Андрей Сухин - превратности судьбы - превратности любви
Первой пришла в себя мама Рады. Она, не обращая на меня внимания, подошла к дочери. К этому моменту, та смотрела уже осмысленно по сторонам и кажется, даже осознавала происходящее вокруг.
Одним движением мама подняла дочку на ноги. Рада немного покачалась, опираясь на маму, а затем приникла к ее уху и, глядя при этом очень злобно на меня, что-то прошептала.
Екатерина Андреевна задумалась на мгновение, кивнула, потом выпустила дочку из рук, и когда убедилась, что та стоит прямо и падать на татами не собирается, пошла обратно.
- Внимание! Проигравшая сторона, - глава клана бросила недовольный взгляд на Раду. - Попросила о реванше... Прямо сейчас и комиссия не видит причин, почему эта просьба может быть отклонена. Итак, еще один спарринг. Займите исходные позиции!
"Это же беспредел! У меня всё еще руки-ноги дрожат от этих ускорений! Да и не выйдет у меня во второй раз проделать тоже самое..." - ахнул я про себя.
- Начали!
Уже полностью пришедшая в себя и злобно сверкавшая на меня глазами Рада смазанной тенью ринулась ко мне.
"Вот, кажется и всё", - единственно, что я успел подумать. Ни защититься, ни уклониться я даже не пытался. Сам не знаю почему, на меня напало такое вот безразличие.
Удар по рёбрам я еще успел ощутить и осознать, а после встречи моего носа с крепеньким кулачком Рады я уже ничего не помнил. Все поплыло и почернело перед глазами.
Когда я пришел в себя, то обнаружил, что лежу на татами, уткнувшись в него лицом. Надо мной раздался озабоченный женский голос.
- Ты случайно его не угробила? А то объясняйся с полицией...
"Надо же переживает... старушка, - вяло подумал я, узнав голос председательницы комиссии. - О себе. Хлопоты с трупом, видите ли, ей не нравятся..."
- Не знаю... Меня такая злость охватила, что я и сама не помню, как всё случилось.
- Ладно, разберемся... Так, ребята! Берите это тело и волоките в медкабинет для начала.
Мне надоела болтовня у меня над головой. Я зашевелился и начал вставать с татами. Поначалу это удалось лишь частично. Я постоял на четвереньках, приходя в себя.
И тут я заметил, как большие капли крови отрываются от моего носа и, падая на татами, быстро впитываются в него. Больше я медлить не стал и поднялся на ноги. Без всякой любви я смотрел на стоявших вокруг меня плотной стеной зрителей, на выглядевшую довольной, виновницу моего нынешнего состояния Раду, на бесстрастно выглядевшую Екатерину Андреевну. Говорить было не о чем, да и не хотелось. Я молча побрел на выход. Мне сразу освободили коридор для выхода в живой стене зрителей окружавшей меня.
"Ясное дело, кому охота тащить кого-то куда-то, кровью измажешься, а так глядишь, и сам дойдет! Видимо так решили окружающие".
Я добрёл до раздевалки, умылся, рассмотрел себя в зеркало. Кровь течь перестала, но вид был страшненький. Была разбита губа, футболка была вся заляпана кровью. Рёбра болели. Голова раскалывалась. Сбросив окровавленную одежду, я с трудом переоделся и побрел на кухню. Возвращаться в зал, что-то говорить, что-то выслушивать я не желал категорически.
"Пшли все нах с такими подработками! Хватит мне тут обретаться! Уеду и забуду дорогу сюда!"
Я зашел на кухню, чтобы попрощаться с Елизаветой Петровной и Леной. Присел на минутку, поскольку они обе сразу заохали, увидев меня. Лена метнулась, достала аптечку. Заклеила мне губу.
- Прощайте! Больше здесь я не работаю! - сказал я, с трудом шевеля разбитыми губами.
- Всего хорошего! Будьте здоровы!
Елизавета Петровна покивала.
- И тебе Влад того же самого!
А что она могла еще сказать, и так было понятно, что я сюда больше не вернусь. Лена же смотрела на меня совсем по-другому. Глаза ее блестели, набухнув от слез. Она смотрела на меня молча.
- Ну, я пошел...- я попытался встать, но ослабевшие ноги не держали совершенно, и я плюхнулся обратно.
- Вызовите мне такси, пожалуйста! - прошептал я.
Елизавета Петровна осторожно спросила.
- А может в больницу?
Я начал было мотать головой, но быстро перестал. Голова казалось расколется от боли.
- Нет я домой... Отлежусь...
Лена встала со стула и заявила безапелляционным тоном, вызывающе глядя на Елизавету Петровну.
- Я отвезу его сама! - затем с новым вызовом посмотрела на Елизавету Петровну. - Я возьму `Сирену`!
`Сирена`- небольшой автомобильчик был закреплен за кухней и использовался при закупке продуктов. Я уже не возражал против помощи. Боль во мне разрасталась. Болели уже не только рёбра и голова. Болело всё тело. Поэтому я, поднимаясь к себе в квартиру, без всякого стеснения опирался на невысокую Лену, как на подпорку. Она почти тащила меня на себе. Последнее что я помню, после того, как рухнув в постель: Лена раздевала меня.
***
Когда я проснулся, в спальне было светло. И судя по всему, был уже день. Следующий день.
"Вот это я продрых!" - подумал я и сел. Но тут же выяснилось, что резкие движения мне противопоказаны. До того умеренно болевшая голова словно взорвалась острой болью. Напомнили о себе рёбра, тоже очень тесно познакомившиеся вчера с кулаками наследницы клана Горчаковых. Я застыл в сидячем положении, боясь пошевелиться. Постепенно голова вернулась к своему прежнему состоянию, то есть болеть болела, но можно было терпеть. Рёбра тоже решили, что хозяин предупрежден о нежелательности резких движений и убавили остроту боли до минимума. Я решил выждать пару минут для перестраховки, а уж потом продолжить движение. Тут с кухни раздался стук посуды, зашумела вода в мойке.
На кухне явно кто-то был.
- Галина!? Неужели прибыла из своей командировки? И сразу хозяйствовать? Молодец, а я-то уж начал в ней сомневаться ... - я улыбнулся, но тут вдруг услышал шаги, и моя улыбка сразу пропала.
Эти легкие, быстрые шаги никак не могли принадлежать Гале. Вернее могли бы, но только той Гале, которую я впервые встретил во дворе `Черной Луны`. Нынешняя Галя, потенциальная баскетболистка и бодибилдерша в одном флаконе, весила теперь под сто килограммов и ходила совсем иначе. Ее редкие тяжелые шаги, под которыми жалобно поскрипывали половицы, я хорошо знал. Ломать голову над тем: кто это, я не стал, да это было и не нужно, поскольку в спальню просунулась любопытная круглая мордашка Лены.
- Ой, ты встал! - сказала она, войдя в комнату и начала смущенно теребить кружевной передник, надетый на ней. Передник принадлежал Галине. - А я вот жду, когда ты проснешься, чтобы приготовить тебе завтрак... Ты вчера был так плох, что я не рискнула оставить тебя одного, без пригляда...- тут она замолчала.
- Я и сейчас не слишком хорошо себя чувствую, - пробурчал я. - Вот собираюсь с духом, чтобы встать и добраться до туалета.
Смущение тотчас пропало у Лены. Она быстро подошла ко мне.
