Владимир Пекальчук - Скользящий сквозь ночь. Схватка с судьбой
— Да брось. Ты ничем не рискуешь. Просто когда мы скрестим клинки, ты шепнешь мне имя на ухо. Никто ничего не узнает.
— Будь по-твоему, — мрачно согласился рыцарь, извлекая меч.
В руке вампира блеснула эльфийская сталь.
Даймен и Кира молча бросились в атаку. Остальные рыцари остались на своих местах, видимо, по приказу Даймена.
Все трое сошлись в бешеной схватке посреди моста. Тонкому клинку мандалы и скорости вампира противостояли два меча, два щита и два пылающих ненавистью сердца. Звон мечей, шарканье ног, сдавленные проклятия рыцарей — все смешалось. Блеск красных глаз и насмешливая улыбка, отражения луны на сверкающих доспехах, мерцающие молнии клинков… В смертельной карусели ничего не разобрать со стороны.
Тяжелый меч Даймена не мог соперничать в скорости с эльфийской сталью, как и более легкий меч Киры. Однако в паре рыцари оказались опасным тандемом, заставляя вампира уйти в глухую оборону. Зерван применил свой излюбленный прием — отход в сторону и удар магической волной. Но на этот раз рыцари только слегка пошатнулись.
— Угадай, кровосос, что начертано на наших щитах под слоем краски? — злорадно хихикнула Кира.
— Неужели магические защитные руны?
— Именно, — пропыхтел Даймен и сделал выпад.
Вампир легко ушел от него в сторону, противоположную той, с которой находилась Кира, и оказался слева от Даймена. Мандала звякнула, упав на камень моста. Двумя руками схватившись за края щита, Зерван навалился на него плечом, вложив в толчок всю свою недюжинную силу.
Сэр Даймен сбил с ног напарницу, споткнулся о нее же и рухнул на перила моста, которые не выдержали веса рыцаря в полном облачении и с треском сломались.
С протяжным криком Даймен полетел с моста вниз.
— Вот и все, — спокойно сказал Зерван, поднимая с земли свой клинок, — я сдержал свое слово, данное в поселении дварфов.
— А сейчас я сдержу свое, монстр! — С этим криком Кира невероятно резво вскочила на ноги и ринулась в атаку очертя голову.
Строй рыцарей пришел в движение — видя бесславную смерть командира в водах Вартуги, остатки ордена пошли в атаку. Вампир же сдерживал отчаянно атакующую девушку — до тех пор, пока не улучил момент для точного прямого удара. Кираса не смогла устоять против остроты мандалы, и Кира получила укол немного пониже правой груди, аккурат между двух ребер.
— Не судьба тебе сдержать свое слово, — мрачно сказал Зерван, глядя сквозь забрало в широко открытые глаза, и выдернул клинок.
Кира ан Кранмер выронила меч, опустилась на колени и молча завалилась на спину.
Вампир взмахнул мандалой, стряхивая кровь, затем поднял меч девушки и пару раз махнул для пробы. Давно он не дрался двумя клинками, но время пришло, придется тряхнуть стариной.
Зерван с ухмылкой загнанного зверя наблюдал, как стремительно приближаются к нему, размахивая мечами, рыцари. Когда они оказались почти рядом, он рванулся вперед, в безумную атаку, и встретил наступающего врага стальным вихрем. Как в старые добрые времена, подумалось ему, никакой магии, только сила, скорость, доблесть и мастерство. Наверняка недобитый орден выскреб все, что оставалось в закромах, и потратил на магические щиты. Ему, сильному, но неумелому магу, не пробить чары, наложенные искусными чародеями Монтейна.
И он кружился в танце смерти, отправляя рыцарей на залитые кровью камни моста или сбрасывая в реку, кружился, потеряв чувство времени и пространства. Меч Киры был выбит из его руки, и вампир крепко двумя руками сжимал мандалу, словно любимую женщину. И танец продолжался.
Разум Зервана да Ксанкара помутился, вернув его в далекое прошлое. Он больше не видел ни рыцарей, ни бегущих со стороны города арбалетчиков. Вокруг него кружился в танце цвет эльфийской знати. Это был тот самый бал, после которого Князь-Кузнец Эйнхартайль Этиан подарил предполагаемому мужу своей дочери великолепную, искусно сработанную боевую мандалу. Тот самый бал, на котором он виделся со своей возлюбленной в последний раз, будучи еще человеком.
И сейчас в руках вампира был не щедро обагренный кровью клинок, выкованный покойным князем, а его дочь. Бережно прижимая к себе стройное, сильное тело, он кружился в танце и шептал ей на ухо, что хотел бы танцевать так до самой смерти, тонул в янтарных глазах Таэль и не замечал, что из его груди торчит наконечник попавшего ему в спину болта. Музыканты играли нежную, стремительную мелодию на странных инструментах, но Зервану не было никакого дела, что эти инструменты похожи на арбалеты. Он танцевал, ощущая, как земля уходит из-под ног, счастье переполняло душу, сердце пело, зажатое между двумя древками.
Щелчка двух десятков арбалетов вампир не услышал — он взлетел, буквально взмыл ввысь, уносясь в черное ночное небо.
— Я люблю тебя, — тихо прошептала Таэль, — и буду любить тебя вечно. Даже смерть не разлучит нас — она не властна над нашей любовью…
— Я люблю тебя, — успел прошептать Зерван за миг до того, как темные воды Вартуги сомкнулись над ним.
Эпилог
ТЕНЬ В НОЧИ
Реннар и Лэйна молча стояли на балконе, держась за руки. Все было решено. Менее часа назад прибыл гонец и привез ответ Зиборна. Король Монтейна благословлял брак своей дочери, Лэйны Монтейнской, и Реннара Справедливого, короля Витарна. Под письмом стояла приписка — по невозможности короля приложить печать лично подписано писарем Кертелем и печать приложена им же.
Весть о гибели вампира гонец доставил устно.
В воздухе висело неловкое молчание.
— Ты рад, что его… нет? — нарушила молчание будущая королева Витарна.
Они оба упрямо обходили эту тему, ни разу не заговорив о вампире, но теперь Реннар сразу понял, о ком речь.
— Нет. Я не хочу, чтобы ты подумала, что я… одобряю его поступок… Но… — король замялся, — но он был благородным и отважным человеком, как бы там ни было. И все закончилось именно так, как я и хотел, когда нанимал его. Я, конечно, желаю скорейшего выздо…
— Мы уже полно это обсудили, — ответила Лэйна. — Мой отец, посмотрим правде в глаза, поступил нехорошо, и все закончилось для него не так плохо, как могло бы. А ведь…
— Что?
— А ведь не погибни Зерван да Ксанкар, ты должен был бы объявить его в розыск и назначить награду за его голову. Ты не думал об этом, любовь моя?
— Нет, не о чем тут думать. Я уже сделал бесчестный поступок не так давно. О чем я действительно жалею — что не могу объясниться и принести свои извинения за это. Некому уже. Мое первое за всю жизнь бесчестье да Ксанкар забрал с собой в могилу на дне Вартуги. А другого больше никогда не будет. Оставим эту тему.
