Майкл Скотт - Волшебник
— Люди сюда спускаются? — спросил Джош у Макиавелли, только лишь бы слышать какие-то звуки в гнетущей тишине.
— Да. Часть катакомб открыта для публики, — ответил Макиавелли. Он высоко поднял руку и осветил тоненьким огоньком искусно выложенные узоры из костей. — Но под городом много километров катакомб, которые даже не нанесены на карту. Исследовать эти туннели опасно и незаконно, но люди все равно это делают. Таких называют катафилами, любителями катакомб. Есть даже специальное подразделение полиции — катафлики,[27] они патрулируют туннели. — Макиавелли махнул рукой на окружающие стены, огонек хаотично заплясал, но не потух. — Но мы ни на кого здесь не наткнемся. Это совершенно не изученная территория. Мы сейчас глубоко под городом, в одном из самых первых карьеров, вырытых много веков назад.
— Глубоко под городом, — медленно повторил Джош.
Он сгорбился, почти чувствуя на своих плечах вес всего Парижа. Тонны земли, бетона и стали буквально давили на него. Клаустрофобия одолевала, стены как будто пульсировали. В горле пересохло, губы потрескались, язык не помещался во рту.
— Думаю… — прошептал он Макиавелли, — думаю, мне лучше вернуться наверх, если вы не против.
Итальянец вытаращил глаза в искреннем удивлении.
— Нет, Джош, я против.
Он сжал плечо Джоша, и мальчик почувствовал, как по телу прокатилось тепло. Его аура заискрилась, и душный воздух в туннеле насытился ароматом апельсинов и горьким запахом змеи.
— Слишком поздно, — спокойно сказал Макиавелли и перешел на шепот. — Мы спустились очень глубоко. Пути назад нет. Ты уйдешь из катакомб пробудившимся или…
— Или что? — спросил Джош, но вдруг с ужасом понял, какие слова сейчас услышит.
— …или не уйдешь вообще, — просто закончил Макиавелли.
Они повернули еще раз и двинулись по длинному туннелю, прямому как стрела. Его стены были выложены необычными узорами из костей, которые показались Джошу знакомыми. Они напоминали рисунки из кабинета отца, вроде иероглифов индейцев майя или ацтеков. Но что делают мезоамериканские письмена в катакомбах Парижа?
Ди ждал их в конце туннеля. Его серые глаза светились и поблескивали в отраженном свете, и казалось, что даже его кожа светится. Когда он заговорил, английский акцент стал более заметным, а речь — очень быстрой, почти неразборчивой. Джош не мог понять, нервничает ли колдун или, наоборот, восхищен, и от этого ему стало еще страшнее.
— Наступил знаменательный день для тебя, парень, знаменательный день. Твои силы пробудятся, и ты встретишь тех немногих старейшин, которых еще помнит человечество. Это великая честь.
Он хлопнул в ладоши, затем наклонил голову и поднял руку со светящимся шаром. Шар осветил две высокие сводчатые колонны из костей, сложенные в форме дверного проема. За проемом нависла полная темнота. Отступив назад, Ди скомандовал:
— Ты первый.
Джош замешкался, но Макиавелли схватил его за руку, крепко сжал и заговорил тихо и торопливо:
— Что бы ни случилось, не показывай страха и не паникуй. Твоя жизнь и твой разум зависят от этого. Понимаешь?
— Никакого страха, никакой паники, — повторил Джош, начиная учащенно дышать. — Никакого страха, никакой паники.
— Иди же. — Макиавелли выпустил руку мальчика и подтолкнул его к Ди и костяному проему. — Иди, пробуди свои силы. Надеюсь, что это того стоит.
Что-то в голосе Макиавелли заставило Джоша оглянуться. На лице итальянца появилось выражение, похожее на жалость, и Джош остановился. Но Ди вперился в него сверкающими серыми глазами и, зловеще ухмыляясь, поднял брови.
— Неужели ты не хочешь получить новые силы?
И у Джоша остался только один ответ на это.
Еще раз взглянув на Макиавелли, он поднял руку, чтобы попрощаться, сделал вдох и шагнул через сводчатый проем в полный мрак. Следом за ним туда вошел Ди вместе со своим светом, и мальчик обнаружил, что стоит в большой округлой пещере, как будто выдолбленной из одной огромной кости. Гладкие изогнутые стены, отполированный желтый потолок, даже пол цвета пергамента были того же оттенка и текстуры, что и костяные стены снаружи.
Ди подтолкнул Джоша вперед. Мальчик сделал два шага и остановился. Последние несколько дней научили его ожидать сюрпризов — чудес, монстров и странных существ. Но это было… это было… разочарование.
Пещера оказалась почти пустой, если не считать длинного прямоугольного каменного постамента в центре. Светящийся шар завис над ним, озарив каждую вырезанную деталь. На изъеденной известняковой плите лежала огромная статуя человека в древних доспехах из металла и кожи. Руки в перчатках обхватили толстую рукоять меча длиной не меньше двух метров. Поднявшись на носки, Джош увидел, что на голову статуи надет шлем, полностью закрывающий лицо.
Джош огляделся. Ди стоял справа от проема, а Макиавелли, тоже вошедший в пещеру, занял место слева. Оба внимательно наблюдали за ним.
— И что теперь? — спросил мальчик.
Никто из них не ответил. Макиавелли сложил руки на груди и склонил голову набок, прищурившись.
— Кто это? — спросил Джош, указав на статую.
Не ожидая ответа от Ди, он повернулся к итальянцу, но взгляд Макиавелли был устремлен куда-то за спину Джоша. Мальчик обернулся… и в тот же миг из тени появились два существа из ночных кошмаров.
Они были абсолютно белые, от полупрозрачной кожи до длинных волос, струящихся по плечам и достающих до самой земли. Невозможно было сказать, какого они пола. Ростом с маленьких детей, они были неестественно худые, с большими головами, широкими лбами и острыми подбородками. На черепе торчали чересчур большие уши и крошечные рожки. Огромные круглые глаза без зрачков смотрели на Джоша, а когда существа шагнули вперед, оказалось, что и ноги у них странные: бедра выгнуты назад, а лодыжки — вперед, и на концах копыта, как у козлов.
Они разделились и обошли вокруг плиты. Джош инстинктивно отпрянул, но потом вспомнил совет Макиавелли и остановился. Глубоко вздохнув, он присмотрелся к существу, которое стояло ближе, и заметил, что оно не такое уж страшное, если привыкнуть. Оно было очень маленьким и хрупким. Кажется, он знал, кто это такие, — видел их изображения на фрагментах греческой и римской посуды у мамы в кабинете. Фавны или сатиры — Джош не видел особой разницы.
Существа медленно обошли вокруг Джоша и протянули к нему холодные руки с длинными пальцами, на которых выделялись грязные черные ногти. Они погладили его майку, пощупали ткань джинсов и заговорили между собой на птичьем языке пронзительными голосами, от которых у Джоша заныли зубы. Один из них коснулся ледяным пальцем живота мальчика, и его аура заискрилась.
