Дмитрий Петров - Силь
Миралисса коротко кивнула эльфам на прощание, и ноги сами понесли её к долгожданному дому. Краем глаза она отметила, что Элл устремился было за нею — но не успел. Миралисса затворила входное отверстие и вдохнула аромат своего домика, по которому она уже успела соскучиться. Сегодня в нём пахло свежей сосной. Дом явно тоже скучал по ней — потянувшись к нему своими мыслями, Миралисса уловила волну радости, идущую в ответ.
Миралисса проследовала к небольшому деревянному углублению, находящемуся в углу, отгороженном непрозрачной ширмой. Разоблачившись, эльфийка забралась за эту ширму и послала мысленную просьбу находящемуся над головой пористому деревянному потолку. Тотчас сквозь дерево стала просачиваться влага, и вскоре полилась дождём. Миралисса встала под тугие струи, и с наслаждением потянулась. Вода пенилась, приятно холодя тело и омывая его. Рукотворный дождь смывал с неё грязь и копоть, которые оставил на ней бой и последующий поход по пожарищу, даря взамен ощущение чистоты и свежести. Миралисса никак не хотела покидать это уютное место — ей было невероятно легко и спокойно. Но в конце концов очень затянувшийся процесс мытья пришлось завершить, и эльфийка осторожно шагнула на пушистый коврик, растущий рядом. Ворсинки зашевелились, вытирая ноги. Она прислонилась к приятной, мягкой стене из того же материала, и он принялся всасывать влагу. Хорошо!
Внезапно принцесса услышала скрип пола под чьими-то осторожными шагами. Ничего сверхъестественного в этом не было — на входах в эльфийские жилища никаких запоров отродясь не существовало. Сильнее запоров была традиция — без приглашения входить в чужое жилище было просто не принято. Исключения составляли лишь чрезвычайно, жизненно важные вопросы, оказавшиеся сильнее традиции. Поэтому Миралиссу этот скрип испугал до глубины души.
Что-то стряслось! - хаотическим хороводом закружили мысли, — что-то важное… Наверное, что-то случилось с отцом! Он выглядел неважно, а я…
Миралисса непослушными руками кое-как набросила на себя накидку и стрелой вылетела из-за ширмы. И тотчас же налетела на Элла, мгновенно заключившего её в объятия.
— Элл, неужели что-то случилось? — вяло барахталась эльфийка, безуспешно пытаясь освободиться из его объятий.
— Случилось, — внезапно охрипшим голосом ответил эльф, пристально глядя на принцессу. — Случилось так, что я люблю тебя.
Элл принялся осыпать лицо Миралиссы поцелуями, а она лишь слабо взвизгивала, не оставляя неуверенных попыток отстраниться. И ещё эльфийка ловко уворачивалась, стараясь избежать поцелуя в губы — ей почему-то это казалось очень важным. Хотя причину своего поведения она не могла объяснить даже самой себе.
Почему я его отталкиваю? - задавала она сама себе вопрос. — Он ведь меня любит, да и я его… наверное. Мы с ним обручены, и никаких причин для отказа нет… Откуда же это странное ощущение какой-то неправильности происходящего?
Миралисса взглянула на Элла, пытаясь разобраться в себе, окинула взором его измазанную углём одежду, присыпанные пеплом волосы, засохшую кровь на щеке…
Он ведь даже не зашёл домой вымыться! - мелькнула мысль. — Он направился сразу ко мне… Не интересуясь моим мнением, но это потому… это потому… — принцесса лихорадочно искала оправдание, — Потому что он настоящий мужчина — пришёл и… берёт, что ему нужно. А Дон… Дон бы так не поступил. Такого шага без моего согласия он бы никогда не сделал. Какие же они всё-таки разные! — перед мысленным взором эльфийки возникло два образа — эльфа и человека. — И разница между ними в том, что Элл более мужественный, более решительный… Нет! Это чепуха, да и дело совсем не в этом, — вдруг поняла принцесса. — Разница между ними в том, что центром всего мироздания для Дона являюсь я, а для Элла — он сам.
Это соображение словно придало эльфийке сил — и от резкого толчка Элл отлетел на несколько шагов. Он нахмурился и вновь шагнул к ней, но Миралисса его опередила:
— Элл, да посмотри же на себя — ты весь чёрный! Ты совсем за собой не следишь! Купаться, немедленно! — эльфийка властным жестом указала на отгороженный ширмой угол. Элл начал было что-то говорить, но эльфийка веско повторила:
— Мыться! И никаких возражений!
Элла, похоже, посетила некая мысль — от которой его лицо озарилось лукавой улыбкой. Он заговорщицки подмигнул Миралиссе и быстро отправился за ширму, где тотчас же раздался шум воды. Миралисса, изо всех сил пытаясь придумать, что ей делать дальше, но, так и не придумав, принялась быстро одеваться.
Вот звук текущей воды прекратился — и Миралисса поняла, что для принятия правильного решения у неё остались мгновения. Ширма заколебалась, и в этот последний момент Миралисса чётко осознала, как ей следует поступить. Она метнулась ко входному отверстию, и, обернувшись и узрев ошеломлённое лицо эльфа, выглядывающее из-за ширмы, крикнула:
— Извини, Элл — но я срочно нужна Королю! Ему плохо!
И после этого быстро покинула свой дом. Элл рванулся было за нею — но сообразил, что в таком виде выходить наружу всё же не стоит. Со сдавленными проклятиями эльф принялся одеваться.
Миралисса с лёгким сердцем шла к дому отца. Она ничуть не сомневалась, что поступила так, как следовало поступить. Конечно, разум говорил, что проблему это не решило, а лишь отложило — но сердце властно давало понять, что она поступила правильно.
Завидев вдали дом отца, Миралисса с удивлением узрела непонятное оживление у его стен. Вот кого-то внесли в дом на руках, а вот к дому начала проталкиваться, спеша изо всех сил, обычно спокойная и степенная Мириэлла — лучшая целительница королевства. Сердце неприятно ёкнуло.
Неужели отцу действительно плохо? — ужаснулась эльфийка. — Неужели это я напророчила?
Миралисса со всех ног помчалась к дому отца. Как вихрь она ворвалась в прихожую, огляделась — и у неё вырвался громкий вздох облегчения. Отец был на ногах, жив-здоров. Он как раз беседовал с незнакомым гномом, который, к удивлению Миралиссы, был совершенно седым. Чрезвычайно серьёзная и озабоченная Мириэлла склонилась над кем-то, лежащим на кушетке в углу. Миралисса всмотрелась — и похолодела. Это был молодой гном.
— Грахель! — невольно воскликнула она, делая шаг к Мириэлле.
Седой гном покачал головой.
— Ошибаетесь, милая леди, — его густой баритон звучал, как довольное урчание сытого тигра. — Это не Грахель. Это мой внук, он был серьёзно ранен орочьим шаманством во время сегодняшней битвы…
