Марина Ефиминюк - Второй шанс
В тот же миг ее отбросило на середину комнату, петли вывернуло, и девушка, крякнув, отключилась. Телефон выпал из моих рук, стукнувшись о пол, и в динамике все еще звучал голос Филиппа:
— Саша! Саша…
Липкий ужас заполнял внутренности, по спине катился горячий пот. Пашка, в образе злющего монстра, стоял на пороге и скалился. Неожиданно я поняла, что он не мог войти, тыкался о прозрачную стену, бился лбом, и на коже уже появились кровоподтеки.
— Впусти меня! — Потусторонним завывающим басом прошипел он, упершись ладонями в невидимую преграду, словно он пытался ее выдавить.
Я замотала головой, судорожно сглотнув. Похоже, эта комната являлась моей маленькой личной территорией, и чтобы войти в нее, возможно, требовалось разрешение. Стараясь не заорать, я прикусила до крови язык, почувствовав неприятный металлический привкус во рту.
— Я убью твоих родителей. — Пригрозил он, кивнув в глубь темной прихожей.
Меня колотило, сердце билось в желудке, а перед глазами темнело от страха. В голове все перемешалось, прошлое, видение из будущего, обрывки катастрофы — все покрылось прозрачной пеленой в ожидании смерти. Пока не остался единственный правильный и точный образ — медальона, висящего у меня на шее, обжигавшего кожу украшения с семейным гербом Вестичей.
Я решительно подошла к демону, замерев в нескольких сантиметрах, и он довольно ухмыльнулся, на секунду оголив полупрозрачные клыки.
— Войти хочешь? — Искривились мои губы.
Мы стояли буквально нос к носу, что я могла разглядеть каждую морщинку на потемневшей коже Паши, каждый микроскопический взрыв кровавокрасной лавы в глазах вселившегося в друга демона, свое искаженное бледное лицо, чужую ухмылку на нем.
— Меня учили не вступать в беседы с нечистью. — Ухмыльнулась я, стаскивая трясущимися, как в лихорадке, руками медальон. В следующее мгновение цепочка мелькнула в воздухе, ловко надетая на Пашку.
Кажется, демон изумился и со всего маху, что я отскочила, ударил в прозрачную стену кулаком. С потолка посыпалась побелка, зашаталась люстра, жалобно затренькав, содрогнулись рюмки и чашки в кухонном шкафу. Фигуру парня охватило желтоватое свечение, становясь все ярче. Черты лица со сломанным носом смягчилось, глаза потухли, и он плашмя рухнул на спину, шарахнувшись об открытую дверь ванной.
В коридоре зашевелился отец, он осторожно тряхнул головой, усаживаясь на полу. Мама застонала и, цепляясь за шкаф, попробовала встать, но пошатнулась, плюхаясь обратно. Я бросилась к ней, перешагнув Пашу, и заботливо спросила:
— Ты как?
Мама недоуменно моргала, как будто не могла признать во мне родную дочь.
— Как будто меня ударил твой поклонник. — Пробормотала она с долей иронии.
— Доченька, — папа принялся неловко вставать, цепляясь за столик на тонких ножках и переворачивая его, сверху посыпались газеты и журналы, — пожалуй¸ мы не хотим больше видеть Павла в нашем доме.
— Да, я тоже. — Хмыкнула я, помогая маме подняться на ноги. Она держалась за голову, а я морщилась от звука разрывавшегося хрипящего телефона внутри своей. Мобильные всей семьи зашлись воплем на разные лады и песни.
Нащупав в кармане халата аппаратик мама слабо пробормотала, забыв нажать кнопку:
— Але. — И вздрогнула, когда вместо ответа ее оглушило мелодией.
Она уже упала на диван в гостиной, когда сумела трясущимся пальцем попасть в клавишу. Папа в это время хлопал по щекам Пашку, стараясь привести поклонника в чувство. Лиза, скорчив болезненную гримасу, появилась в прихожей и с презрением ткнула ногой тело парня, заработав почти ласковый взгляд отца.
— Лизонька. — Укоризненно поцокал он языком.
— Да, гад он. — Бросила презрительно та и, глянув на расшибленный лоб в зеркало ванной, обиженно застонала.
— Шурочка, это Филипп. — Мама слабой рукой протянула мне аппарат.
— Я в порядке. — Тут же заявила я в трубку.
— Кто? — Спросил он упавшим голосом.
— Пашка, и, похоже, его поломало. — Глядя на приятеля, походившего на тряпичную куклу, доложила я. Папаша как раз пытался прощупать пульс у него на запястье с сиреневым синяком.
— Вызовите ему скорую. Садись в машину и езжай в Гнездо. Одна. И быстрее.
— А если он проснется? — С сомнением покосилась я на приятеля, похожего на покойника.
— Дух растворился пока, но он вернется в другого человека.
С ужасом я охватила единым взглядом помятую семью.
— Он охотиться за тобой…
— Знаешь, Филипп! — Меня заполнила злость. — Иди ты в… Не собираюсь, шарахаться от своих родителей!
В гневе я отключила вызов и швырнула телефон в кресло, аппаратик подпрыгнул на упругой подушке и шлепнулся на пол. Охваченная ужасом и подозрениями, в каждом из присутствующих я видела потенциальную угрозу.
— После такого, я наверняка перестану бояться темноты и фильмов ужасов. — Причитала мамаша, растирая виски. — Ты куда? — Изумилась она, когда я кинулась обуваться.
— В Гнездо? — Быстро спросила Лиза, я только хмуро кивнула. — Я с тобой.
— Нет! — Я отшатнулась. — Не подходи ко мне. Не обижайся, Лиза, просто не подходи. Пока я здесь, он вернется.
Схватив ключи и документы от отцовской машины, провожаемая изумленным молчанием я выскочила в темный подъезд и трясущейся рукой нажала на кнопку лифта. Кажется, он гудел сотню лет, потом, наконец, остановился, любезно предлагая нырнуть внутрь. К первому этажу нервное напряжение и страх достигли своего апогея. Когда я вышла, то неожиданно столкнулась с соседом, силой тянувшим в подъезд маленькую белую болонку, и, съежившись, прилипла к стене. Мужчина шарахнулся от меня, как от чумной, подозревая в помешательстве, и собачка визгливо залаяла.
Только салон автомобиля смог подарить мне обманчивое ощущение относительной безопасности.
Кажется, я нарушила все возможные правила дорожного движения, тщательно вызубренные на курсах вождения, пока объезжала пробки, стараясь поскорее добраться до Гнезда. Обычно приветливые ворота, сами собой раздвигавшиеся для гостей, будто бы замерли, не пуская меня внутрь.
— Открывай! — В настоящей истерике завопила я, ударив по рулю. Автомобиль жалобно взвизгнул сигналом и огласил желтокрасные окрестности, залитые живым веселым солнышком и засыпанные опавшими листьями. Створки стали медленно неохотно отъезжать, выказывая выложенный плитками двор.
Въехав, я выскочила наружу, даже не почувствовав крепкого осеннего холодка. В этот момент дверь дома отворилась, и на пороге появился Филипп. Синие глаза стали почти черными, на щеках темнела щетина. Сердце нехорошо екнуло, и я замерла, не в силах отойти от автомобиля.
