Вольфганг Хольбайн - Заклятие нибелунгов. Амулет дракона
— Я буду помнить?.. О Финне? О том, что я люблю Зигфинна? И обо всем, чему я здесь научилась? Или я вновь стану глупой и тщеславной девчонкой?
— Не знаю, — ответила Брюнгильда. — Но могу сказать, что этот мир прекратит свое существование. Не будет ни радости, ни страданий. То, что вы приобрели в этом мире, не останется в вашем сознании, но по собственному опыту могу сказать, что сердце не забывает того, что действительно важно.
Обняв Брунию, Зигфинн крепко прижал ее к себе и закрыл глаза.
— Значит, решено. Отправь нас в наше время.
16
ЗАЩИТИТЬ ЧТО БЫЛО И МОЖЕТ БЫТЬ
Впервые за долгое время они позволили себе отдохнуть часок. Зигфинн, Бруния и Брюнгильда, устроившись на крепостной стене над исландским портом, любовались восходом солнца. Зигфинн ни на минуту не отпускал руку Брунии. Он перевязал ей рану на предплечье, и кровь уже высохла. Брюнгильда сидела молча, погрузившись в собственные мысли.
— А как мы перекуем амулет? — наконец спросил Зигфинн. — Вернее, кто его перекует?
— Я могу поехать к Виланду, кузнецу богов, — предложила Брюнгильда. — Это он выковал молот Мъёльнир и починил для Сигурда Нотунг. Он, несомненно, сможет…
— Чепуха, — прошипел камень на полу.
Бруния так дернулась в сторону, что если бы Зигфинн не подхватил ее, то она упала бы вниз со стены.
Воздух замерцал, из камня просочился туман и, сгустившись, образовал знакомую им фигуру.
Регин.
— Если кто и перекует этот амулет, то только я, — без ложной скромности заявил он.
Он протянул Брюнгильде узловатую руку, но она не собиралась передавать ему части амулета.
— Неужели после всего, что произошло, ты мне по-прежнему не доверяешь?
— Ты нибелунг. — Этого ответа было вполне достаточно.
Регин пожал плечами.
— Я мог бы помешать поединку, и ты об этом знаешь.
Брюнгильда повернулась к Зигфинну, уставившись на него своими пустыми глазницами, и тот с серьезным видом кивнул.
— Если мы хотим научиться доверять кому-либо, то сейчас самое время.
Видящая передала Регину украшения, и тот внимательно осмотрел их.
— Плохая работенка. Автор увлекался деталями, но понятия не имел, что такое настоящее величие.
— Где ты собираешься ковать амулет? — поинтересовалась Бруния.
— Я мог бы отнести его моим братьям. — Регин рассмеялся. — Извините, не удержался от этой шутки. Когда-то у меня была кузница чуть севернее Рейна, где я воспитывал Зигфрида. Но я сомневаюсь в том, выстояла ли она в течение этих ста лет.
— В подвале замка есть кузница, — вспомнил Зигфинн. — Она небольшая, но и амулет тоже.
Они нашли помещение с наковальней, мехами, горном и инструментами, успевшими заржаветь, так что Регину пришлось прежде привести их в порядок. Он развел огонь и привычными движениями подбросил в горн угли. Такие умения не забываются и за тысячу лет.
— Приятно вновь заняться повседневной работой.
Для большого молота части амулета были слишком хрупкими, и Регин выбрал маленький молоток размером с его палец. Затем нибелунг выломал клещами из кольца глаз дракона и отбросил золото в сторону.
— Оно не отсюда.
Когда амулет раскалился и Регин положил его на наковальню, Брюнгильда повернулась к Брунии и Зигфинну:
— Я договорилась с богами. Каждый удар молота будет приближать вас к настоящей реальности. Если хотите, можете в последний раз осмотреть этот мир. Попрощайтесь.
Они кивнули, и Регин занес молот.
— Вперед.
Послышался мягкий удар.
Радуга вела Брунию по стране. Исландия, Дания, Венден, Бурантия — все проносилось у нее под ногами, но Бруния не чувствовала даже легкого ветерка, как будто двигалась не она, а земля у нее под ногами.
Сначала она посетила Венден. Стояла весна. Бруния оказалась рядом с могилой Лаэрта, находящейся в тени крепости. Принцесса опустила ладонь на камень, бывший ни теплым, ни холодным. Она подумала, что, возможно, была несправедлива к верному повелителю венедов, но он умер счастливым, радуясь рождению дочери. Поцеловав кончики пальцев, Бруния прикоснулась к выгравированному латинскими буквами имени.
— Добрый Лаэрт, добрая страна Венден. Я использовала вас, но научилась по-дружески любить ваш народ.
С небес донесся звон.
В мгновение ока Бруния очутилась в лагере неподалеку от границы, где ее истязали. К изумлению принцессы, там оказалась ферма, на которой трудились женщины, продававшие овощи на всех рынках в округе. В помещениях, где жили ордынцы, Бруния обнаружила чистенькие комнаты. Работа уже не была связана с рабством, и женщины пели, собирая урожай. Принцесса смотрела на это с радостью.
— Бурин? — окликнули ее, и Бруния удивилась, что кто-то ее видит.
Это была Рахель. Она решила превратить лагерь в хутор, собрав там женщин, которые не знали, куда им податься после падения Хургана. Ее покрытая шрамами кожа лоснилась от пота.
— Рахель, — прошептала Бруния. — Мы видимся в последний раз, Рахель. Пожалуйста, называй меня Брунией. Я не могу уйти, не сказав тебе своего настоящего имени.
— Я так и не успела поблагодарить тебя. — Рахель протянула принцессе руку. — Бруния.
— Не надо благодарности, — возразила принцесса, мягко улыбаясь. — Твоя дружба стала для меня наградой.
Она хотела пожать руку доброй женщины, но с неба послышался звон, и ее потянуло дальше.
Вормс. Извечный Вормс.
Маленькая комната. Маленькая колыбель. Маленький ребенок. Финна спала, сунув крошечный пальчик в рот. Ее дыхание было спокойным и мирным. Боясь разбудить дочь, Бруния не решилась взять ее на руки. Времени было немного, и поэтому она лишь погладила девочку по щеке. Малышка улыбнулась во сне и тихонько причмокнула.
— Ты не дитя любви, — прошептала Бруния и добавила: — И все же любимый ребенок. Мой ребенок.
Зигфинн успел услышать первый удар молотка по драконьему амулету, а затем мир закружился и он оказался в Вормсе, на знакомом стуле в знакомой комнате. Тут по-прежнему все было покрыто сажей и не было свитков, но у стены с большой кистью в руке стоял Халим, закрашивающий следы пожара.
— Любопытный Рагнар, — сказал араб, не отрывая взгляда от стены, — ты так и не вернул мне книгу, которую я дал тебе почитать.
— Мне очень жаль. — Зигфинн еще не пришел в себя от неожиданности. — Я осторожно с ней обращался. Если бы это было в моей власти, то…
— Забудь, — отмахнулся Халим. — Это всего лишь книга, и, вероятно, она не настолько ценна, как мне хотелось бы. Если она позволила тебе скоротать вечера, то пусть так и будет, Рагнар.
