Михаил Белозеров - Нашествие арабуру
— Подожди… — улыбнулся в ответ Сань-Пао, вложил последнюю иголку в кассету фукуми бари и выстрелил арабуру в плечо.
— Что это? — удивленно спросил арабуру, схватившись за руку.
— Смерть твоя, — ответил Сань-Пао и, не оборачиваясь, пошел на второй ярус.
Всего их было двенадцать. Как добраться целым и невредимым до самого верхнего, и думать не хотелось. А ведь там мальчишка, с завистью подумал он, обогнал меня, хитрец! В душе он восхищался им. Так может поступить только человек, любящий свою родину, думал он. Люблю ли я ее так, как он?
* * *Кацири преодолел всего лишь два яруса, но не нашел нужного хода. План пирамиды оказался неточным. Там где значились проходы, оказались горы мусора, а там, куда не следовало соваться, были туннели, которые заканчивались тупиками. Несколько раз он едва не провалился на самый нижний уровень или даже в лабиринт, когда доверился ненадежному плану. Наружные стены пирамиды располагались наклонно, и передвигаться в узком проходе было неудобно. Через кокой Кацири приноровился двигаться боком да еще и внаклонку.
По его расчетам он уже три раза обошел пирамиду по периметру второго яруса, чуть ли не весь его ощупал, он все без толку. Тонкие полоски света падали сквозь щели, и Кацири сверился с планом, куда идти. Нужного лаза не было. Кацири охватило отчаяние. Выходило, что этого проклятого хода никогда и не существовало, потому что для него просто не хватало места в пирамиде. Он сел, как его учил Бан, и стал думать. Или я ищу не там, или я ничего не вижу. Стоп, стоп, он понял. В спешке я совсем растерялся и запутался со сторонами света. Он стал припоминать, с какой стороны должно светить солнце, и быстро нашел ту грань пирамиды, на которой надо было сосредоточить внимание. Вот она — лазейка, замаскированная ложной панелью — узкий вентиляционный ход с северной стороны, для того чтобы летом прохладный воздух поднимался прямиком в цитадель. Правильно, а вентиляционный ход с противоположной грани открывается только зимой для теплого воздуха. Неровно отесанные камни только облегчил Кацири задачу. Время, потраченное на поиск хода, он с лихвой компенсировал скоростью, с которой поднялся к цитадели. Вентиляционный ход был прямым, как стрела, но только до десятого яруса. Здесь его ждало разочарование — медная решетка с такими мелкими ячейками, что сквозь них не смогли проникнуть даже крысы. Их сухие трупики рассыпались от одного прикосновения, пока Кацири пилил решетку. Потом на его пути поочередно возникали следующие препятствия: камень, балка, забытое строителями бревно, с которым он провозился дольше всего, и горы мусора. Вот тогда-то он едва и не попался. Должно быть, стражники наконец услышали шум. Кацири заметил их босые ноги с медными кольцами в вентиляционном отверстии, забранном решеткой.
Ему оставалось всего-то перемахнуть через стену, которая не доходила до потолка примерно на полторы сяку. Он не знал, была ли эта щель ошибкой строителей или же так полагалось по плану, но через эту щель можно было легко попасть в императорские покои. Однако стражники не торопились.
— Ты слышал? — спросил один, худой и лысый. Его давно грызла болезнь, и он беспрестанно покашливал. — Кха-кха!
— Нет, а что?
Его напарник, напротив, был толстым и краснощеким. Его большой горбатый нос и скошенный подбородок выдавал в нем майя.
— Мне кажется, будто там кто-то есть, — он с опаской постучал по камню. — Куриное дерьмо! Кха-кха!
— Никого там нет, — отмахнулся другой, — одни крысы. Я вчера одну поймал. Жирная, как поросенок.
Они непонятно чему захихикали. Оказалось, что наложницы Кан-Чи от скуки подкармливали крыс.
— Вот бы к ним заглянуть?
— Поменьше болтай. Кха-кха!
— А я чего? Я говорю, везет тем, кто сторожит десятый ярус изнутри.
— А ты знаешь, кто их сторожит? Кха-кха!
— Нет, не знаю.
Они напряженно зашептались, при этом худой и лысый несколько раз трусливо оглянулся.
— Да ты что?! Нет, лучше я здесь отслужу свое, а вечером схожу в Веселый квартал к юдзё.
— Ты что, учишь туземный язык? Кха-кха!
— Нет, а как общаться?
— По правде, я тоже знаю несколько слов. Кха-кха!
— Ну и?..
— Самые необходимые, чтобы не попасть впросак. Кха-кха!
— Я тоже. Пойдем, а то нас хватятся.
— Пойдем.
Кацири прислушался. Стражники ушли. Он спрыгнул в коридор и, оставляя белые следы от босых ног, добежал до следующего поворота. У входа в апартаменты императора стояли три стражника: двое у двери, третий — напротив. Голые, в перьях, намазанные пахучим маслом. Таких чуешь за сто кэн. Тоже мне вояки, пренебрежительно решил Кацири. Они корчили друг другу рожи и глупо хихикали. Потом откуда-то сверху раздался окрик: «Бди!», и они на мгновение застыли, а затем снова стали глупо хихикать.
Кацири презирал их. Если бы я знал, что они такие беспечные, я бы не потратил столько времени на тренировки. Я бы пришел и просто убил вашего императора, и вы бы со мной ничего не сделали. Напрасно умер Бан, напрасно умер Абэ-но Сэймэй. Надеюсь, их души благополучно добрались до гокураку[171] и им там будет хорошо.
На одно-единственное мгновение он стал невидимкой, но этого времени ему вполне хватило, чтобы проскользнуть мимо хихикающих стражников в святую святых императора — гарем, который сторожили евнухи. Эти толстые, ленивые люди не представляли для Кацири никакой опасности. Они сидели на подушках и дремали. Их копья — нагинаты и яри — валялись на полу. Из баловства Кацири пощекотал одному евнуху нос. Не открывая глаз, евнух чихнул и перевернулся на другой бок.
Следы, которые оставил за собой Кацири, стражники обнаружили немного погодя и совершенно случайно. Можно только представить, что они испытали. Очевидно одно: они сразу сообразили, что проглядели злоумышленника, и очень сильно испугались. Но донести начальнику дневной и ночной стражи Чичимеку не посмели. Это означало смерть. Поэтому они стали проверять все помещения, но так, чтобы не беспокоить императора Кан-Чи. Разумеется, они никого не нашли и перешептывались:
— Хонки это, хонки, я вам говорю! Мы шли по их следам, а потом они пропали!
— Клянусь семью узлами зла, хонки! — соглашались с ним.
— Я тоже видел!
— Какие хонки?! Куриное дерьмо! Их всех отменил наш великий император Кан-Чи.
Ему объяснили, ткнув кулаком в ребра:
— В этой стране есть такие твари, как у нас песиголовцы или черти.
— До кецалей у нас ничего не было.
Согласились, еще раз ткнув кулаком:
— Не было. А теперь есть! Значит, и хонки есть!
— Бр-р-р…
— Бр-р-р…
