Геннадий Ищенко - Выброшенный в другой мир (СИ)
— Заканчивай на сегодня, — сказал ей Сергей. — Я завтра ухожу в поход и буду отсутствовать две–три декады, поэтому этот вечер хочу провести с тобой и с Лиорой. Я подобрал еще одну песню, если хотите, спою.
— Сейчас помоюсь, переоденусь и прибегу! — пообещала сестра и исчезла.
— Вы на нее сейчас так посмотрели, как мать смотрит на любимую дочь, — с легким удивлением заметил Сергей. — Сильно привязались к Лани?
— Вы не первый, милорд, кто мне об том говорит, — улыбнулась женщина. — Я действительно люблю вашу сестру, как дочь. Ее просто нельзя не любить, она насильно входит в сердце. Не замечали, как к ней относятся слуги? Вас они уважают и побаиваются, хотя вы им не давали поводов для страха, а вот ее все любят. Даже одна из ваших поварих — страшно стервозная баба — и та при виде этой девочки на глазах добреет. Я видела немало дочерей высокородных родителей, но такую смесь доброты, ума и любопытства вижу впервые. В Лани совсем нет высокомерия, хотя нет и панибратства со слугами. Хорошая порода была у Олимантов, жаль, что эта семья погибла.
Вечер прошел замечательно. Он спел «Лебединую верность», потом дал женщинам уже записанный перевод и минут пять слушал дружные всхлипывания, после чего выставил на стол взятые на кухне пирожные с ореховым кремом, которыми Лани с Лиорой заели слезы.
— Почему хорошего всегда мало? — спросила Лани, облизывая крем с пальцев. — Вот так, кажется, все ела бы и ела!
— Пока крем из носа не полезет! — пошутил брат. — Или в дверь не сможешь протиснуться. Это только так кажется, что вкусного можно много съесть. А если дать тебе такую возможность, то больше пяти штук в себя не засунешь.
— Ты сначала дай возможность, а потом посмотрим! А толстой я не смогу стать из‑за занятий. Знаешь, сколько я трачу сил?
Когда стемнело, Лани ушла к себе читать книгу. Таких книг с душещипательными историями о любви было много в библиотеке дворца, и в последнее время девочка ими увлеклась, принимая написанное за чистую монету. Это увлечение было единственным, где не сработал авторитет брата, который посоветовал ей не читать всякую муть.
— Давай ты сегодня останешься у меня? — предложил Сергей.
— Я бы у тебя не только сегодня осталась, — с грустью сказала девушка. — Мне с тобой хорошо, Серг. Но рано или поздно придется уйти, поэтому я гоню любовь и не даю ей захватить себя с головой. Я знаю, что ты скажешь, не стоит. Король такого не простит, а ты просто похоронишь третью жену. Давай сегодня побудем дольше вдвоем, чтобы ты меня вспоминал в походе и стремился домой. Было бы здорово получить от тебя ребенка, но у нас в семье женщины долго не получают зачатия. Меня мать родила на седьмом году после брака. А ведь все эти годы отец был дома и не пренебрегал обязанностями. Большая у тебя кровать. Хоть раз полежу на семейном ложе герцога Аликсана и почувствую себя почти женой. Ну же, иди ко мне!
Если бы герцога Аликсана попросили коротко охарактеризовать его поход к границе с Парнадой, он бы выразил свои впечатления от него двумя словами: грязь и холод. Конечно, морозов не было, и температура вряд ли опускалась ниже пяти градусов, но когда десять дней не приходится бывать в тепле, его даже при такой температуре начинает сильно не хватать. С собой Сергей взял пять сотен кавалеристов и столько же стрелков, которых тоже посадили на лошадей. Из‑за недостатка в лошадях и проблем с кормом заводных лошадей не брали, и в день удавалось проходить всего километров по сорок. Когда подошли к Карлоту, все в город не пошли, послали только двух людей Джока, которые вернулись с проводником. Проводник прекрасно знал окрестности города и показал на карте все места, где находились деревни.
— Если ехать на коне из Рошти, как к вам удобнее добраться? — спросил его Сергей.
— Все ездят по тракту, милорд, — почтительно ответил проводник. — Леса здесь такие, что на коне по ним ехать — это сущее мучение, а во многих местах вообще не проедешь. А от тракта к каждому городу ведет своя дорога. Если вы спрашиваете о сотхемцах, то им только так и ехать.
— Они хотят предать огню все деревни возле вашего города, — объяснил ему Сергей. — К самому городу, скорее всего, и подъезжать не будут. Кроме ваших деревень, будут жечь и деревни вокруг Соджа.
— Вот оно как! — помрачнел проводник. — А вы, стало быть, хотите упредить крестьян?
— Нет, — ответил Сергей. — Мы хотим перебить всех сотхемцев и ищем место, где они сойдут с тракта, чтобы сделать засаду.
— Таких мест может быть два. Все зависит от того, к какому городу они пойдут в первую очередь.
— Тогда мы разделимся и сделаем две засады. Они ведь тоже вполне могут разделиться. Какой смысл жечь деревни большим числом? Чтобы окружить и спалить деревню, достаточно двухсот всадников. Если кто и убежит, потеря невелика, да и нет лесов вблизи деревень. Места все больше открытые, далеко ли убежишь от конного? Если покажешь подходящие места, награжу.
— Я и без награды покажу! — сказал проводник. — Ишь, чего надумали — людей жечь! Но если дадите награду, не откажусь.
— Все запомнили? — спросил Сергей, когда прибыли на место первой засады и разделились. — И зря не рискуйте. Если врага будет слишком много, спешно отходите к городу и шлите нам гонца.
Сам он отправился со второй группой, которую проводник днем позже привел на место, во многом похожее на место первой засады. Когда Сергей обдумывал, как легче всего справиться с кавалерией, он все свое внимание обратил на лошадей. Сейчас два десятка его бойцов разбивали лагерь за холмом, в сотне шагов от места засады, а остальные эту засаду обустраивали. В этом месте заканчивался росший вдоль дороги лес и начинался большой луг, окруженный с обеих сторон старыми вырубками. На вырубку пустит конницу только идиот, поэтому путей для нее было только два: или прямо по дороге, или по лугу. По тесной дороге атаковать не станут, а развернут наступление по лугу, стремясь охватить засаду и не дать никому уйти. Поэтому лугом и занимались. Одни рыли глубокие, но небольшие по размерам ямы, стараясь не сильно рассыпать землю, которую выносили за холм, а другие накрепко под углом к земле заколачивали небольшие острые колья, которые все время везли с собой. Ямы прикрывали еловыми ветвями и сверху набрасывали срезанную за холмом траву. Сергей проехал по дороге, но результатов этой работы не заметил, их достаточно надежно скрывали остатки луговой травы.
Ждать пришлось два дня. В засаде сидели попеременно. Те, кто отдыхал в лагере, должны были по сигналу сидевшего на вершине холма наблюдателя со своим оружием бежать на позиции. Конных боев не планировали, поэтому спешенные всадники должны были охранять стрелков на случай, если кавалерию все же не остановят ни стрелы, ни ловушки. Когда прозвучал сигнал била, Сергей находился в лагере. Он заскочил в свой шатер, схватил арбалет и быстро его зарядил, после чего побежал в обход холма. Как и было оговорено заранее, с полсотни бойцов усиленно демонстрировали панику, бегая по позициям без видимого толка, а некоторые побежали за холм, якобы напуганные видом вражеской конницы. Пугаться было чего. Вся дорога была заполнена всадниками, которые при виде солдат сначала остановились, а потом медленно начали растекаться во всю ширину луга, готовясь к атаке.
