Андрей Мартьянов - Странник
— Извините, — Ваня, помедлив, развел руками. Лицо осталось каменно-холодным. — Был не прав. Вспылил. Но человек всегда стремиться к недостижимой вершине... Хочется пройти к сияющей цели наиболее коротким путем. Подумать-то над проектом можно? Предположить? Рассчитать?
— С ними предположения и расчеты человеческого разума не прокатят, — сказал Славик. — Мы не умеем и не можем думать, как они. Ваня, очень прошу, забудь об идее переселения неандертальцев в нашу эпоху. Они ушли, ушли навсегда. Они сами не захотели жить среди нас.
— Значит, при голосовании я остаюсь в меньшинстве, — Ваня преувеличенно тяжело вздохнул. — Учтите: блок биологических исследований практически готов. Еще неделя-полторы и можно будет начинать работу. Славик, что батя говорил о гибриде неандертальца с кроманьонцем? Мертворожденный бастард, которого он заспиртовал? Оборудование для исследований на молекулярном уровне закуплено, специалисты взяты на жалование, остается только узнать кто такие мы, и кто такие они на самом деле.
— Я не уверен, что эта затея осуществима.
— Отчего?
— Биохимия не позволит узнать, как мыслит человек другого биологического вида. И что именно чувствует. Химия и разумность — две очень разные категории.
— Но ты-то знаешь?
— Нет. И Андрей Ильич только догадывается. Это не иная раса — не негры или моноголоиды. Это иная цивилизация. Уже тогда стоявшая выше нас, сапиенсов.
— Страшновато звучит, — сказал Иван. — Особенно в свете ваших теоретических выкладок о Великом Исходе неандертальцев. Исходе незнамо куда... Вы профи в области аномалий, вы и разбирайтесь.
— Хочешь сказать, что отказываешься от своих замыслов «Парка Четвертичного периода»?
— Не отказываюсь. Скорректирую проект, используя новые сведения. Алена Дмитриевна права – поспешишь, людей насмешишь...
Финал части третьей
МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ
Июль-октябрь 2010 года.
Новосибирск.
— Чем больше нынешний цвет нации будет твердить, что при Сталине Родина добилась прогресса и величия ценой принесения в жертву цвета нации — тем больше в общественном сознании будет крепнуть уверенность, что текущий цвет нации нужно срочно принести в жертву. Иначе величия и прогресса не дождёшься... — Иван, не меняя дежурной лучезарной улыбки на лице, перешептывался с Алёной и Славиком. — Вы только посмотрите на эти гнусные морды! Кому как, а мне хочется взяться за парабеллум...
На ярко освещенной сцене меняли друг-дружку толстощекие губернаторы, министры и поп-звезды, сияли лощеные лица известных телеведущих. Объявилась престарелая дива в блестках и розовых кружевах, популярная в СССР и безнадежно устаревшая в России нынешних времен. Диву встретили вялыми аплодисментами.
Командовал пышным действом известный репортер НТВ в паре с ведущей программы «Время» брежневской эпохи — солидной дамы, обладающей низко-грудным голосом, каким она много лет назад объявляла стране и народу о безработице в США и безвременной кончине очередного генерального секретаря. При старом режиме столь вопиющая пошлятина вызвала бы череду инфарктов у представителей худсовета и партийных цензоров, но сейчас вполне удовлетворяла кураторов, отвечавших за пропагандистскую линию.
Пригнанные активисты «Молодой гвардии» в пестреньких костюмчиках козликами скакали на сцене, занимая промежутки между певичками и очередным чиновником. Звенели балалайками ряженые «казаки» с обязательным ой-ладо-ладо-купало и разлюли-малина. Чувственные белогвардейские романсы в исполнении белокурого кумира школьниц и пенсионерок вызывали зевоту. Кривлялись идиоты и идиотки на лбу которых литерами сотого кегля было отпечатано слово «Аншлаг». Вымученные номера известных фигуристов, явно стыдившихся, что их заставили участвовать в этом грандиозном убожестве, разбавляли льющийся через край водопад сценического паскудства... Фейерверк, конечно — куда без него.
— Глядите, вот и августейшее благословение, — не переставал шептать Иван, через силу подавлявший сарказм в голосе. — Ставлю сто рублей, что Лунтик будет развлекать нас полчаса, не меньше...
Теперь на подиуме нудел щекастый человечек в костюме с безобразным голубым галстуком. Внимательный зритель мог заметить, что ботинки у лупоглазого коротышки на высоком каблуке. Сантиметров пять.
Человечек мурлыкал в эфир: новейшие технологии, инвестиции в модернизацию, фундаментальная наука, развитие производства, нано-мега-супер. Словом, говорил ни о чем — точь-в-точь Михал Сергеич Горбачев в конце восьмидесятых, повествующий о перестройке, ускорении и интенсификации. Малютку никто не воспринимал всерьез, зал вяло похлопывал, но и только. Чисто из вежливости. Оваций не последовало.
Вышел премьер. Речь уложил в минуту сорок две секунды. Одобрил Новосибирский технопарк. Поблагодарил безымянных инвесторов, бросив незаметный, полусекундный взгляд на Ваню — тот стоял у кулис. Снисходительно-брезгливо — это могли заметить немногие, — покосился на пыжившегося от собственной значимости малыша, занявшего место в первом ряду кресел. Извинился — тороплюсь, самолет ждет. Убыл.
Сцену заняла выписанная из-за границы тощая мамзель, певшая на французском.
Масштабный праздник, посвященный открытию «Новосибирского технопарка» был в полном разгаре. Люди веселились, поглощая халявное шампанское декалитрами, а бутерброды тысячами, не подозревая, что скрыто под цветастой вывеской «инновационного проекта».
Полтора часа спустя в машину Анатолия Чубайса, присутствовавшего на мероприятии, неизвестные экстремисты закидали куриными яйцами. Два снаряда попали в лобовое стекло.
Искать экстремистов милиция не стала. Из сочувствия к идее.
* * *
Славик внезапно обеспокоился: в рядах официальных делегаций проскочило до невозможности знакомое лицо человека, которого здесь не могло быть по определению. Смокинг с черной бабочкой, крахмально-белая сорочка, стильные ботинки и шелковый шарфик поверх пиджака обмануть не сумели — где-то эта улыбчивая физиономия уже встречалась, но совершенно в иной обстановке! Симпатичный молодой человек, лет двадцати пяти или чуть старше, короткая стрижка, с виду очень доброжелателен, ведет себя естественно, серебряное колечко на среднем пальце правой руки...
ЮАР? Сингапур? Париж? Женева?
Нет! Вспоминай, вспоминай!
Точно!
— Герр обер-лейтенант? — Славик, подождав когда подозреваемый остановится у фуршетного стола, цапнул его за плечо. Сказал на скверном немецком: — Здравствуйте, Юрген. Не ждал вас здесь встретить.
