Эльфийские камни Шаннары - Брукс Терри

Хебел замолчал, он бродил по неверным тропам своей памяти. Многое забылось, но странно: даже теперь, после стольких лет, он помнил ее так же отчетливо, как видел лица сидящих рядом. Малленрох! «Очень, очень странно», — думал Хебел.

Юноша робко коснулся края кресла:

— Этого вполне достаточно, Хебел.

Старик с удивлением поглядел на эльфа, не понимая, о чем это он. И тут он увидел глаза юноши и сразу же понял: он собирается пойти туда. В Лощины! Хебел порывисто подался вперед.

— Не ходи! — прошептал он. — Не ходи!

— Я должен идти. — Юноша улыбнулся. — Если Кефело намерен получить свою долю. — Скиталец ничего не ответил, его смуглое лицо оставалось непроницаемым. Эретрия повернулась к эльфу.

— Целитель, не делай этого, — умоляюще проговорила она. — Послушай старого человека. Лощины — не для тебя. Поищи свое лекарство в другом месте.

Эльф покачал головой:

— Больше негде.

На мгновение тело девушки напряглось, на лице отразились невысказанные чувства, которые так и рвались наружу. Но ей удалось справиться с собой, она встала и холодно посмотрела на юношу сверху вниз.

— Ты дурак, — сказала она и направилась прочь, в темноту.

Хебел наблюдал за юношей и видел, как тот провожал глазами уходящую Эретрию. Эльфийка вообще никуда не смотрела; казалось, взгляд ее зеленых глаз обращен внутрь.

— Это действительно важно? — спросил старик, обращаясь не только к юноше, но и к его спутнице. — Неужели тот корень больше нигде не растет?

— Оставь их, Хебел, — внезапно проговорил Кефело, его сумрачный взгляд скользил от одного лица к другому. — Это их дело, и, в конце концов, им решать.

Хебел нахмурился:

— Что-то ты слишком торопишься послать их на смерть, скиталец. Что это за «твоя доля», о которой говорил эльфин? Ты хочешь нагреть на этом руки, так?

Кефело рассмеялся:

— Фортуна капризна, старик, — она дает, она и отбирает. Кто знает, где найдешь, где потеряешь. Найдешь одно — потеряешь другое. Очень, очень капризна. А это дело эльфина, никто его не гнал, он сам решил, он и его сестра. И мы с тобой не можем обсуждать это.

— Нам надо идти, — заговорила эльфийка, глядя старику в глаза.

— Ладно. — Кефело поднялся. — Все обсудили. Вечер еще не прошел, эля много. Пейте со мною, друзья. Мы поговорим о былых временах — это лучше, чем гадать о будущем. Хебел, я расскажу тебе об этих болванах из Угрюмого Угла, они в последнее время просто безумствуют. Но мы-то с тобой знаем, кто на что способен. Мы славно посмеемся.

Он позвал старуху, и она тут же прибежала с бутылью. Несколько скитальцев подошли и присоединились к ним. Кефело щедро разлил эль по кружкам. С шутками и прибаутками, посмеиваясь своим же словам, Кефело принялся сыпать рассказами о местах, где он, возможно, никогда и не бывал, и о людях, которых, безусловно, никогда не встречал. Скитальцы шумно приветствовали каждую новую байку и с громким смехом опрокидывали кружку за кружкой за здоровье своего вожака. Хебел с недоверием слушал самоуверенную болтовню Кефело и размышлял. Как-то слишком поспешно он отмахнулся от предупреждения Хебела. Подозрительно и то, что он с таким пренебрежением говорил о своей предполагаемой доле в этом деле. «Он слишком торопится, — решил Хебел, — ведь скиталец знает не хуже меня, что еще никто не возвращался из Лощин».

Старик покачивался в своем плетеном кресле и машинально трепал Шлында по лохматой голове. «Что же еще сказать этому эльфу? Что бы такое придумать, чтобы все-таки отбить у него охоту к подобному безрассудству? Скорее всего ничего не получится: парень, похоже, решился. Он пойдет».

Потом Хебел подумал: «А вдруг этот эльф тоже встретит Малленрох? Очень может быть», — решил старик и позавидовал ему.

Вял оставил сидящих у костра и направился к колодцу позади дома. Утомленная событиями последних дней, Амбель уже спала, завернувшись в плед и придвинувшись поближе к костру. Он тоже пребывал в каком-то полусонном состоянии, хотя выпил совсем мало эля. Сейчас — холодной воды, а потом — немедленно спать. Вил зачерпнул воды из колодца и жадно приник губами к ковшу, как вдруг из сумрака выступила Эретрия и встала рядом с ним.

— Я не понимаю тебя, Целитель, — резко начала она.

Он положил ковш обратно в ведро и уселся на край колодца. Вил не видел ее с того момента, как она гордо удалилась, во всеуслышание обозвав его дураком.

— Я волнуюсь, переживаю, спасаю твою драгоценную жизнь в Угрюмом Углу… — продолжала Эретрия. — Если ты думаешь, что было просто уговорить Кефело помочь тебе, то ты ошибаешься — очень непросто. Похоже, все мои усилия пропали даром. Все впустую. Надо было оставить тебя этим головорезам, тебя и эту эльфийку, которую ты называешь своей сестрой. Ты рвешься в Лощины, хотя старик и предупредил тебя об опасности. Я хочу знать почему. И при чем здесь Кефело? Я не знаю, о чем вы там договорились, но ничего из того, что он обещал — если он вообще намерен сдержать свое слово, — не стоит такого риска.

— Кефело здесь ни при чем, — тихо ответил Вил.

— Если он чем-то угрожает тебе, то знай: я буду на твоей стороне, — твердо сказала Эретрия. — Я помогу тебе.

— Я знаю. Но дело не в нем.

— Тогда почему? Почему ты должен идти туда? — Долинец опустил глаза.

— Это лекарство…

— Только не лги мне! — Эретрия села рядом, ее лицо пылало от гнева. — Кефело еще может поверить в эту басню о корешках и лекарствах — он слушает твои слова, Целитель. А я смотрю в твои глаза. Мало ли что можно сказать, но лишь глаза не солгут. Эта девушка не сестра тебе — ты ее охраняешь. Я не знаю, в чем здесь секрет, но вижу, что ее безопасность очень важна. И тебе нравится о ней заботиться. Ты ищешь не корешки и лекарства, а что-то другое. Но что? Что там такое, в этих Лощинах?

Вил медленно поднял глаза и поймал взгляд Эретрии. Минуту, две он молча смотрел на нее. Эретрия порывисто схватила его руку и крепко сжала:

— Я никогда не предам тебя. Никогда. — Вил грустно улыбнулся:

— Я не сомневаюсь в этом, Эретрия. Ладно, я тебе скажу. Этому краю грозит опасность. И не только этому. В Обереге есть то, что может спасти всех нас. Меня и Амбель послали найти…

Глаза девушки возбужденно сверкали.

— Тогда позволь мне идти с тобой. Возьми меня с собой, Целитель, хотя ты мог бы сделать это и раньше.

Вил вздохнул:

— Но как? Ты же сама назвала меня дураком из-за того, что я собираюсь идти в Лощины. А теперь ты хочешь пойти со мной, значит, ты такая же дура. Твое место здесь, с твоим народом, по крайней мере пока. Вам лучше отправиться на восток, подальше от Западной Земли и от всего, что здесь может случиться.

— Целитель, но в первом же большом городе Южной Земли этот дьявол, который выдает себя за моего отца, продаст меня какому-нибудь проходимцу. Замечательно! — Ее голос дрожал. — Ты говоришь об опасностях, но что может быть хуже столь жалкой участи? Возьми меня с собой!

— Эретрия…

— Нет, послушай меня! Я кое-что знаю об этой стране. Вдруг что-то из того, что я знаю, тебе пригодится? Я не буду тебе обузой и ничего не попрошу у тебя, Целитель. Может быть, наши отношения изменятся когда-нибудь. Но я не прошу этого. Я ни слова тебе не скажу. Просто возьми меня с собой. Ты не можешь меня так оставить!

— Но, Эретрия, даже если я соглашусь, Кефело ни за что тебя не отпустит.

— Кефело ничего не будет знать. А когда узнает, будет уже поздно, — взволнованно проговорила она. — Возьми меня с собой, Целитель. Скажи мне «да».

Вил уже был готов согласиться. Она была столь прекрасна, столь чарующа, что в любом другом случае он не смог бы ни в чем отказать ей.

Но Лощины — это смерть, так сказал старик. Никто не ходит туда. А ему еще надо присматривать за Амбель; и хотя Эретрия говорила, что сама позаботится о себе, все же долинец знал: если она пойдет с ними, он будет переживать за нее так же, как за эльфийку.

Он медленно покачал головой:

— Я не могу, Эретрия, не могу.