Наталья Шнейдер - Двум смертям не бывать
— Он лучше всех! — вскинулась Бертрада. — Правда. Просто… ну вот так получилось. Приворожи его, и все станет как было.
— Не могу. — повторила Лия.
— Тогда скажи, кто может. Прошу тебя.
Девушка покачала головой:
— Пойми, я не знаю. Видящая входит в силу лишь когда теряет способность к материнству. Я еще очень молода, и нет ни сил, ни знаний. А тех пор, как пришли ваши, видящие прячутся даже друг от друга — поэтому я даже не представляю, кого посоветовать. Прости, но я правда ничем не могу помочь.
— Тогда помоги вытравить плод.
Вот так просто взять и «вытравить»? Нет конечно, от чужеземцев можно всего ждать… И не всякий плод в радость, это тоже понятно: как приготовить настой, способный уберечь от беременности женщину, над которой надругались, Лия знала едва ли не с того дня когда впервые обнаружила, что может понести. Но сойтись с мужчиной, зачать ребенка, выносить почти до конца, и вытравить, решив, что не нужен… Понять это она не могла, да и не хотела.
— Нет.
— Ты не понимаешь!
— Это ты не понимаешь. Сколько ты уже в тягости? Семь лун, восемь? Если сейчас убить ребенка, можешь умереть вслед за ним.
— Какая разница? — всхлипнула Бертрада. — Все равно теперь только в воду.
Лия вздохнула, присела рядом, обняв за плечи.
— Поговори с отцом. Если он до сих пор делает вид что не замечает, значит, не захочет замечать и потом. И сделает все, чтобы уберечь тебя от злых людей. А потом… Есть много хороших родов, которые не прочь породниться с вами. Но вашим юношам нужна девственность, а наши не женятся на женщине не зная, способна ли она родить. Ты красива. Как только родишь, в Агене найдутся мужчины, готовые жениться на тебе по первому слову.
— Да не нужны мне ваши мужчины! — Бертрада вывернулась из осторожный обьятий. — Никто мне не нужен, кроме него…
— Он тебя не стоит.
— Не твое дело, ведьма. Тебе сказали — вывести плод. Я заплачу, хорошо заплачу.
— Уходи. — Лия поднялась. — Я ничем не могу тебе помочь.
— Не хочешь. — Прошипела Бертрада. Брезгуешь? Сама тоже не прочь с мужиком, а как мне не повезло — так и брезгуешь? Ну сколько золота тебе надо?
— Пошла вон. Или я прикажу вышвырнуть тебя, несмотря на…
— Ведьма… Погоди, я тебе припомню!
— Вон.
Бертрада всхлипнула и опрометью выбежала из комнаты.
Весь остаток дня и следующее утро Лия безуспешно пыталась забыть тягостный разговор. Наверное, надо было как-то помягче, утешить, что ли… С другой стороны до сих пор оставалась гадливость, словно в помоях искупали. Она вздохнула, который раз за утро и отправилась в кладовую перебирать сундуки с вещами. Даже то, что надевают только по праздникам, нужно перетряхивать и проветривать, что бы не завелась гниль и моль.
Она как раз разглядывала малюсенькую вышитую распашонку, когда в кладовую вбежала служанка.
— Госпожа, там пришли.
— Кто?
— Чужаки… много. Говорят за ведьмой и грозятся двери вышибить, если что.
Лия медленно поднялась, распашонка сползла с колен. Не зря, значит, разговор не забывался. Отец в загородных имениях по делам, Нисим где-то в городе, поди пойми где. Можно еще к старшему брату послать — но что проку? Родичи, конечно, ее не отдадут, начнется свара. Чужаков перебьют, и придется бежать из города не ей одной, а всему семейству. Надо было уехать, когда отец просил, нет, все надеялась, что обойдется. Не обошлось.
— Хорошо. — Произнесла она. — Ступай, открой. Скажи: сейчас выйду.
Отца Бертрады Лия узнала сразу и внутри противно заныло. С ним было пятеро солдат и человек в рясе, который показался смутно знакомым. Отец Сигирик, припомнила она. Рамон называл его опасным фанатиком, Эдгар ценил острый ум и истовую веру. Едва ли друг. Враг, и опасный.
— Чем обязана, господа?
— Этот человек обвиняет тебя в смерти дочери. — Сказал Сигирик. — Вчера женщина была у тебя, это видели. А утром отец нашел ее мертвой, и постель была пропитана кровью.
Доигралась таки. Ну почему она не послушала? Сейчас все были бы живы…
— Действительно страшное горе. — Лия склонила голову. — Сочувствую. Выжил ли ребенок?
— Ты еще спрашиваешь, ведьма? — Взвился отец Бертрады.
Священник остановил его неспешным жестом.
— Полагаю, тебе не хуже нашего известно, что нет. Это ведь ты дала ей колдовское снадобье, изгоняющее плод.
— Нет. Действительно, Бертрада приходила ко мне за этим…
— Врешь! Моя дочь не могла…
— Я объяснила, что такое зелье может погубить не только ребенка, но и ее саму. И посоветовала признаться отцу во всем и молить о прощении.
Грешно плохо думать о мертвых. Но сочувствовать по-настоящему не получалось. Да и как сочувствовать той, что своими руками сперва убила ребенка и себя а теперь наверняка убьет и ее. Отговориться не получится. Они уже все решили, и не поможет никакое красноречие. ничего не поможет. Разве что просить у богов сил дойти до конца. И мудрости для того, чтобы не сгубить других.
— Врешь, ведьма! — Отец Бертрады заметался по комнате. — Моя дочь не могла сама додуматься до такого.
— Отчаявшаяся женщина может додуматься до чего угодно.
— Она была чистой девочкой, пока не связалась с тобой!
— Хватит! — Рявкнул Сигирик. — Правосудие свершится, и незачем устраивать свару.
Он повернулся к Лие.
— Положим, ты говоришь правду. Тогда откуда она взяла снадобье?
Почем знать, откуда. Но до чего же странные эти чужеземцы: сперва сами губят женщину, кидая в нее грязью лишь за то, что она хотела любить, а потом ищут виновных. Кого угодно, кроме себя.
— А почему вы решили, что виновато именно зелье, а не преждевременные роды? Подобное случается: как ни грустно, не каждая женщина создана для материнства.
— В углу комнаты нашли завернутый в одеяло плод. И с ним — пустой сосуд. Лекарь не смог узнать, что там было.
Лия покачала головой:
— Все, о чем ты говоришь, очень печально. Но я не при чем. Поспрашивайте ее подруг: наверняка найдется кто-то, кто посоветовал какую-нибудь «почтенную женщину», что поможет решить все проблемы. Такие вещи нетрудно выведать.
— И уж кому, как не тебе знать об этом. — Усмехнулся священник. — Стремление выгородить себя понятно. Но либо ты признаешься сейчас, либо мне придется арестовать тебя с тем, чтобы церковь могла провести расследование.
— Мне не в чем признаваться. — Вздернула подбородок девушка.
— Значит, ты не оставляешь мне выбора. Уведите ведьму.
Жизнь в замке стала размеренной и однообразной. Может, оно и к лучшему. После всего, что случилось, подвиги Рамону опостылели. Хотелось просто жить, не оглядываясь назад, а загадывать наперед и вовсе казалось сущей бессмыслицей. Гости у в замке бывали частенько, за прошедшее время рыцарь стал на короткую ногу со всеми соседями и многим действительно радовался. Но постучавшийся в ворота отец Сигирик стал настоящей неожиданностью.
