Анна Клименко - Принцип высшего ведовства
– Обещал к вечеру.
Она быстро допила свой кофе и, обогнув меня, удалилась в «спальню». Разумеется, перелистывать свои журналы, а я, оставшись предоставленной самой себе, предалась размышлениям – ибо занять себя было откровенно нечем.
Я думала про Андрея. После вчерашнего разговора… мне было приятно о нем думать, вспоминать каждое прикосновение, каждый жест, каждый взгляд. И все-таки я была неправа, когда жестоко гнала его от себя. Да и к чему теперь вспоминать? Теперь, когда, наконец, все начинало налаживаться?
Мда. Налаживаться, как же…
Я отмела прочь мысли о двух древних колдунах и не менее древней колдунье Джейн, допила большими глотками чай и, прихватив с собой остатки печенья, отправилась побродить по заброшенному саду. Сидеть и смотреть на недовольную физиономию Инги не хотелось, а уж слушать ее бурчание тем более.
…Сад начинался прямо за домом: старые абрикосовые деревья, посаженные так густо, что наверху сплелись ветвями. Кора почернела от влаги, кое-где тяжелые ветви были поломаны и беспомощно свисали. А под ногами сочно шелестел пырей. Другим растениям темно здесь, а этому сорняку хоть бы что.
Я задрала голову в поисках зеленой и твердой как боб абрикосы. Но, видно, этой зимой почки побило морозом, деревья отцвели, сбросили белое платье – да все зазря. Ни одной абрикосинки, даже самой завалящей.
Перешагнув через подгнившую ветку, я двинулась вглубь сада. Потом пришлось перебираться через поваленное дерево, перегородившее дорожку. Нога соскользнула в мокрую от росы траву, я успела ухватиться за влажный от росы ствол… И в тот же миг поняла, что не одна в этом давно заброшенном саду.
Странное это было ощущение. И совсем не похожее на то, когда тебе в спину кто-то смотрит. Пальцы онемели, их закололо, как будто я долго-долго держала руку в одном положении – все это пронеслось в доли мгновения – а еще через секунду я почувствовала свою руку не своей. Как будто… это совсем не я держалась за старый абрикос, а…
Джейн.
Она была здесь.
Совсем недавно, иначе я бы не ощутила ее присутствие так ясно, четко…
Ведьма Джейн успела пройтись по саду, подержалась за то же самое дерево, что и я… И значило это…
Издалека донеслось резкое, раздраженное карканье.
Черт!
Оскальзываясь в траве, я метнулась назад, к дому. Джейн успела здесь побывать, следовательно, место моего пребывания больше не тайна для Эрика. А может быть, и с самого начала не было тайной. Может быть, господин инквизитор попросту играл со мной, выжидая удобный момент… Для чего?.. Для нападения? Но какой Эрику смысл меня убивать? Разве то только сам он и был Яковом, а все, что мне было рассказано – пустышка, манок для глупых уток!
…Надо было уходить отсюда. Как можно скорее.
Не знаю, почему я думала именно так, но в висках ухало одно-единственное слово: бежать.
– Инга! – завопила я, подбегая к дому, – Инга, уходим! Бежи-и-и-им!
Три подгнивших ступеньки крыльца, я взлетаю по ним. Распахиваю дверь, не слыша надрывного скрежета петель и треска рассохшихся досок.
– Инга, ты где? Инга, они были здесь!
Черт, ну сколько можно выпендриваться? Да, отношения наши далеки от приятельских, но разве время сейчас для выяснения кто прав, а кто виноват?
– Инга!..
И крик застывает на губах, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Потому что я вижу… Да, теперь действительно вижу Ингу, распростертую на полу рядом с электрическим чайником. Ее лицо закрыто от меня… черным пятном. Господи, да это же не пятно, это рубашка… И теперь уже он поднимается с корточек, медленно оборачивается. Яркая внешность Пирса Броснана, которому – опять-таки! – совсем не место в заброшенном доме с провалившейся крышей и заколоченными окнами. Этому мужчине нужно блистать, ослеплять, убивая…
– Инга, – прохрипела я, глядя в лицо убийцы.
– Ну, здравствуй, Лера, – натянуто улыбнулся Михаил, – наконец-то я дождался момента, когда мы с тобой можем без помех кое-что обсудить.
Я попятилась. Обратно, к двери.
И в то же время – что-то щелкнуло, повернулось в голове. Слетели скобы, разошелся шов, сдерживающий воспоминания, и вот я уже снова бегу, под ногами мелькает пятнистый асфальт. То черное, то светло-серое, невысохшие лужи и солнечные пятна. Я удираю от парня, которого опрометчиво хотела приворожить, словно ослепнув от страха, налетаю на кого-то…
– Ой, извините!
– Ничего, ничего страшного.
И я успеваю подумать о том, что налетела на мужчину чрезвычайно приятной внешности, до жути напоминающего всем известного актера… как там его? Пирс Броснан, агент 007… Я бегу дальше, а мысли о человеке, с которым я столкнулась, тают, тают словно туман под солнцем. Или как кубик сахара в горячем чае.
…Все.
– Ты! – выдохнула я, глядя в ярко-синие глаза Михаила.
Каждый кусочек мозаики медленно становился на свое место.
Он имел со мной телесный контакт.
Он был колдуном, причем далеко не самым слабым.
Он видел меня с Эриком, но мог притвориться, что поверил своему бывшему приятелю… Да, именно приятелю. И именно бывшему.
– Яков, – беззвучно произнесла я.
И тот, кто собирался привести меня на законную казнь – и тем самым «аннулировать» нашу маленькую магическую связь – кивнул.
– Да. Профессор Шпренгер. Надо сказать, ты мне тоже помогла разыскать моего врага.
Я бросила последний взгляд на Ингу. Кому-нибудь могло показаться, что ведьма просто без сознания – но только не мне. Что-то изменилось в моей соседке. Она как будто погасла, потух внутри алый китайский фонарик…
Но Яков не дал мне даже осознать то, что Инги не стало. Он атаковал, просто и незамысловато – так же, как Эрик в водонапорной башне, подняв в воздух видимую внутренним взором пелену из пепла и голосов тех, кто умер много столетий тому назад.
– Да пошел ты, тварь! – заорала я.
Еще один, быстрый взгляд в сторону Инги – так и есть, она не шевелилась. И уже не принадлежала миру живых… А тот, кто убил ее… Тот, кто все это время играл мной, как пластилиновым человечком, стоял в трех шагах и скалился. Господи, кто бы мог подумать, что у Броснана может быть столь отвратительная, гадкая ухмылка?!!
– Ты сам сдохнешь! – гаркнула я в катящуюся на меня серую стену, – будь ты проклят!
…Все решили мгновения.
Перед глазами замаячил остро заточенный маятник. Тик-так, прямо над моей шеей. И опять мир сделался нежно-фиолетовым, с белыми проблесками по краям, а я снова, как раньше, почувствовала себя его неотъемлемой частью… Вернее, мир вокруг стал частью меня самой. Все – и Яков, словно заключенный в огненную сферу, и дощатый пол, и обсыпавшаяся штукатурка.
– Будь ты проклят! – повторила я.
