Ведьмоспас - Лобачев Евгений Борисович

Люба повернулась к Геремору. Без своих серебряных ленточек, вымазанный с ног до головы землей, тот походил на огородное пугало, пережившее апокалипсическую битву с воронами.

– Гереморчик, миленький, принеси сундучок, – проворковала Люба.

– Лечу, любимая!

Эльф поскакал к избушке. Люба бросила торжествующий взгляд на Чертопрыщенко. В ответ главный злодей что-то просюсюкал, вытянув губы трубочкой. Люба поморщилась.

– Лечу! – повторил Геремор, ухватившись за дверную ручку.

В этот самый миг из леса донесся надтреснутый вой милицейской сирены.

То, что выкатилось на поляну, не имело права называться автомобилем. Лесная гонка превратила новенький Жигуль в поросшую ветками свалку металлолома. Распахнулись дверцы, причем одна, отлетев в сторону, засела в кустах, и на сцене появились четыре бравых милиционера с оружием наизготовку. Деревья сотряс хриплый боевой клич:

– Милиция! Всем стоять!

Виктор Антонович хмыкнул.

– А вот и правопорядок пожаловал. Бойцы! Веруете ли вы в магическую силу Сундука Завета?

Ошарашенные пришельцы переглянулись.

– Это что, сатанисты что ли тут? – поинтересовался один из них – пузатенький субъект с не по росту длинной черной дубинкой. Как будто в ответ из-за каретного колеса высунулся заяц. Оценив обстановку, он подковылял к толстячку. Милиционер покосился на зверя.

– Ты чего, косой?

Косой, обнадеженный вниманием, встал на задние лапы, а передними обвил его ляжку. Товарищи поспешно отодвинулись от осчастливленного заячьей любовью.

– Кто его знает. Может, бешеный, – прокомментировал усатый дедок в кепи со слегка погнутой кокардой.

– Как – бешеный? – толстячок тихонько дрыгнул ногой. – Зайчик, ты эта… отвали. Пойди, на травке попасись. Пошел вон. Кыш. Сгинь, зараза!

Вопли и дрыганье лишь раззадорили косого. Закатив глаза, он принялся упоенно переминаться с лапы на лапу.

– Да оторвите вы его! – взмолился толстячок. – Чего ржете как мерины?!

Ему не ответили. Все, кто находился на поляне, рухнули на траву и корчились в припадках безудержного смеха.

Когда хохотать уже не осталось сил, Люба откинула крышку Боекомплекта.

За всеми этими событиями никому не пришло в голову, что Геремор не выходит из избушки подозрительно долго. Вспомнить его существовании заставил оглушительный грохот, донесшийся из-за бревенчатых стен.

С треском распахнулось чердачное окно. Мелькнуло и ударилось в березу напротив нечто, похожее на лоскутную куклу. Посыпалась пыль и сбитые веточки. Следом, ругаясь на всех мыслимых языках, рухнул Геремор.

Вид эльфа был страшен. Волосы торчали клочками, глаз заплыл синяком. Одежда состояла главным образом из дыр.

– Любимая, твой лик мне душу согревает, – пропел Геремор, взглянув снизу вверх на подоспевшую Любу. Но через миг его голос сделался хриплым от ярости.

– Какая сволочь оставила там пылегада?!

Олло сжался от ужаса.

– Какая подлая сволочь это сделала?! – продолжал бушевать Геремор, поднимаясь с земли. – Какая гадская рыжая безмозглая сволочь?!

Олло вдруг заметил, что люди расступились, и он оказался в центре круга. Все смотрели на него почти с ненавистью, и даже заяц насупился.

– Как мы достанем Священный Сундук для нашей любимой?! – проревел Геремор. Наташа подошла к Олло и отвесила оплеуху.

В это время послышался стрекот и на поляну упала огромная тень.

– Поляна! – крикнул Миша. Голос относило ветром – собрав остаток сил, Улс несся с такой скоростью, что седоки едва удерживались на его спине. – Они на поляне. Должно быть, эльфы спрятали сундук в избушке.

С высоты поляна представлялась круглой вмятиной на пушистом одеяле леса. Над ней завис и медленно снижался вертолет.

Дмитрий Андреич наклонился к самому уху милиционера.

– Журналюги! Их-то куда понесло? Щас Любка вдарит заклинанием и заграбастает еще и вертолет!

– Надо их остановить!

Оба замахали руками и заорали. С ближайшего дерева сорвалась стая ворон. Сердито каркая, птицы заметались над лесом. Но журналисты не замечали ничего. Вертолет продолжал снижаться.

– Журррналюги, – зарычал Дмитрий Андреич. – Везде лезут, а когда надо – не дозовешься!

– Журналюги? – подал голос Улс. – Вы так называете слепцов?

Старик заворчал.

– Слепцы, как же. Глазастей клопов. Только и глядят, чтобы влезть, куда не надо. А как до дела… Эй, уроды!

– Эгегей! – подхватил Йорик. – Акулы пера! Виртуозы ластика! Газеткины дети!

– Тихо оба! – прикрикнул Миша. – Сейчас они нас заметят. Улс, покажись!

– Как отощал-то! – воскликнул Дмитрий Андреич, когда прямо из ничего появилась драконья спина, похожая на хребет музейного динозавра, обтянутый розовым дерматином.

– Ничего, подкормлюсь, – сказал Улс слабым голосом. Путешествие отняло у него почти все силы.

Вертолет, наполовину исчезнувший за деревьями, вдруг замер, а потом пошел вверх куда быстрей, чем до того опускался.

Вертолет исчез столь же внезапно, как и появился. Можно было вернуться к делам.

Люба сложила губки бантиком. «Скорпионий хвост» поймал и отразил солнечный луч. Олло ощутил на щеке поцелуй.

– Олло, ты ведь меня любишь? – проворковала девушка. Эльф сглотнул и изобразил на лице неимоверное счастье. Получилось не очень – гримаса пациента, попавшего в лапы начинающего стоматолога и изо всех сил старающегося показать, что ему не больно. Люба нахмурилась.

– Олло не любит меня? – вопросила она с угрозой.

Олло замахал руками.

– Что ты! Люблю… Козочка моя.

Эльфа передернуло от произнесенного им комплимента, но Любу, похоже, он успокоил: действие «Недельки» заставляло привороженных нести и не такую чушь.

– Раз ты меня любишь, пойди, успокой своего…

– Пылегада, – услужливо подсказал Геремор.

– Щас… то есть, счастлив бы помочь, но бессилен.

– Что такое?

– Понимаешь… ммм… скорпиончик мой, нужно использовать заклинание, а я потерял Боекомплект. Тогда… там… на холме.

– Боекомплект есть у меня, – сказала Люба. – Назови заклинание.

– Понимаешь, понимаешь, оно очень длинное и сложное, – затараторил Олло, изо всех сил стараясь придать лицу скорбное выражение. – Одна ошибка – и…

Девушка протянула золотую коробочку.

– Держи.

Не веря своему счастью, Олло ощутил на ладони грозную тяжесть Боекомплекта. «Все так просто! Все так просто!» – вертелось в голове. – «Вот сейчас…» Пальцы сами начертали руну парализующего заклинания.

– Карроо праа ахрр! – прогорланил Олло, спугнув сороку, присевшую отдохнуть на крышу избушки. Голубая волна пронеслась над поляной. В воздухе столкнулись стрекозы. Замерла мышь, тащившая к норе стручок дикого гороха. С травы на землю с тихим шорохом посыпались кузнечики.

Но ничего этого Олло не заметил. Во все глаза эльф таращился на злодейскую компанию.

– Это что, так и должно быть? – спросила Люба, глядя то на одного, то на другого соратника. – Он не должен был пойти в избушку, и там…

– Олло, ты что за ерунду наколдовал? – задал вопрос Геремор.

Олло округлил глаза.

– Вы… вы… во имя богов, вы должны были окаменеть…

Люба зло сощурилась.

– Видишь ли, Заззу любезно согласился усовершенствовать «Недельку». Те, кого я приворожила, защищены от действия… – она на миг умолкла, припоминая формулировку, – от действия штатных заклинаний. Так что, не дури и отдай-ка Боекомплект.

Олло отступил на шаг.

– Еще чего.

– Взять его! – взвизгнула Люба.

Когда вертолет повернул к ним, Миша сказал:

– Надо найти еще поляну, чтоб вертолет мог сесть.

Поляна сыскалась в полукилометре от первой. Милиционер оглянулся. Вертолет, не отставая, летел следом. Послеполуденное солнце сверкало в жадном до сенсаций объективе телекамеры.

Поляна оказалась довольно большой. Улс сел на краю. Едва лапы коснулись земли, дракон распластался на брюхе и уткнулся мордой в душистую траву.