Невеста с изъяном (СИ) - Усова Василиса

Женщина немного замялась, затем отрицательно покачала головой.

– Не нужно. Мне достаточно, что ее жизнь как-то устроилась. У нас тут тоже, без нее все складывается только к лучшему. Про нашу семью уже никто и не поминает, что старшая была… с изъяном. Пройдет десяток лет и окончательно позабудут. – Олея вытерла руки о передник, не зная что еще сказать.

Мужчина тяжело вздохнул, но спорить не стал. Как никак предупреждали, что встретить могут совсем нелюбезно.

– Воля ваша. Моя госпожа просила передать вам небольшой подарок. – он опустил на стол увесистый узел с монетами и бережно завернутый сверток.

– Это что?

– Старый долг. – Ирвис повернулся к двери, чувствуя, что говорить больше не о чем. Эвелиса собиралась поехать сама, но в ее положении нельзя было отправляться в столь длительный путь. Потом появились новые заботы – о маленьком лорде. Может и к лучшему, что в конце концов это дело поручили ему.

– Долг? – переспросила женщина и невесело усмехнулась, – Да ничего она мне не должна. Я бы и дальше ее спровадила, чтобы добрые семьи через нее с дураком не роднились. Хорошее было бы дело, если бы моим детям тыкали, что у них есть дядька дурень. Правда погорел он еще год назад, и матушку с братцем за собой прихватил. Одна жена его брата и спаслась, у родичей дальних теперь живет. Но мне все равно не нужно ничего от сестрицы.

Оглянувшись на нее, мужчина только покачал головой.

– Она от всей души просила передать. Так что это теперь принадлежит вам.

Когда странный гость покинул избу, Олея все же позволила себе проявить любопытство. Узел с монетами она даже развязывать не стала. Вечор муж вернется, сам пересчитает. А вот в сверток можно было и заглянуть.

Тонкая ткань, перевязанная лентой, буквально скользила под огрубевшими от работы пальцами. А потом… Женщина даже зажмурилась, ослепленная блеском медово-золотистых капель. На свет показалось янтарное ожерелье, во множество крат прекраснее того, о котором она когда-то мечтала. И такие же серьги, очень изящной работы.

Ребенок весело залопотал, потянувшись к интересным вещицам, но строго прикрикнув, Олея накрыла их платком. Нужны ли они ей теперь? Конечно красиво… Но ежели продать, то можно трех коров справить, земли прикупить, да еще и на пристройку к избе останется.

Или оставить… Коль дочки пойдут, все на приданное им сгодится. Но об этом лучше мужу решать, как никак он в семье главный. И откуда только у сестрицы такое богатство взялось? Еще и замуж вышла. Нашелся же кто-то невзыскательный. Старик что ли какой, или калека?

На какой-то миг женщина даже пожалела, что не расспросила незнакомца подробнее. Но поразмыслив, махнула рукой. Батюшка с матушкой уже и думать о ней забыли, живут мирно да внуку радуются. Да и она сама с сестрицей особой дружбы не водила. Не сгинула Эвелиса и на том ладно.

Спрятав подарки за стопку подушек, Олея одернула на сынишке рубаху, и вернулась к делам по хозяйству.

Эпилог 2

Сквозь длинные узкие окна лились потоки солнечного света. Пятилетняя девочка закончила обвязывать розовой лентой спинку кресла, и сделала шаг назад, любуясь своей работой.

– Вот так красиво. – на ее мордашке расцвела довольная улыбка.

– У вас безупречный вкус, леди. – пожилой мужчина с нежностью посмотрел на внучку. Девочка не так давно научилась завязывать банты, и теперь упорно оттачивала мастерство. Некогда строгий кабинет, теперь представлял собой необычное зрелище. Везде, куда падал взгляд, можно было видеть аккуратные розовые бантики. На тяжелых вазах, ножках стола, шторе, теперь еще и на спинке кресла. Слугам строго настрого запрещалось их снимать. Более того, если бы юная леди пожелала, старый лорд подставил бы ей и свою голову, лишь бы она была довольна.

– Теперь будем рисовать. – девочка забралась в кресло, где специально для нее лежало несколько высоких подушек.

Лорд Гартес без лишних слов разложил на столе несколько листов бумаги и достал маленький ящик с красками. Их изготовление обошлось недешево, но когда дело касалось внучки, денег мужчина не жалел. У юной леди Реймес-Гартес, все должно быть только самое лучшее.

– Ты тоже рисуй. Если мы будем старательно учиться, то научимся рисовать так же красиво, как мама. – чуть высунув язык, девочка обмакнула узкую подушечку в желтый цвет и начертила неровный круг. – Когда раскрасим, будет солнце.

За дверью послышались легкие шаги и на пороге появилась молодая женщина. Забыв про краски, девочка спрыгнула с подушек, и бросилась к ней на встречу.

– Мама!

Эвелиса подхватила дочку на руки и на миг прижала к себе. Глаза ее сияли. Лорд Гартес напротив, помрачнел, нехотя вставая из-за стола.

– Вам незачем было приезжать самой, – ворчливо произнес он, – Мы с леди Ильвеной только собирались уделить время рисованию.

– Юную леди уже ожидают учителя, – отозвалась женщина, выпуская ребенка из рук, – Неужели вы думали, что если трижды отошлете слуг, то я не приеду лично?

Пожилой лорд отвернулся. Будь его воля, юная леди Реймес-Гартес жила бы в этом доме. Ей и так принадлежало несколько лучших комнат, можно было бы оборудовать еще одну, под учение.

– Она еще слишком мала, чтобы забивать ей голову учебой. Тем более, ваши учителя…

Эвелиса предостерегающе кашлянула, и он умолк на полуслове. Нельзя, конечно, отзываться дурно об учителях, тем более в присутствии детей. Но люди, из-за которых он стал меньше времени проводить с внучкой, вызывали лишь стойкую неприязнь. Да, учение необходимо. Но еще год или два, и он бы сам обучил девочку грамоте.

– Кстати, – улыбнулась Эвелиса, желая чуть смягчить мрачное настроение отца, – Мой муж просил передать вам приглашение на ужин. Если конечно на вечер у вас не запланированы другие важные дела.

– Никаких, – твердо заявил лорд Гартес, отгоняя мысли о паре встреч и одном неподписанном документе. Какие могут быть дела, когда внучка уже взяла его за руку, чтобы вместе идти к карете.

Если бы сейчас кто-то посмел напомнить лорду, какими словами он встретил рождение юной леди, то этот человек тут же стал бы для него заклятым врагом. Не стоило поминать былое.

Малышка Ильвена покорила его сердце с первого взгляда, еще несколько лет назад. Она лежала в колыбели, беззубо улыбаясь, а он просто смотрел, и чувствовал, что его подходящая к концу жизнь, на самом деле только начинается.