Анджей Сапковский - Сезон гроз
— Народная мудрость гласит: надейся на лучшее — будь готов к худшему. И я был готов к худшему. Потому что может ли быть что-нибудь хуже измены родных сыновей? Среди ваших самых доверенных соратников я внедрил своих агентов. Ваши сообщники предали вас, как только на них нажали. Ваши пособники и фавориты просто сбежали из города.
— Да, сыны мои. Вы думали, что я слепой и глухой? Что я старый, дряхлый и немощный? Вы думали, что я не вижу, как вы оба стремитесь получить трон и корону? Что вы жаждете их, как свинья трюфелей? Свинья, когда почует запах трюфеля, глупеет. От желания, от жадности, от вожделения и дикого аппетита. Свинья бесится, визжит, роет землю, невзирая ни на что, лишь бы только дорваться до трюфеля. Чтобы ее отогнать, нужно лупить ее дубиной. И вы, сыновья, оказались просто свиньями. Почуяв гриб, вы с ума посходили от жадности и аппетита. Только получите вы дерьма, а не трюфель. И дубины тоже попробуете. Вы пошли против меня, сынки, покусились на мою власть и мою особу. Здоровье людей, которые идут против меня, как правило, быстро ухудшается. Это факт, подтвержденный медицинской наукой.
— В порту бросил якорь фрегат «Ахеронтия». Он приплыл сюда по моему приказу, это я нанял капитана. Суд соберется завтра утром, решение будет принято до полудня. И в полдень вы оба будете на корабле. С палубы вам позволят сойти только когда фрегат пройдет мимо маяка на Пейш-де-Мар. Что практически означает, что вашим новым местом жительства будет Назаир. Эббинг. Мехт. Или Нильфгаард. Или самый край света и преддверие преисподней, если вы предпочтете отправиться туда. Потому что сюда, в эти окрестности, вы не вернетесь никогда. Никогда. Если хотите сохранить головы на плечах.
— Хочешь нас изгнать? — завыл Ксандер. — Как изгнал Вираксаса? Наши имена тоже запретишь произносить при дворе?
— Вираксаса я выгнал в гневе и без приговора. Это не значит, что я не прикажу его казнить, если он осмелился вернуться. Вас обоих осудит на изгнание трибунал. Легально и законно.
— Ты в этом так уверен? Посмотрим! Посмотрим, что на такое беззаконие скажет суд!
— Суд знает, какого приговора я ожидаю, такой и вынесет. Единодушно и единогласно.
— Так уж единогласно! В этой стране, суды независимы.
— Суды да. Но судьи — нет. Ты глуп, Ксандер. Твоя мать была глупа, как пробка. Ты пошел в нее. Даже этот заговор ты, конечно, придумал не сам, все спланировал кто-то из твоих фаворитов. Но в целом я рад, что ты затеял заговор, с удовольствием от тебя избавлюсь. Другое дело Эгмунд. Эгмунд умен. Ведьмак нанятый для защиты отца, заботливым сыном, ах, как же ловко ты скрывал это в тайне, так что все об этом узнали. А потом контактный яд. Хитрая штука этот яд, мою еду и питье пробуют, но кто бы мог подумать про ручку каминной кочерги в королевской спальне? Кочерги, которой пользуюсь только я, и никому не позволяю ее трогать? Хитро, хитро, сынок. Только твой отравитель предал тебя, так уж оно бывает: предатели предают предателей. Что же ты молчишь, Эгмунд? Разве тебе нечего сказать?
Глаза Эгмундa были холодными, по-прежнему в них не было и тени страха. Его не пугает перспектива ссылки, понял Геральт, он не думает ни об изгнании, ни о существовании на чужбине, не думает об «Ахеронтии», не думает о Пейш-де-Маре. Так о чем же он думает?
— Тебе, — повторил король, — нечего сказать, сынок?
— Только одно, — процедил Эгмунд. — Тоже из народной мудрости, которую ты так любишь. Нет хуже дурака, чем старый дурак. Вспомни мои слова, дорогой отец. Когда придет время.
— Взять их под замок и охранять, — приказал Белогун. — Это твое задание, Феррант, это дело инстигатора. А теперь вызвать ко мне сюда портного, маршала двора и нотариуса, все остальные вон. А ты, ведьмак… Научился чему-то сегодня, правда? Узнал кое-что о себе? А именно то, что ты наивный простофиля? Если ты это понял, значит есть хоть какая-то польза от твоего сегодняшнего визита сюда. Который только что закончился. Эй, там, двое ко мне! Проводите этого ведьмака к воротам и вышвырните его вон. Присмотрите, чтобы он не спер что-нибудь из столового серебра!
*В коридоре позади вестибюля им перекрыл дорогу Ропп. В компании двух лиц с такими же глазами, движениями и осанкой. Геральт готов был держать пари, что все трое когда-то служили в одной и той же части. И вдруг он понял. Внезапно понял, что знает, что произойдет дальше, как развернутся события. Поэтому не удивился, когда Ропп заявил, что принимает на себя наблюдение за сопровождаемым, и приказал охранникам удалиться. Он знал, что капитан предложит ему следовать за ним. Как он и ожидал, двое других шли сзади, за его спиной.
Предчувствовал, кого он увидит в комнате, в которую они вошли.
Лютик был бледен, как мертвец, и явно в ужасе. Но вроде бы невредим. Он сидел на стуле с высокой спинкой. За стулом стоял тощий тип с заплетенными в косичку волосами. Тип держал в руке мизерикордию с длинным, тонким четырехгранным лезвием. Острие было направлено в шею поэта, под челюстью, под углом вверх.
— Только без глупостей, — предупредил Ропп. — Без глупостей, ведьмак. Одно необдуманное движение, даже одно шевеление, и господин Самса заколет музыканта как борова. Без колебаний.
Геральт знал, что господин Самса не станет колебаться. Потому что глаза господина Самсы были еще гаже, чем у Роппа. Это были глаза с вполне определенным выражением. Людей с такими глазами иногда можно встретить в моргах и прозекториях. Они нанимаются туда вовсе не для того, чтобы зарабатывать на жизнь, а чтобы иметь возможность реализовать скрытые наклонности.
Геральт уже понял, почему принц Эгмунд был спокоен. Почему без страха смотрел в будущее…
И в глаза отца.
— Подразумевается, что ты будешь послушным, — сказал Ропп. — Если будешь послушным, оба останетесь в живых.
— Сделаешь то, что мы тебе скажем, — продолжал врать капитан, — и мы отпустим тебя и стихоплета. Будешь упрямиться — убьем обоих.
— Ты совершаешь ошибку, Ропп.
— Господин Самса, — Ропп не обратил внимания на предупреждение, — побудет здесь с музыкантом. Мы, то есть ты и я, мы отправимся в королевские покои. Там будет стража. У меня, как видишь, твой меч. Я отдам его тебе, и ты займешься стражей. И отрежешь тех, кого стража успеет вызвать, убьешь их всех. Услыхав шум, камердинер выведет короля через тайный выход, а там будут ждать господа Рихтер и Твердорук. Которые немного изменят порядок наследования местного престола и историю местной монархии.
— Ты совершаешь ошибку, Ропп.
— Сейчас, — сказал капитан, подходя совсем близко. — Сейчас ты подтвердишь, что понял задание и что выполнишь его. Если ты этого не сделаешь, пока я мысленно досчитаю до трех, господин Самса пронзит музыканту барабанную перепонку в правом ухе, а я буду считать дальше. Если не будет ожидаемого эффекта, господин Самса пырнет в другое ухо. А потом выколет поэту глаз. И так далее, до завершения, которым будет укол в мозг. Я начинаю считать, ведьмак.
