Последняя точка (СИ) - Кузьмин Марк Геннадьевич "Морроу Винд"

Несколько секунд мне понадобилось, чтобы прийти в себя и вспомнить, что я тут все же не один.

Килрогг лежит на песке, истекая все еще горячей кровью, что постепенно остывает на холодном камне. Рожа у него чертовски довольная, что даже раздражает, ведь победил в нашем бою именно я. Но все же понятно, ведь он прожил свою жизнь как хотел и умер так как считал правильным.

Я должен был его ненавидеть, презирать, пнуть ногой за все, что он сделал и сколько моих товарищей убил, но… не могу. Я больше не испытывал к нему ненависти и даже ощущал странное чувство потери. Словно… я потерял не врага, которого искренне ненавидел, а кого-то… близкого. Не друг, но кто-то кто помог мне стать лучше и сильнее. Цель, к которой я стремился столько лет.

Это было странно и непонятно.

Я не могу сказать, что ощущаю, в голове царит лишь смятение.

Лишь одни слова срываются с моих губ для него…

— Прощай, воин…

Извлекаю из его тела обломок своего оружия и смотрю на него.

— Прощай и ты, Танцующий в тумане… Спасибо за все…

Говорят, что не все легендарные мечи были созданы могущественными. Многие из них — это те, кто прожил много лет и напитался силой, магией и кровью, выдержав сотни и тысячи сражений. Лишь те, кто «доживают», то этого, могут называться Легендарными. Быть может, Танцующий смог бы когда-нибудь стать таким… Но, увы, ему не повезло с хозяином.

Далерон, что после встречи с Громмашем начал собирать данные об оружии вождей, говорил, что тот едва не отправивший его в мир мертвых топор перековывался чуть ли не десятки раз, становясь с каждым «перерождением» все сильнее. Но в моих руках сейчас лишь безжизненный кусок металла. Меч окончательно умер. Его дух, его сущность, то «дыхание», что я ощущал от него, погасло навсегда. Мой верный друг, что прошел со мной так много, остался позади и даже самый лучший кузнец не сможет вернуть его обратно.

Снова смотрю на мертвого орка.

— Я был не готов умереть…

Все мои слова и заявления, были глупостью и чушью. Я сам верил в них, но оказавшись на грани, осознал, что мое желание жить никуда не делось. Я хочу жить, я хочу дальше жить и мне есть ради чего.

А потому мне пришлось признать это и… принять эту непонятную помощь. Что-то втолкнуло меня в странное состояние, до боли напоминавшее описание одной из сложнейших монашеских техник — Безмятежности. Состояния чистейшей и полноценной концентрации, позволяющего свободно применять внешнюю духовную энергию, не пропуская её через себя. Великого спокойствия, доступного по большей части лишь опытнейшим монахам с сильной склонностью к Тушуй.

И пусть никакой внешней энергии я не успел почувствовать, достижение даже такой неполноценной формы для меня невероятно. Я все еще далек от уровня мастера, а война сделала меня едва ли не чистым воплощением Хоцзинь… И тем не менее, ни на что иное это и близко не было похоже.

Благодаря этому состоянию у меня и получилось Касание Кармы.

Мне тяжело это говорить, ком в горле подступает, когда я открываю рот, но я все равно признался… орку…

— Ты был прав…

Для того, кто столько лет жил в ненависти к ним, сказать такое непростительно и ужасно больно, но я больше не могу это отрицать.

— Я ошибался…

Вот так тихо и на горькой ноте закончился этот поединок.

Однако отвлекаться некогда.

Меж тем ко мне подходят остальные орки.

Я устал, вымотался и сильно ранен, но, если что могу с ними справиться. Нож на поясе еще есть и его должно хватить…

От них отделяется тот шаман и подходит к телу своего вождя. Опускается перед ним на колени и поворачивает его на спину.

— Вождь, — произнес орк. — Ты… умер достойно… Я поведаю твоему сыну о твоем последнем бое.

Остальные же орки начали бить себя в грудь кулаками.

— Заг! Заг! Заг! Заг! Заг! Заг! — они повторяли это, но не своему вождю, а смотря на меня.

Насколько я знаю, таким образом, они выражают восхищение и отдают честь кому-то. И все это адресовано именно мне. В моем сознании снова произошел разлад, ведь я никогда не думал, что орки понимают такие вещи как «Честь» и «Уважение». Что они ценят достойного противника и могут отдать ему должное.

Моя вера в то, что орки — это зло… все сильнее трещит и рассыпается.

«Килрогг… ты гад… устроил мне дуэль, чтобы я пощадил твоих воинов», — понял я.

Дело тут не в чести — эти воины все еще могут убить моих товарищей на поле боя, и если бы я мог устранить их без потерь, то сделал бы это… Но в моем состоянии простое движение уже требует немыслимых сил. Да, я все еще могу заставить свое тело сражаться, но за это придется заплатить цену. Цену, которая уложит меня в постель на долгое время… Учитывая все мои травмы, возможно, на месяц, и то если мне будет помогать хороший целитель.

— Что я могу взять с тела вашего вождя в качестве трофея, который бы это узнали остальные? — спросил я, посмотрев на шамана.

Брать его погребальный меч не стоит. Все же это его оружие для посмертия, да и мало кто его с ним видел. Голову тоже не хочется. Я уже победил, а глумится над телом убитого — это низко.

Шаман несколько секунд думал, а после снял с шеи вождя его амулет. Это была грубая веревочка с костяной пластиной в центре и шестью орочьими клыками с каждой стороны, нанизанные в небольшом промежутке друг от друга. Тот самый амулет, который все эти годы защищал Килрогга от моих духовных молний.

— Амулет вождя, — ответил орк. — Он создан из осколка клыка мангарона, а рядом с ним клыки великих воинов, коих побеждал вождь Килрогг. Все знают о нем и видели, а потому узнают.

— Хорошо.

Раньше я бы плюнул на все, и просто растерзал их, не думая… Но сейчас былой кипящей ярости во мне просто нет. Лишь понимание, что эльф на носилках чудовищно замедлит темп нашего отряда и, похоже, нежелание нарушать условия поединка, пусть они и не были озвучены…

Сам себе удивляюсь. Демоновы орки, демонов Килрогг.

Взяв из рук шамана амулет, я пошел вперед. Орки расступились, давая мне дорогу, а я молча шел, не зная, что мне теперь и думать. Мое презрение и ненависть таяли, сменяясь простым отношением, как… к тем, кого я могу назвать кем-то достойным. Все еще врагам, без сомнения, но уже не просто кровожадным тварям. Скорее они были похожи на многих пиратов, с которыми я сталкивался в прошлом. Те тоже были жестоки, опасны и зачастую отвергали обычные мерки морали, но многие из них были вполне неплохими людьми… Когда не «работали», разумеется.

В голове еще шумел смех Килрогга, но он уже был не издевательским.

Словно он прощался со мной.

Моя боль… я не чувствовал отмщение за убитую семью, но при этом внутри было необычное чувство… спокойствия. Словно так оно все и должно быть.

Раны напомнили о себе, и пришлось быстро заняться лечением, благо моя сумка с зельями не пострадала. Быстро испарил для себя настои и начал на ходу себя подлечивать. Чувствительность левой руки вскоре вернулась. Активно драться у меня не получится, но теперь хоть кровью не истеку…

Вскоре я услышал знакомый лязг доспехов.

Мои соратники нашли обход и уже шли.

Я же поспешил им на встречу. Это был Данат с парой десятков солдат и несколько следопытов, что двигались рядом.

— Эйс! — ко мне тут же подскочил Далерон. — Ты как, малыш?

— В порядке, — ответил я. Выглядел я паршиво, но живой и целый. — Меча только лишился.

Обломок Танцующего в тумане я забрал с собой. Не хочу оставлять его тут. Жаль, остальные куски найти не получится уже, но хоть так.

— Эйсиндаль, рад, что ты жив, — улыбнулся Данат. — Было весьма опрометчиво так рисковать и преследовать их.

— Простите, что заставил волноваться.

— Что случилось с орками? Где Нер’Зул?

— Он с остальными побежал куда-то. Меня задержал Килрогг, — поднимаю его амулет в руке.

— Там еще остались орки?

— Нет. Я убил их вождя, — отвечаю ему.

Почему-то я решил скрыть, что позади меня было еще пятеро орков, что остались заняться телом. Они все равно выведены из игры, слишком занятые доставкой тела своего вождя…