Ричард Кнаак - Скрытый Пророк
Хотя и не имея понятия, что бы это могло быть, Ульдиссиан тут же воспользовался задержкой. Он устремил невидимую стену на Пророка со всей силой, которую могла позволить совмещённая воля его и эдиремов.
Ландшафт вокруг златовласого юноши взорвался. Огромные куски грязи и камня полетели назад. Небо над Пророком на короткое время стало чёрным от сажи, которая некогда была злобной травой.
Инарий, чей великолепный шлем снесло с головы, сделал один шаг назад… Этим дело и кончилось. Пока грязь дождём падала за его спиной, он посмотрел на Ульдиссиана. Пророк казался нетронутым, но его выражение изменилось. В нём теперь была ужасная холодность, которая чуть не заставила Ульдиссиана вздрогнуть.
— Какое бесстыдство! — взревел Инарий, голос был усилен его магией. — И какая глупость! Ты так высоко мнишь себя, ты, кто ничтожнее червя, роющего землю? Я предлагал тебе отпущение грехов, Ульдиссиан уль-Диомед, предлагал снова и снова, но ты остаёшься темнейшим из неверующих, надменнейшим из еретиков, — глаза вспыхнули, больше даже не притворяясь человеческими. Теперь это были пылающие глазницы ангела. — Тебе ничего не осталось, кроме как умереть.
Луга вспыхнули белым пламенем. Ульдиссиан закричал, когда священный огонь стал лизать его кожу. В дополнение он чувствовал ужас эдиремов, которых коснулась та же атака.
— Я очищу свой мир! — продолжал Инарий. — Я снова сделаю его безупречным!
Теперь крики остальных наполнили уши Ульдиссиана. Им всем было суждено сгореть заживо из-за того, что он крайне недооценил ярость Пророка.
«Нет» — картина столь многих убитых просто из-за веры в него и его слова в очередной раз причинила Ульдиссиану невыносимые страдания. Он не мог позволить им страдать за его грехи. Лучше уж он возьмёт страдания, которые Инарий уготовил им, и направит их на себя — того, кто заслужил их.
Представляя белое пламя, Ульдиссиан своей волей приказал ему охватить его одного. Он взял сумму чудовищного воздаяния Пророка и обрушил её на самого себя. Боль была свирепой, и казалось, что его кожа сдирается, однако Ульдиссиан принял пламя на себя.
Но когда он сделал это, случилось странное. Эдиремы знали, что у него на уме, что он хочет спасти их ценой своей жизни. Серентия была среди первых. Вместо того чтобы дать судьбе свершиться, она со своим меньшим умением попыталась погасить небесный огонь. К ней присоединились несколько других, затем всё больше и больше, и так до тех пор, пока почти все эдиремы не стали бороться за жизнь своего лидера.
И хотя им пришлось напрячься сильнее, чем они полагали своим пределом, в конце концов они устранили огонь Пророка. К дальнейшему удивлению, их сила мгновенно излечила суровые ожоги Ульдиссиана и восстановила его разорванные нервы.
Сумев осуществить такое чудо, эдиремы стали в свою очередь откровением для Ульдиссиана. Он воззрился на Инария, и конечно, может быть, ему и показалось, но ангел как будто бы слегка вздрогнул.
— Это больше не твой мир, — сообщил сын Диомеда Пророку голосом, так же усиленным. — И если ему суждено погибнуть сегодня, то хотя бы все будут знать, что погиб он свободным от тебя. Теперь мы сами по себе, Инарий, и в нашей силе и в нашей вере мы объединились против тебя, ангелов и демонов!
С этими словами Ульдиссиан прыгнул на Пророка.
То ли благодаря своей отваге, то ли промедлению со стороны Инария, или ангел просто хотел, чтобы он пришёл, но человек беспрепятственно достиг своего противника. Сверкающий юноша встретил вытянутые руки Ульдиссиана своими собственными, и они сцепились. Земля затряслась, когда их ноги прочно встали на землю, и первозданная энергия затрещала между ними.
— Ты отягощаешь свои преступления снова и снова, — тихо провозгласил Инарий ему в лицо. Глаза Пророка слепили, и в его совершенной улыбке больше не проскальзывала неуверенность.
Но Ульдиссиан не мог позволить внушительному виду пошатнуть его собственную уверенность. Подстраиваясь под тон Инария, он огрызнулся:
— Но раз для меня нет надежды увидеть твой свет, пора бы тебе прекратить лепетать и уже что-нибудь сделать.
Казалось, глаза ангела засверкали чуть сердитее. Больше он ничего не сказал, но внезапно земля под ногами Ульдиссиана начала сжижаться. Ступни человека уже погрузились до лодыжек, и он продолжал увязать.
Инарий надавил на него. Сила Пророка была несметной, и хотя Ульдиссиан мог поспорить с ней, его погружение ставило его во всё более опасное невыгодное положение.
Он сообразил, что всё ещё мыслит понятиями смертных, тогда как Инарий — нет. Ульдиссиан не должен был позволить своему погружению продолжаться; у него была сила сопротивляться.
Только подумав об этом, он воплотил это в жизнь. Ульдиссиан поднялся и снова взглянул прямо в глаза Пророку. Он почувствовал, что земля под ним отвердевает.
Мрачно ухмыляясь, Ульдиссиан развернул ладони и забросил Пророка высоко в воздух. Инарий крутился снова и снова, и в какой-то миг Ульдиссиан предполагал победу.
Но во время падения Пророк превратился. Образ совершенного юноши объяло пламя. Завитки красочной энергии вырвались из спины, и он увеличился в размерах. Лицо вылилось в наполовину тень, наполовину маску.
Инарий выровнял свой полёт. Он парил над Ульдиссианом, излучая своё небесное величие. По своим ощущениям Ульдиссиан понял, что все остальные тоже видят истинное обличье Пророка.
Я БЫЛ ТЕРПЕЛИВ С ТОБОЙ, СМЕРТНЫЙ… Я ПОПЫТАЛСЯ СДЕРЖАТЬ СВОЮ ЯРОСТЬ И ДАРОВАТЬ ТЕБЕ БЫСТРУЮ И БЕЗБОЛЕЗНЕННУЮ СМЕРТЬ! НО ВОТ ТВОЯ БЛАГОДАРНОСТЬ.
Голос ангела потряс одновременно разум и душу Ульдиссиана. Ощущение были действительно такое, словно Инарий говорил изнутри его так же, как и снаружи.
ТЫ ОБРЁЛ ЭТО ОШИБОЧНОЕ ВЕРОВАНИЕ, — продолжал крылатый воин, — ЧТО МОЖЕШЬ ВЫБРАТЬ ЧТО УГОДНО, ТОЛЬКО НЕ СМЕРТЬ! ТЫ ПОЙМЁШЬ, ЧТО ДРУГОГО ПУТИ НЕТ… Я — САНКТУАРИЙ, И САНКТУАРИЙ — ЭТО Я! КОГДА ТЫ ПЫТАЕШЬСЯ ПЕРЕЧИТЬ МНЕ, ТЫ ПЫТАЕШЬСЯ ПЕРЕЧИТЬ САМОМУ МИРУ.
Снова поднялся ветер. Облака — больше не под контролем Ульдиссиана — закружились и заклубились с дикой страстностью. Земля вздыбилась, улеглась и снова вздыбилась.
Ульдиссиан чувствовал, что Инарий черпает силу из Камня Мира, и понял, как мало ангел использовал её до сих пор. Он был поражён и напуган тем, что наблюдал, и теперь понял, почему мятежник был так мало обеспокоен встречей с войском себе подобных. Как даже тысяча ангельских воинов — или в сотню раз большее число — могла противостоять такой мощи?
ТЫ ПРИЗНАЛ СВОЮ ОШИБКУ, — усмехнулся Инарий. — ХОТЯ И СЛИШКОМ ПОЗДНО! — Пророк широко развёл руки, словно хотел объять мир и всё, что в нём. — НО ТЫ ОКАЗАЛ МНЕ ОДНУ УСЛУГУ, УЛЬДИССИАН УЛЬ-ДИОМЕД! ТЫ ПОКАЗАЛ МНЕ, ЧТО ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ МОЙ МИР БЫЛ ТАКИМ, КАКИМ ДОЛЖЕН БЫТЬ, Я НЕ ДОЛЖЕН НОСИТЬ НАРЯДЫ, НЕДОСТОЙНЫЕ МОЕГО ВЕЛИЧИЯ! С ЭТОГО МОМЕНТА ВЕСЬ САНКТУАРИЙ УЗНАЁТ О МОЁМ ВЕЛИКОЛЕПИИ, МОЁМ СОВЕРШЕНСТВЕ, ВЕДЬ ТАКИМ ОТНЫНЕ БУДЕТ МОЙ ОБРАЗ.
