Михаил Бабкин - Бёглер
- Увы, не ты один от тех номольфовских демонов страдаешь, - сочувственно согласился второй господин. - Не поверишь, по всем малым и окраинным городкам та же петрушка: шерстят, проверяют, доглядывают. Про демонов, правда, не слыхивал, видимо в большой тайне держат чтобы народ не взбунтовался, но жуткие слухи о мертвецах-душеедах ходят, да-с. Я за последнюю неделю в трех таких городишках побывал, с плановой инспекцией пенсионных фондов - ан нерадостно там! Мрачно.
- Да-да, - охотно подхватил собеседник, - кошмарные дела творятся в провинции. То ли дело столица: порядок, правильность и никаких демонов… Опять же проверками документов не досаждают.
- Да черт с ними, с теми мертвецами, - добродушно сказал первый господин. - Давай-ка, братец, лучше в ресторане посидим, коньяку выпьем - до твоего и моего дилижанса еще много времени. Чего нам тут зря околачиваться?
- А давай, - обрадовался второй и они, громко разговаривая на ходу, удалились в сторону вокзального ресторана.
Барт покачал головой, пробормотал удивленно: "Вон как, кто бы знал!" и, приняв окончательное решение, пошел брать билет. Не в Номольф или Бабайск-Пушной, а прямиком до столицы: туда, где не проверяют документы и где можно затеряться в громадной массе горожан.
Проходящий дилижанс отправился ровно в четыре вечера. Барт занял свободное место в самом конце фургона, у зашторенного окна, и, привалившись к стенке, немедленно уснул. Сколько он спал, трудно сказать, но когда мастер-вор проснулся, за шторкой было темно: на черном небе светили звезды, а над уходящим к горизонту серебристым полем висела яркая луна. Росшие у обочины деревья отбрасывали на дорогу длинные черные тени - казалось, что дилижанс мчится по бесконечной дороге-лестнице, отсчитывая колесами теневые перекладины.
Пока Барт отдыхал, в дилижансе появились новые пассажиры: через проход от мастера-вора обосновались молодое семейство с грудным ребенком и сидящий напротив них худой старик в синей форме работника юстиции. Ребенок вел себя тихо, сосал во сне соску и дела ему не было ни до путешествия, ни до Барта. Родители грудничка мастером-вором тоже не интересовались: они увлеченно беседовали о предстоящей жизни в столице.
А вот старик вел себя подозрительно.
Седой, плохо стриженный, с неряшливо длинными бакенбардами, он больше походил на дворецкого в отставке, нежели на государственного служащего. Хотя, судя по потертости и ветхости формы, старик давно уже был не у дел и жил на одну лишь крохотную пенсию. Вернее, существовал.
"Прокурор", как его окрестил Барт, исподтишка разглядывал мастера-вора: внимательно, недоверчиво, словно знал его когда-то, но забыл. И теперь мучительно пытался вспомнить кто же находится перед ним. Или - что тоже возможно - опознал Барта и никак не мог поверить в их неожиданную встречу.
Мастер- вор никогда старика раньше не видел, не доводилось им встречаться, это Барт мог сказать совершенно точно. Что-что, а зрительная память у него была замечательная. "Да черт с ним, со старым болваном, пусть себе глядит сколько влезет", -решил мастер-вор, - "от погляда чесотки не бывает". Перестав обращать внимание на «прокурора», Барт прислонился к стенке и вскоре опять крепко уснул.
Дилижанс прибыл в столицу строго по расписанию, в четыре утра. Въехав под громадную стеклянную крышу, раскинувшуюся над посадочными площадками, он подкатил к месту высадки пассажиров. На чем вольное путешествие Барта закончилось, но он об этом еще не знал.
Сонный мастер-вор сошел с дилижанса, принюхался, невольно поморщился: воздух под стеклянной крышей пах навозом, людским и конским потом, колесным дегтем, горячей едой и винным перегаром. Ядреная смесь запахов бодрила не хуже медицинского нашатыря.
Барт зябко передернул плечами - под утро похолодало - осмотрелся и уверенно зашагал к высокому зданию вокзала.
Несмотря на столь раннее время народа перед зданием хватало: были здесь и только что приехавшие, и вскоре уезжающие; с руганью пробивались сквозь толпу грузчики с тележками, а парковочные диспетчеры то и дело орали на замешкавшихся водителей в жестяные мегафоны; меж посадочных площадок сновали пирожковые коробейники и наглые попрошайки.
Разумеется, присутствовали в толпе и собратья по воровской профессии Барта, уж их-то мастер-вор мог определить с первого взгляда.
Полицейских Барт не заметил. Но не сомневался что при необходимости - случись что-нибудь криминальное - в шумной толчее обязательно найдется пара-другая переодетых стражников порядка. Потому, не задерживаясь у входа, мастер-вор направился в просторный зал ожидания, где купил вчерашнюю газету, пирожки с ливером да бутылку пива. После чего устроился на лавке в самом дальнем углу и приготовился ждать рассвета. А дальше действовать по обстановке - или поселиться на пару дней в гостинице, или сразу идти на поиски постоянного жилья где-нибудь на окраине. Где оно подешевле.
Но, как говорится, хочешь рассмешить богов - поведай им о своих планах.
Барт как раз дочитывал колонку светской хроники, когда на плечо ему легла тяжелая рука. О, Барт прекрасно знал кто, когда и почему ведет себя столь бесцеремонно! Но вот чем именно вызван интерес полиции к обычному приезжему, мастер-вор не мог даже предположить.
- Документы! - требовательно сказали над головой Барта. Он опустил газету: перед мастером-вором стояли двое крепких полицейских, настороженных, угрюмых. Судя по тяжелому сопению, позади Барта только что пристроился еще один. Удирать не имело смысла, тем более что полицейские явно ожидали (говоря протокольным языком) "оказания сопротивления при задержании". Каким бы ловким не был Барт, драться с тремя натренированными бойцами он не собирался. Потому медленно - есть опыт, есть! - мастер-вор полез в нагрудный карман рубашки и также медленно вынул оттуда удостоверение личности. Молча, без лишних вопросов протянул его стоявшим перед ним полицейским.
- Хм, а ты, видать, парень бывалый, - забирая документ вскользь заметил один из стражей порядка, по шевронам на рукаве - сержант, старший группы. Сказал без ехидства, оценив спокойное поведение Барта.
И только сейчас мастер-вор заметил «прокурора», старика в синей потертой форме: высунувшись из-за плеча сержанта тот впился взглядом в развернутое удостоверение личности.
- Барт Мегваль, - зачитал старший, - возраст… ээ… где тут дата рождения? А, нашел, - он подчеркнул ногтем дату. - На сегодня, значит, двадцать пять лет отроду. Холост, это правильно, незачем торопиться… Особые приметы: на лице многочисленные оспины, нос усохший, кожа имеет синюшный оттенок. А вот это неправильно, - сержант окинул Барта цепким взглядом, - не сходится описание-то! Получается, краденые у нас документики, да? Ну-ка, пройдем в отделение. - Полицейский сложил удостоверение, небрежно сунул бумагу в карман форменной куртки. Барт проводил документ бесстрастным взглядом - ныне удостоверение и впрямь было пустой, ненужной бумажкой… И как он забыл о своем новом облике, как упустил из виду?! Что поделать, не привык еще, не успел. Эх, сообрази вовремя, непременно уничтожил бы проклятое удостоверение личности. Потому что одно дело когда ты вообще без документа - мало ли чего в дороге случается, потерял и вся недолга - и обошлась бы та утеря в некоторую сумму наличными, не более. И совсем другое, когда у тебя на руках чужое, «паленое» удостоверение. Гадство, как неудачно вышло…
