Вадим Крабов - Рус. Защитник и Освободитель
— Ага, швырял, — поддакнул кто-то из воинов, стоящих позади местной государыни.
— Молчать!!! — разъярилась девушка, раскрасневшись от гнева, — Я приказала прекратить драку. Тот воин в «чешуе дракона» замер, а ты, Андрей, этим подло воспользовался! Это я видела собственными глазами! Где Джабул! — крикнула, обернувшись к тиренцам. Повисло неловкое молчание, — а что вы здесь все делаете, в моем дворце? Я объявляла прием? Джабула ко мне, остальные — вон! Разыскать его!
Почему-то даже многочисленным склонным к Силе, а не то что простым воинам, не пришло в голову объяснять своей государыне что к чему. Как-то сами собой в толпе исчезли четыре трупа и воины с невнятными оправданиями:
— …дарки науськали… Предки пошутили… — незаметно, насколько это возможно для сотни человек, ретировались.
— Дарки, где этот Джамбул, ишачий сын! А откуда в моем доме кровь?! Полкоридора заляпано! — но и сквозь праведное возмущение до Гелинии наконец-таки стала доходить невероятность ситуации, — это что… бунт?
— Ты абсолютно права, Гелиния, — подхватил её слова Андрей, — присядь за стол, — и пододвинул к нему один из двух целых стульев. Остальные пали жертвой их битвы с наместником.
Девушка, путаясь в собственных мыслях, а точнее — приходя в себя, рассеяно села.
— А когда успели заменить стол? А стены зачем перекрасили? — при этом глупо водила пальцем по гладкой каменной поверхности. В отличие от её дворца, она была не разноцветная, а чисто белая.
— А еще и уменьшили размеры столовой, убрали «пространственный лифт». И вообще весь твой дворец переделали, пока ты спала! Очнись, Гелиния! — Андрей шутил как можно более мягким тоном.
— Да, подруга, — Грация нагло оккупировала второй целый стул, — проснись, пожалуйста… ты у нас с Андреем, в нашем доме, — сказала прямым текстом, и без подсказок мужа поняв, что без посторонних, можно говорить более открыто.
Текущий вдруг прошептал:
— Мне надо ненадолго отлучиться, девочки, — и отправился проверить «а все ли ушли»? Ступал бесшумно. Благо, в каганской обуви, в безразмерных «тапочках» из мягкой кожи, которые растягивались на любую ступню, это происходило само собой, а каменные «половицы» не скрипели.
— Ты в нашем доме, Гелиния, — повторила Грация. Хозяйка Кальвариона задумавшись, как-то странно застыла. Палец на столешнице остался стоять на одном месте. Новопосвященная Эледриасу забеспокоилась, — эй! Приди в себя! — крикнула в ухо.
Гелиния дернулась, мотнула головой и её взгляд стал более-менее осмысленным.
— Подожди, Грация… я ничего не помню… Джабул посадил меня на трон и надел ожерелье из изумрудного жемчуга. Это такое каганское посвящение в правители. Где только вычитал? И всё. Я, наверное, уснула и он отнес меня в спальню. Просыпаюсь — надо мной стоят трое склонных к Силе и толпа воинов. Я рассердилась… почему у вас дома?! Зачем здесь было… сражение было? Вас хотели убить? Ни дарка не понимаю! Объясни мне, в конце концов, Грация! А где Джабул? Он-то точно все знает! Да. Скоро его пошлют сюда, я же велела… ничего не понимаю! — на последних словах уперлось лицом в сложенные ладошкой руки, снова стараясь всё вспомнить. Путаная речь точно выражала нескладные мысли.
Грация потерла лоб, набрала побольше воздуха… передумала — выдохнула. Снова наморщила лобик и, решившись, заговорила:
— Это, — показала на труп «золотого» воина, — Джабул. А ну-ка! — соскочила со стула и смело подошла к телу с кинжалом в глазнице. Долго провозилась, пытаясь снять маску.
Гелиния наблюдала внешне хладнокровно, но и сквозь внутреннюю сумятицу в душе вопило: «Нет, это не дядя Джабул! — двоюродный, но тиренцы почитали родство, — не может быть, не может быть…», — повторяла как ученическую мантру. Увы — не помогло. «Золотой» оказался Джабулом…
— Если ты мне внятно не объяснишь, за что твой муж убил моего дядю и наместника Кальвариона, то… ему станет очень плохо, — произнесла она ледяным тоном.
— Как скажешь, княжна, — со вздохом ответила Грация, нисколько не испугавшись. Снова села на стул, зачем-то кашлянула в кулачок и приступила к рассказу, честно предупредив, — только учти, правда может тебе не понравится… подруга.
Когда Андрей вернулся в столовую, проверив все помещения и заперев болтающиеся двери снова на «ледяную крепость», которые, кстати, полностью лишились даже остатков узоров, то тихо присел на пол недалеко от входа. Любовался Грацией.
Она двигалась по свободному пространству, в лицах передавая события прошедших дней. Восторженно заламывала руки или корчила угрюмую физиономию. Играла, как на подмостках.
«А ведь у меня подсмотрела, зайчиха[36]… - Андрей смотрел «представление» жены и гнал мысли о предполагаемых чувствах к Чику. — Вот именно — предполагаемых! — все же подумал «вслух». — Нет, то были остатки возмущения, страх перед посвящением. Она просто не понимала, почему Чик не мог сюда прийти…», — так и успокоил себя этим объяснением. Хорошо иметь легкий характер. Тем более, сколько раз она доказывала свою любовь именно к нему, к Андрею.
«Чик навсегда останется ля неё первым и с этим ничего не поделаешь», — на том и закончил «разбор дел сердечных».
Гелиния, откинувшись на низкую спинку стула, смотрела на представление завороженно. Краснела, бледнела, тихо возмущалась — идеальный неизбалованный зритель. Иногда проскальзывало:
— Да ну, я не такая тряпичница…
— Так все для Русчика, для него — единственного любимого! — декламировала Грация и продолжала рассказ.
Когда дело дошло до нападения на них:
— Вокруг визжали стрелы, Андрей прикрывал меня собственной грудью, как вдруг… — в это мгновенье сердце единственной зрительницы замерло, а Грация, интригуя, не спешила, — вошел… «золотой повелитель»! Все замолкли. «Он — мой!», — громко молвил Джабул, — «Никому не вмешиваться, я сам изрублю поганого месхитинца!». Сказал и дико захохотал. Они встали друг против друга, их лица были искажены яростью… — как это можно было заметить под маской — неизвестно. Но Грация, видимо, разглядела. Не станет же она придумывать?
Андрей счел нужным вставить слово:
— Гелиния, я убил наместника потому, что он, вероятно, мог воздействовать на тебя, — обе девушки вздрогнули и уставились на него.
— Ты всё-всё подслушал?! — подбоченившись, спросила Грация. Она опомнилась первой.
— Я только что зашел, — соврал Текущий, — жаль, пришел к концу представления. Что поделаешь — дом большой. — Обе посмотрели на него крайне подозрительно.
— Сейчас поглядим, что он с собой носил, — сказал Андрей, поднимаясь. Больше, чтобы переключить их внимание, чем надеялся найти на теле убитого хоть что-то необычное. Дух из Гелинии ушел и сделал это, несомненно, сам Эледриас — «Защитник и Освободитель». После случившегося, не оставалось причин сомневаться в значении его имени.
