Роман Злотников - Арвендейл. Император людей
На следующее утро в шатер вошел орк в одеянии младшего заговоруна, при появлении которого писец растерянно вскочил и склонился в глубоком поклоне, и, не ожидая, пока Беневьер кончит завтракать, велел следовать за собой. Пятнадцать минут по мощенной камнем дороге — и Беневьер вошел под своды надвратной башни Ахлыг-Шыга, столицы орков, главного города земли Глыхныг.
Пройдя по улице, скорее условной, потому что округлые дома-хижины с крышами из кожаных листов было разбросаны тут и там хаотично, они оказались у дверей дома, несколько более похожего на человеческие. Впрочем, так казалось, пока Беневьер не вошел внутрь…
Внутри находились двое шаманов с посохами старших заговорунов. Но когда Беневьер вошел и, повинуясь мощной длани сопровождавшего, рухнул на колени на покрывавшие весь пол овечьи кошмы, ни один из этих двоих даже не повернул головы в его сторону. Оба продолжали все так же невозмутимо прихлебывать что-то из коротких и широких то ли чашек, то ли блюдец, то ли пиал, тихо перебрасываясь словами.
Беневьер простоял на коленях, которые уже начало ломить, около двадцати минут, прежде чем двери вновь распахнулись и на пороге появилась еще одна могучая орочья фигура. При ее появлении все пришло в движение. Оба шамана отставили чашки, блюдца, пиалы и в свою очередь склонились в глубоком поклоне, впрочем, которого Беневьер не видел, потому что мощная длань его сопровождающего заставила его склониться так низко, что он уперся лбом в плохо промытую и потому вонючую овечью шерсть. А может, она была просто старой и грязной…
— Иди за мной, человек, — пророкотал вошедший, который, похоже, уже настолько привык к выражениям почтения, что не обращал на это никакого внимания. Беневьер поднялся на ноги (с некоторой довольно чувствительной помощью сопровождающего) и послушно последовал за приказавшим. Они поднялись на второй этаж и оказались в помещении, обставленном гораздо богаче нижнего. Во всяком случае пол зала здесь покрывали не вонючие кошмы, а тонкий джерийский ковер, который к тому же похоже, регулярно чистили. Или меняли. В таком случае этот заменили не так давно. А для сидения вместо деревянных чурбаков использовались джерийские же мягкие пуфы.
— Садись, — кивнул ему хозяин дома (ну, или тот, кого здесь почитали как хозяина). Беневьер послушно сел.
— Пить хочешь?
От подобного вопроса Беневьер едва не свалился с пуфа. О Светлые боги — моря горят, скалы текут, кролики размножаться перестали… что же такое произошло, что на земле Глыхныг орки стали интересоваться желаниями людей? Впрочем, подобным шансом следовало воспользоваться. И если не напиться, то хотя бы испытать то, что произойдет, если он ответит «да».
— Да.
Ничего необычного не произошло. Просто сидевший перед ним шаман (а теперь, присмотревшись, Беневьер был уверен, что перед ним сидит не вождь, как он поначалу решил, а именно шаман, только одетый богаче других и почему-то без посоха) молча кивнул замершему в дверной арке сопровождающему. Тот склонился в поклоне и мгновенно исчез, чтобы появиться спустя минуту с такой же, как у тех двух шаманов, емкостью, наполненной какой-то шибающей в нос, но приятно прохладной жидкостью.
— Ты расскажешь мне об империи людей, — спокойно даже не приказал, а просто констатировал хозяин дома.
Беневьер сделал глоток из принесенного сосуда и, поставив его рядом с пуфом, с легким поклоном спросил:
— Что угодно услышать моему господину?
— Все.
— Все?
— Да, — нетерпеливо дернул лапой орк, — начинай рассказывать обо всем, что посчитаешь нужным. Вопросы я буду задавать в процессе твоего рассказа.
Беневьер вновь поклонился и начал…
Они проговорили до вечера. Правда, с трехчасовым перерывом, во время которого Беневьера спустили вниз, в комнату с двумя шаманами, где он немного подремал под их негромкое бормотание. Вечером шаман заявил:
— Я доволен тобой. Ты будешь рассказывать мне и дальше.
После чего он хлопнул лапами, и когда в дверной арке появилась грузная фигура одного из тех двух шаманов, коротко приказал:
— Подготовьте ему клеть под крышей. Я хочу, что бы он постоянно был под рукой.
Шаман дернулся, как от удара.
— Но… Великий Хылаг, еще повелитель Ахлыг завещал, чтобы ни один из людей…
— А те, кто в загонах? — насмешливо спросил его хозяин дома.
— Это — не люди, — как нечто само собой разумеющееся изрек шаман. — Это просто еще не освежеванное доброе мясо.
— И он — тоже, — равнодушно ткнув лапой в сторону Беневьера, заявил тот, кого назвали великим Хылагом. Отчего у Беневьер все внутри похолодело.
— Во всяком случае не более, но и не менее, чем они — люди. Любой человек — это доброе мясо, также как любое доброе мясо — человек. Пока полезен. Все зависит от точки зрения…
И вот уже шесть дней Беневьер жил в этом месте, где любой человек — доброе мясо, какую бы должность он здесь ни занимал и как ни предан был своим хозяевам. Только вот никто из находившихся здесь людей, кроме него самого, об этом не догадывался. И Беневьер сильно сомневался, что орки позволят ему, обладающему таким опасным знанием, и дальше оставаться в числе живых…
Это ли было причиной или просто гнетущая для человека атмосфера всего этого города-стойбища, однако с того момента он каждую ночь мучился бессонницей, только под утро забываясь тяжелым, глухим сном. Вот и сегодня, повалявшись на кошме, брошенной в угол его каморки, Беневьер встал и подошел к окну. Окно в его комнате не было забрано решеткой. Да и дверь никак не запиралась. Его тюрьмой был сам Алхыг-Шыг, наполненный тысячами орков, вырваться отсюда у него не было никакой возможности. Да если даже он и выберется — что потом-то? Беневьер встал у окна и втянул ноздрями терпкий, наполненный запахами грязи, вони и орочьего немытого тела воздух, который был хоть и немного, но все-таки свежее того, что заполнял его каморку… А в следующее мгновение замер, обнаружив три почти неразличимых сгустка темноты, притаившиеся на стене Ахлыг-Шыга! Кто-то пытался тайно проникнуть в Ахлыг-Шыг. И это им удалось. Ну почти…
Некоторое Беневьер молча стоял, чувствуя, как амулет совершенной верности все сильнее стягивает свою магическую удавку у него на шее, побуждая немедленно закричать, подать сигнал, а затем его мозг, лихорадочно ищущий выход, предоставил ему маленькую лазейку: «Да, их необходимо схватить, поймать, задержать, и именно этого требует от него воля его господина, но… не так. Надо сначала заманить их сюда. Чтобы орки оценили помощь Беневьера в поимке столь умелых и ловких лазутчиков. Кто бы они ни были… И сохранили ему жизнь. Дабы он мог и впредь успешно исполнять все повеления своего господина!» Амулет замер, пытаясь своим псевдоживым псевдоразумом, использующим для принятия решения не столько самого себя, сколько ресурсы, разум и логику своего носителя, понять, где здесь правда и где подвох, а затем слегка ослабил хватку. И Беневьер тут же бросился к плошке масляной лампы, стоящей в углу каморки, и дрожащими руками ударил кремнем по кресалу. Трут долго не загорался, но наконец на нем вспыхнула и занялась маленькая искорка, в которую Беневьер поспешно ткнул фитилем лампы. А затем, подхватив разгоревшийся огонек, отошел к стене и начал размахивать лампой, стараясь, чтобы движущийся огонек находился строго в секторе обзора трех фигур на стене и не попал в поле зрения ни одного из часовых.
