но опять-таки сравнивая этот церемониал, производимый французским полком и гвардейским полком лейб-гвардии нашего государя во многом отличался. При разводе нашего полка звучала музыка, слышались резкие команды офицеров, которые моментально и очень четко исполнялись солдатами гвардейцами, которые демонстрировали высочайшую выучку и дисциплинированность. Французы же и в этом случае продемонстрировали свой национальный прагматизм. Одним словом, очень скоро я потерял интерес ко всему, что происходило на смотровой площадке и начал присматриваться к окружающим меня и Конона Зотова людям. С момента появления в расположении этой французской воинской части под Версалем, я еще не видел Филиппа II герцога Орлеанского.
Оказывается, этот развод мушкетеров и гвардейцев производился специально для консулов и послов европейских государств, с которыми Франция поддерживала дипломатические отношения. Филипп, как говорится, воспользовался оказией и от своего имени, а не от имени короля Луи XIV, пригласил представителей Московского государства в моем лице на военный смотр. Таким образом, французы выдержали дипломатические нормы, Франция пока еще не поддерживала каких-либо особо тесных отношений с новой Московией. Поэтому русские представители, как бы присутствовали на этом церемониале, но лишь в качестве частных гостей герцога Орлеанского, в жилах которого текла королевская кровь, но не самого короля французского. Принимая во внимание тот факт, что дипломатических отношений между нашими государствами еще не существовали, то иными словами, мы как бы были и одновременно нас как бы не было на этом чисто дипломатическом мероприятии королевского двора Франции.
Едва не запутавшись в хитросплетениях французской королевской дипломатии, я с громадным интересом начал присматриваться к своим коллегам по дипломатическому и разведывательному, одно другому не мешает, корпусу. С иностранными дипломатами я был, в принципе, не очень-то хорошо знаком. Многое о том или ином человеке, дипломате, разведчике и авантюристе в одном лице, я слышал, но лично не был ему представлен. Эти люди в свою очередь, видимо, были неплохо наслышаны и о моем существовании, поэтому с интересом на меня посматривали, приветственными кивками головы выражали свое удовольствие видеть меня и капитан-лейтенанта Конона Зотова.
Британский посол Джон Далримпл, шотландец на службе британской монархии и полный генерал, в свое время английские войска по его командование брали французский город Лилль, на своем прекрасном жеребце подскакал ко мне и торжественно пожал руку. Я с ним был полностью в этом согласен, врага своего государства лучше знать в лицо и поддерживать с ним хорошие отношения. Но вот прусский посланник Эзекиель Шпангейм, известный в Европе коллекционер и нумизмат, проявил свойственную своей национальности предосторожность. Головой-то он кивал, но ко мне не подскакал и руки не жал, как его заместитель барон фон Руге, который так радостно хлопнул меня по плечу и весело прокричал о том, что он должен мне ужин. При таком наблюдательном и все видящем народе я не стал демонстрировать того полного взаимопонимания, которое тайно существовало между нами, а лишь холодно улыбнулся ему в ответ.
Глава 15
Французские гвардейцы так же, как и королевские мушкетеры, не произвели на меня и Конона Зотова особо большого впечатления. Мы оба были настроены на то, что развод королевского гвардейского полка будет оформлен, как великолепное праздничное мероприятие. Но наши надежды не оправдались, ничего нового в военной области из этого церемониала мы не подчеркнули. Особенно расстроился Конон, он предполагал, что на этом мероприятии будет присутствовать сам король Луи XIV, с которым он мог бы обговорить свою проблему. Но смотр подходил к концу, а нашей группой, по-прежнему, занимался какой-то гвардейский капитан, который на вопросы о дальнейшей программе для иностранных гостей не отвечал, а только загадочно улыбался.
Когда перед нами прошла последняя рота гвардейского полка, то члены нашей группы, послы и посланники иностранных государств, собрались возвращаться в свои посольства и представительства. Капитан-лейтенант Зотов был в совершенно расстроенных чувствах, ему опять не удалось решить свою государственную проблему. Я же в этот момент оглядывался вокруг, надеясь глазами разыскать Филиппа, ведь он в своем приглашении писал о том, что будет рад сам лично меня и пани Яну приветствовать. Неужели, он из-за отсутствия полячки отказал мне в своем расположении?!
Но в этот момент на дороге, ведущей к площадке, где происходил развод, показалась небольшая кавалькада, карета в сопровождении нескольких всадников. Когда карета приблизилась, то среди послов и посланников пошел шепоток о том, что на дверцах кареты нанесены королевские лилии, что означало, что к нам прибыл французский король. И действительно королевская карета вскоре остановились, неизвестно откуда появившиеся слуги бросились расстилать красный ковер от кареты до невысокого подиума, которого ранее на этом пригорке не было. Другие слуги помогли королю Луи XIV, спуститься из кареты и под локоток повели к подиуму. Сопровождающий нас гвардейский капитан предложил нам всем спешиться, присоединиться к королю на подиуме для того, чтобы вместе с ним понаблюдать за последним этапом церемониала этого военного смотра.
