Роберт Джордан - Возрожденный Дракон
— Не все его слова касались битвы! — промолвила Найнив. — Я слышала, он произнес слова — Айз Седай. Битва тут ни при чем. — И запоздало добавила: — Мать.
Какое-то время казалось, что Амерлин размышляла, возможно, о том, как ответить девушке, либо, возможно, о том, стоит ли вообще с ней разговаривать.
— У него, я полагаю, — наконец сказала она, — на какое-то время прошлое и настоящее смешались воедино. Он был в прошлом, но оставался здесь, и знал, кто с ним рядом. Поэтому он приказывал нам отпустить его. — Она снова немного помедлила. — «Я — свободный человек, Айз Седай. А не добыча для Айз Седай!» Вот что говорил он.
Лиане громко фыркнула, а иные из Айз Седай забормотали что-то гневно и полуслышно.
— Но, мать, — произнесла Эгвейн, — не мог же он вкладывать в свои слова такой смысл! Мантерен была союзником Тар Валона.
— Дитя мое! — промолвила Амерлин. — Мантерен и Тар Валон действительно были союзниками, но кто может постигнуть сердце мужчины? Он и сам-то не может этого, я полагаю. Мужчина такое создание, что взять его на поводок — проще простого, а вот удержать на привязи — труднее не бывает. Даже тогда, когда он сам желает быть всю жизнь на цепи.
— Уже поздно, мать, — сказала Шириам. — Повара, наверное, уже заждались своих помощниц.
— Но скажите, мать, — спросила Эгвейн озабоченно, — можем ли мы ухаживать за Мэтом? Если ему и впрямь грозит смерть…
Взгляд Амерлин был спокойным, лицо ее не выражало ничего.
— У вас масса дел, дитя мое! — сказала она.
Нет, не выскабливание котлов имела она в виду! Уж в этом-то Эгвейн была уверена абсолютно.
— Да, мать! Как прикажете! — Она сделала реверанс, и юбки ее коснулись юбок Илэйн и Найнив, также опустившихся в реверансе. Эгвейн в последний раз взглянула на Мэта и двинулась вслед за Шириам, выходившей из комнаты. Мэт все так же лежал без движения.
Глава 19
ПРОБУЖДЕНИЕ
Медленно открыв глаза, Мэт уставился недвижным взором на потолок, выбеленный недавней штукатуркой, не понимая, где он находится и как его сюда занесло. Потолок был обрамлен хитро сплетенным бордюром из позолоченной листвы, а матрас под молодым человекам, упругий и мягкий, был битком набит пухом. В богатый, стало быть, дом ты угодил, Мэт. Водятся, видно, у хозяев деньжата. Но все эти вопросы — где я да как сюда залетел — не надолго задерживались в сознании Мэта, как и другие мысли.
Он видел сны, и теперь в голове его метались клочки этих снов вперемежку с воспоминаниями. Он не мог отделить одно от другого. Немыслимые полеты над землей, неистовый гром сражений, странный народ, явившийся из-за океана. Пути и Портальные Камни, обрывки иных жизней, создания и предметы прямиком из сказаний менестрелей — все это наверняка сны. По крайней мере, так ему казалось. Но не был же его вымыслом Лойал, а он-то ведь — огир! Причудливо сплетались перед внутренним слухом Мэта и кружили в голове обрывки его разговоров с отцом, с друзьями, с Морейн. Он видел красивую женщину, видел капитана-корабельщика и того прилично одетого господина, который по-отечески беседовал с Мэтом, предлагая здравые советы. Вот это представлялось реальным. Но все рассыпалось на клочки и фрагменты. Все беспорядочно кружилось и перемешивалось.
— Муад'дрин тиа дар алленде, каба'дрин радим, — бормотал Мэт. Слова были всего лишь набором звуков, однако меж ними сверкало нечто.
Внизу, прямо под ним, на милю или больше по обе стороны, выстраивались плотные шеренги копьеносцев, там и тут виднелись вымпелы и знамена больших и малых городов и меньших Домов. Слева фланг его войска защищала река, справа — болота и топи. С вершины холма он следил за копьеносцами, вступившими в бой с неисчислимым полчищем троллоков, пытающихся пробить фронт. Копья пронзали черные кольчуги троллоков, но их секиры, точно косы выкашивали в рядах людей окрашенные кровью прокосы. Воздух наполняли крики и пронзал рев. Над головой, посреди безоблачных небес, нещадно пылало солнце, и над рядами ратоборцев поднималось мерцание жары. Вражеские стрелы падали дождем, не переставая ранить и поражать насмерть не только людей, но и троллоков. Он отозвал своих лучников, но Повелители Ужаса не обратили внимания на новый маневр, стремясь прорвать линию вражеской обороны. Позади, за горным хребтом, ждала его приказа Ближняя Гвардия, и кони бойцов нетерпеливо переминались. В блеске сияющего дня броня на латниках и сталь, защищающая коней, посверкивали серебром. Ни люди, ни боевые кони уже не могли более переносить ужасную духоту.
Они должны победить или умереть! Он был известен как отчаянный игрок. Теперь самое время бросить кости. Вскочив в седло, он отдал приказ голосом, перекрывающим рев всеобщею неистовства:
— Пехотинцы! Пропустить кавалерию!
Знаменосец скакал рядом, над головой его билось и трепетало знамя с изображением. Красного Орла, а команда войскам предавалась копьеносцами вверх и вниз по линии.
Внизу, у подножия холма, внезапно изменили свой строй копьеносцы: выступая ровными рядами, четко исполняя распоряжения командиров, они перестраивались в узкие колонны, оставляя между отрядами широкие проходы. В сии намеренные интервалы стали потоками вливаться троллоки, издавая звериное рычание, образуя массу, схожую с черным и воспаленным приливом смерти.
Обнажив свой меч, он поднял его высоко над головой:
— Ближняя Гвардия, вперед!
Он вонзил каблуки в бока своего коня, и конь полетел вниз по склону холма. Вслед за ним загремела копытами лихая конница. «Вперед! Вперед!..» Он первым врубился в троллоков. Меч его мерно поднимался и падал, а знаменосец ни на шаг не отставал от военачальника. «За честь Красного Орла!» — раздавалось вокруг. Воины Ближней Гвардии хлынули в проходы меж отрядами копьеносцев, сметая натиск троллоков и отбрасывая врагов назад. «Красный Орел!» Рычали на него получеловеческие лица, причудливо изогнутые мечи стремились достать его, но он прорубался все глубже. Победить — либо погибнуть! «Манетерен!»
Мэт поднес ко лбу дрожащую руку.
— Лос Валдар Кьюбияри! — пробормотал он.
Юноша был почти уверен: он знает смысл этих слов! «Вперед, Ближняя Гвардия!» Или, быть может, так: «Ближняя Гвардия — в атаку!» Несколько слов на Древнем Наречии, переведенные для него Морейн, составляли все его знание старого языка. Остальные же слова Мэт понимал не лучше сорочьей трескотни.
— Я схожу с ума! — грубо оборвал он сам себя. — Сдается мне, никакой это не Древний Язык! Тарабарщину какую-то бормочу… Та Айз Седай — сумасшедшая. Это был всего-навсего сон…
