Пэт Ходжилл - Парадокс чести
Подогревая для своей хозяйки бокал приправленного пряностями сидра, Рута бросила на неё быстрый взгляд через плечо.
Джеймс, скрестив ноги, сидела на спальной подушке, локти покоятся на коленях, а подбородок на сцепленных руках, и, нахмурившись, вглядывалась в огонь под бронзовым бассейном. Уже в который раз убедившись в том, что он не может вместиться к ней на колени, барс Жур свернулся вокруг неё, примостив подбородок на её бедро. Мерцающий свет выхватывал из теней черты ее изящного лица и контуры тела. Она распустила свои длинные волосы, но отложила гребень в сторону уже после нескольких рассеянных заходов. Рута подала ей кубок, подобрала гребень и встала за ней на колени.
За прошедший год Джеймс, несомненно, неоднократно проявляла себя способной ученицей, думала кадетка, продираясь зубцами сквозь прочную пелену густого, иссиня-чёрного шёлка. Уже давно минули те времена, когда Рута видела что-то странное в присутствии леди хайборн в Тентире. Остальные кадеты, по большей части, чувствовали то же самое. Но были рандоны — по крайней мере, некоторые из них — кто так и не смог разглядеть за родословной подлинных, хотя и довольно странных, способностей. Конечно, оставался ещё один день испытаний, но Джеймс нужно было заполучить по меньшей мере два белых, просто, чтобы выйти на безубыточный уровень, а какая на это надежда? Сама Рута не заслужила пока что ни чёрного, ни белого, но это было вполне обычным для большинства кендар. Когда ей приходило на ум, что будущее её десятки могло сильно зависеть от судьбы их командира, она выталкивала эти мысли на задворки сознания.
Джеймс напряглась.
— Простите, — пробормотала Рута, расправляясь с клубком волос.
— Там, в огне. Рута, выуди мне эту головёшку. Нет, вон ту.
Было трудно понять, что именно она имеет в виду, так что Рута выгребла из очага не меньше половины всех головней. Джеймс подобрала одну из них.
— Чёрт, — сказала она. — Матушка Рвагга просто не даёт мне забыть.
Рута уставилась на маленький, чёрный сучок, испещренный красными прожилками, который Джеймс перебрасывала в своих закрытых перчатками руках.
— Что это, леди?
Улыбка Джеймс искривилась. — На этот раз, не просто костяшка. Это сустав пальца Сгоревшего Человека. Это всё решает.
— Что, леди? — спросила Рута, но так и не получила никакого ответа.
Довольно скоро, они завернулись в одеяла и уснули. Когда Рута проснулась следующим утром, с Журом, свернувшимся рядом с ней, Джеймс уже ушла.
Глава XVIII
Канун Лета
60-й день весны
IИ снова, как и в день зимнего солнцестояния, Джейм разглядывала внутренний двор Киторна через внешние ворота. На этот раз между плитами пола вместо снега поднимались дикие цветы, а она сидела верхом на Бел-Тайри, оставив Черепа в училище в качестве резерва на будущее.
В остальном внутренний квадрат Киторна был всё так же полон кричаще ярких, суетящихся фигур: Земляная Женщина металась по сторонам в своих блестящих, широких юбках; Падающий Человек шелестел чёрными перьями; а Съеденная Когда-то скрючилась под накидкой из шкуры сома, мрачно выглядывая наружу сквозь распахнутые рыбьи челюсти. Отсутствовал только Сгоревший Человек, хотя в северном углу громоздился костяной костёр, принижая своим видом миниатюрный глиняный домик Земляной Женщины, бассейн Съеденной Когда-то и ивовую клетку Падающего Человека. Остальные мерикиты вовсю сновали вокруг, очищая квадрат и расставляя факелы.
Всё это также очень походило на предыдущий Канун Лета, когда Хатч обманом вовлек её в борьбу за звание Любимчика Земляной Женщины. Отсюда был виден змеевидный орнамент, что обрамлял зев колодца, ведущего прямо в глотку Речной Змеи; вон и выемка, где Змея заявила свои права на предыдущего Любимчика, за исключением его обрезанных ступней. В целом вся сцена, сейчас и тогда, освещалась пламенеющим закатом, придающим всему окружению оттенки кроваво-красных теней.
Шаман, носящий юбки Земляной Женщины, заметил Джейм и прорысил вперёд к ней, чтобы поздороваться. Под соломенным париком и накрашенными щеками она узнала сморщенное лицо Маслола.
— Ну, наконец-то, — сказал он, делая попытку схватить Бел за повод, как будто, чтобы не дать ей сбежать, но винохир шарахнулась в сторону. — Ты его принесла?
Джейм вручила ему шишковатый, почерневший сустав.
Маслол вздохнул с облегчением. — Последняя кость Сгоревшего Человека. Нам оставалось только догадываться, что она пришла к тебе, хотя Земляная Женщина и сказала, что устроила одну штуку, что заставит тебя побегать. — Он подозвал мальчика и отдал ему косточку. — Живей, положи её в костёр рядом с висельником.
— А где Чингетай? — спросила Джейм, когда мальчик убежал.
— Размещает остальные двести пять собранных костей, чтобы превратить обычные костры в костяные[137].
— Что, все в одну ночь?
— Он же сложил все костры заранее, верно? И трудился над этим целую неделю, всё это время скрываясь от разведчиков ноятов. Ну, этим вечером он должен снова обежать всю округу, добавляя по кости в каждый костёр, и по-прежнему таясь от ноятов. Этим вечером их будет тут море, не меньше, чем драгоценных челюстей на свежем трупе.
Джейм вспомнила, что, как только все костры будут заряжены, каждый своей собственной обугленной костью, Чингетай сыграет роль Сгоревшего Человека и зажжёт их все одновременно, прыгая через самую первую косточку — ту, что, вероятно, была спрятана в той груде растопки в северном углу квадрата. И всё же, это была солидная работа для одной ночи. Так она и повторила Маслолу, рассчитывая получить побольше информации.
— А. — Он сдвинул назад свой соломенный парик и вытер потный, морщинистый лоб тыльной стороной ладони. — Придержи свои вопросы до домика Бабки Сид. Может, у неё найдётся время всё объяснить.
Джейм поехала дальше, размышляя о том, что, похоже, на этот раз и деревня, и квадрат Киторна имеют свои собственные роли в нынешнем ритуале. Возможно, так было и в прошлый Канун Лета, но если и так, то она об этом никогда не слышала. Вообще говоря, Киторн был делом мужчин, а деревня — женщин.
Вот и поселение мерикит, на окружённом частоколом холме, под тлеющим небом. Ворота перед ней распахнулись и захлопнулись следом, управляемые девушками из домика девиц.
— Скачи, Любимчик, скачи! — кричали они. — Бабка тебя ждёт.
Деревянная дорожка гулко отдавалась эхом под копытами Бел. Домикохозяйки высовывались из своих притопленных домиков в окружении волн ароматного дыма, чтобы махнуть ей, когда она проезжала мимо. Если сегодня вечером всё пройдёт хорошо, деревня будет пировать. А если нет, то, возможно, им придётся драться за свою жизнь.
