Елена Минькина - Хозяин шара
А Сенах притворялся спящим. Его достали наглые ухаживания Нюрки. Он думал только о Бенну. Мама заботилась о нем, но он не мог дождаться, когда наконец покинет этот непонятный мир и вернется к Бенну. Последнее время его терзали неясные предчувствия: вдруг Бенну попала в беду? Он даже не догадывался, насколько прав.
Бесстыдная Нюрка все время пыталась соблазнить его. То и дело бегала перед ним, оголяя зад, чем вызывала у него отвращение. Девушка чувствовала это, ее самолюбие бунтовало. Вдруг Нюрка заметила, что он не спит и наблюдает за ней сквозь опущенные ресницы. Она вскочила и опять стала прогуливаться перед ним, покачивая бедрами, в одной тоненькой ночной рубашке, выставив напоказ налитую молоком грудь.
— Прикройся, бесстыдница, — Сенах поморщился.
Нюрка посмотрела на него вызывающе.
— Проснулся, соколик? А че мне стесняться? Вишь, есть что показать. Смотри, пока бабки нету. А может, я лягу к тебе?
— Нюра, ты мою маму бабкой не называй. Она вырастила тебя, не бросила.
— Ой, не могу, держите меня, — захохотала Нюрка. — Вырастила она! Да улица меня вырастила. А мамка твоя деньги другим местом заколачивала, пока могла!
Сенах, с ненавистью глядя на Нюрку, стал подниматься с кровати. Нюрка нервно накинула халатик и уже совсем другим тоном проговорила:
— Ладно, не кипятись, пошутила я. Люблю я эту дуру Сусанку. Может, по-своему, но по-другому не умею. Вон она поскакала сегодня ни свет ни заря в соседскую деревню за провиантом, чтоб тебя покормить повкусней. Между прочим, мои денежки прожигает, а для меня бы не пошла. Вот что значит своя кровь.
— Отдам я тебе деньги, — Сенах сделал попытку подняться.
— Да лежи ты, окаянный, сейчас опять кровотечение откроется, мне за тебя с ней ругаться не резон. И так живем как кошка с собакой.
В дверь постучали.
— Кого это несет нелегкая? Сусанке еще рано возвращаться. По моим подсчетам аккурат через час должна прийти. — Нюрка, ворча что-то себе под нос, побежала открывать дверь. Увидев Николая, повисла у него на шее. — Ой, дядь Коль, я так рада видеть тебя. Вчера мне трубы для газу привезли, вон гляди, во дворе лежат.
— Подожди, пигалица, отпусти, вот гляди, гостью тебе привез. Нюрка с удивлением взглянула на Марину, сказала одобрительно:
— Симпатичная, хотя и пузатая.
Николай укоризненно покачал головой.
— Нюра, что ты говоришь? Ведь сама недавно родила.
Нюрка улыбнулась:
— Да ладно, дядь Коль, не со зла я. Институтов не кончала…
А Марина, пройдя в хату, увидела Сенаха и бросилась к нему.
— Сенах, никогда бы не подумала, что увижу тебя здесь. Я так тебе рада! Почему ты здесь?
Он только махнул рукой. Нюрка с Колей с удивлением смотрели на них. В глазах у Нюрки блеснула ревность. Она набычилась и с раздражением бросила:
— Это что, Сенечка, твоя краля? Ты мог бы и помоложе найти.
— Не обижайся на нее, Марина, — Сенах укоризненно покачал головой. — Ранили меня, когда уходил от тебя, помнишь?
— Ранили?! Серьезно? Ну-ка рану покажи. Я тебе мази пришлю, вмиг рану затянет. У меня подружка есть, по этой части большой специалист.
— Марин, не знаешь, как там Бенну? — Сенах с надеждой посмотрел на Марину. — Веришь, сердце будто что-то чувствовало: не хотел уходить от нее. Очень волнуюсь. Как она там?
— Да, Сенах, для тебя прошло четыре дня, а для Бенну — четыре месяца. Она жива и здорова. Помнишь калитку, через которую ты перешел? Вот она с нами такую шутку и проделала. Так как ты попал сюда?
— Меня Нюра в поле нашла. В общем, я ей жизнью обязан.
От этих слов щеки у Нюрки заалели.
— А здесь, Марина, я маму свою нашел. Она меня вот по этому родимому пятну и узнала. — Сенах показал на спину.
— У сына Бенну такое же пятно! — вскрикнула Марина.
— Она родила?
— Конечно, ведь четыре месяца прошло! Она тоже очень за тебя волнуется.
Нюрка, внимательно слушавшая разговор, вдруг засуетилась, забегала по хате, делая вид, будто на стол накрывает, хотя накрывать нечего — в хате шаром покати. Только кусок хлеба, да и тот старый, да котелок каши. Она честно выставила все на стол, приглашая гостей отведать свою стряпню.
Марина с Николаем отказались. Сенах совсем сделался грустным. У Бенну ребенок, теперь надежды никакой.
«Ну и пусть, — подумал со злостью. — Все равно любить буду только ее».
Марина, погладив его по руке, прошептала:
— Сенах, разошлась она с мужем. И больше не помирится никогда. Прогнали его из Кемета.
Лучше этой новости Сенах в жизни не слышал. Глаза его засияли таким счастьем, что Марина засмеялась.
— Выздоравливай скорее, ты нужен Бенну. Только, — Марина пытливо взглянула на Сенаха, — муж изуродовал ей лицо.
— Он ее бил? — Сенах даже побледнел.
— Ударил по щеке плеткой. Остался шрам, но думаю, мы это исправим.
Вернулась Сусанна. Увидев гостей, удивилась.
— Вот так! Штой-то к нам зачастили гости!
Опережая ее, Сенах заговорил:
— Мама, ко мне они пришли, прими их хорошо. Это Марина, она мама Бенну, — сказал он и смутился.
А Сусанне повторять и не надо. Услышав слово «мама», задохнулась от счастья. Кинулась на стол выставлять купленные деликатесы. Сроду их хата таких продуктов и не видела. Тут и колбаска, и банка икры красной, и сырок импортный. А уже через час с радостью объясняла Марине, как найти дорогу к шару, показывая на карте место, где живет его хозяйка.
Глава 34
Дома Марину ждал сюрприз. Пока ее не было, привезли Машеньку. Юрий Иванович сам привез, да не одну, а с Виталием Аркадьевичем, так звали Дашиного дедушку. Маима, его жена, сильно избила Машеньку — та на собрании общины заявила, что она не та девочка, что зовут ее Маша и она не родственница Маиме, чем сорвала свое посвящение в Матери. Виталий Аркадьевич вызвал милицию, чтобы спасти девочку, и дал показания. Машу сначала отвезли в больницу, где оказали помощь, и сейчас она спала в своей комнате. На девочку страшно было смотреть: тельце в синяках и ссадинах.
Марина ужаснулась:
— Как посмели так изуродовать ребенка?
Виновато переминаясь с ноги на ногу, Виталий Аркадьевич сообщил:
— Не мог я все это больше терпеть. Маима совсем с ума сошла. Мне девочка и раньше говорила, что она не Даша, но вы сами знаете, дети часто фантазируют. Прежде чем выкрасть, я за ней три дня наблюдал, ее все звали Дашей.
Марина еле сдерживалась от гнева. Ей так хотелось придушить этого отвратительного старика, он и его жена принесли в ее дом столько горя. Словно отвечая на ее мысли, Виталий Аркадьевич произнес:
— Простите меня, если сможете, я ведь свою внучку забирал, совсем не думал, что это ваша дочка.
