Словами огня и леса (СИ) - Дильдина Светлана

— Зачем он только ее притащил, — пробормотал Кайе, отвечая мыслям и Киаль заодно.

— Алани, которую ему сватали, еще хуже была бы.

— Не… Я ее видел. С той хоть поохотиться можно, а эту только в постель — и чем она отличается от всех остальных девок?

Къятта про брата все же не забывал. Понимал, что скоро тот опять заскучает. Сейчас он носится по лесам и радуется свежей листве, гордится, как всем показал с шарами, но скоро душа запросит нового. И тогда ему снова прикажут быть паинькой, но он не сумеет.

— Ему нужен кто-то, кто удержал бы — как лодку на привязи, — сказал Къятта деду. — Любая игрушка, к которой он привяжется и не сломает. Раз уж не может без этого, игрушку я сам ему выберу и позабочусь о ее сохранности.

— Если тебе хочется показать, на что ты способен, не снося полгорода — выходи в Круг, — сказал Къятта спустя несколько дней, как только подвернулся случай. Он умолчал, что Ахатта был против его идеи, и они крупно поспорили, но все же их несгибаемый дед уступил… и уступать будет все чаще.

— В Круг? Что ты. Представляю, что он там вытворит, — сказал Ахатта.

— Закон не запрещает выходить даже детям в крайнем случае. Только традиции — защита для юных, горячих. Вряд ли кто сомневается, что у него уже достаточно силы, на сей раз я говорю не об огне, о простой человеческой. Или ты беспокоишься за других?

— Хм… — повторил дед. — Не знаю, за кого опасаться больше. Он же совсем не сдерживается.

— Щиты сдержат Огонь. Звери играют в жестокие игры — но играют, грызутся, не убивая друг друга; настоящий бой — это иное. Мальчишка будет доволен, если ему позволят говорить на понятном ему языке. У него нет причин желать смерти кому-то в Астале. Разве что…

— Так что же, хочешь? — Къятта, пристально глядя на брата, склонил голову к плечу, звякнули золотые кольца в ушах.

— Да! — почти выкрикнул Кайе, и задумался: — Есть повод для этого?

— Есть, — вздохнул старший. — Девушка именем Чинья, из мастериц вышивать мелкими бусинами, попросила наш Род принять ее под свое покровительство. Прежних своих хозяев она винит в смерти дяди, который о ней заботился чуть не с ее рождения. Сейчас они с матерью принадлежат Роду Кауки, те не отдают без драки даже сухую кость — от платы за нее уже отказались. Тебе сравнялось шестнадцать; вот и попробуешь, каков воздух Круга.

О том, что сама по себе эта девчонка могла хоть обпроситься, он умолчал тоже. Невелика птица. Но… этой игрушкой по крайней мере будет легко управлять.

Наста Кауки знал, что нельзя доводить дело до третьего поединка. Продержаться в первом… мальчик хорош, но и Наста не последний боец. Отвлечь… у Кайе реакции и восприятие зверя, на запах трав реагирует острее, чем люди. Что лучше — черная мята, возбуждающая, отвлекающая, или волчий корень, замедляющий реакции? Первое опасней, пожалуй. Но вернее — второй не сразу действует. Значит, черная мята. Это не яд… слабый запах никто не почует. А во втором круге мальчишке не выстоять. Он привык использовать Огонь и собственное тело, не оружие.

Если же он перекинется, его сдавят «щитами» — и проигрыш неизбежен.

Тем временем юноша пытался разглядеть, кого же все-таки решили принять под свою руку? Женщины стояли с солнечной стороны, и ясно было только, что одна средних, лет, а другая совсем молоденькая. И эта младшая вела себя очень неуверенно — сильный испуг и на расстоянии чувствовался.

Поняв, что девчонка вся дрожит — удивился. С чего бы? Не преступница ведь, сама просила покровительства их Рода. Неужто боится, что он проиграет и Кауки сведут с ней счеты? Он не допустит этого. Заметил неподалеку сияющую улыбкой и золотом Киаль, подумал снисходительно — женщины… Сами не знают, что им надо.

Къятта между тем говорил:

— Я не стану давать тебе советов — все, что мог, уже дал. Ты хорошо подготовлен, а кое-что у тебя прирожденное. Но для твоего противника это далеко не первый бой, он знает, как его надо вести. Не увлекайся. И постарайся закончить все в первом круге.

Заметив, что младший не слушает, а глаз не сводит с освещенного солнцем песка, отступил в сторону:

— Иди.

Песок похрустывал под ногами, живой и упругий. В круг Кайе вышел, не испытывая ничего, кроме радости. Такой же радости, как во время охоты, когда чувствовал — один прыжок, и жертва будет его.

— Не стоило его выпускать, — вполголоса проговорил дед. — Он непредсказуем.

— Ему ничего не грозит. Если перекинется — удержат.

Мальчишка обернулся и помахал рукой родственникам.

Поначалу зрители были удивлены — Наста, известный решительностью своей, уходил, то отступая, то перекатами, будто испытывал страх. Конечно, противник достался нелегкий, но все-таки неопытный и юный — вряд ли мог напугать настолько.

— Что это с ним? — недоуменно спросил Нъенна, глаз не сводя с Насты.

— Это же… — тихое злое шипение сделало бы честь разозленной змее.

— Что такое? — встревожился троюродный брат.

— Глянь… Он водит мальчишку, не подпуская к себе, а тот все больше отвлекается на постороннее… вообще забыл, где находится. Что Наста за запах взял, хотелось бы мне знать? Отродье…

— Но не молчать же! — встревожился Нъенна.

— Да нет нарушений, нет! — сверкнул глазами Къятта. — Ах, Бездна… — сжал руку. — Осталось всего ничего! Круг скоро закончат!

— Смотри!

Люди заволновались, зашумели.

Кайе остановился, прижал ладонь к переносице. Противник использовал этот момент — ударил; но тот в самый последний момент отклонился, и потряс головой, будто не от удара ушел, а от мухи. Огляделся по сторонам, кажется, наконец вспомнив о поединке.

Наста мелькнул перед глазами потерявшего цель противника, очутился за спиной; руки сомкнулись на горле юноши.

— Всё, — сказал Къятта.

Нъенна только открыл рот, но не успел ничего ответить: Кайе сжал запястья противника, враз отцепил руки от собственного горла и легко, будто мышонка, перекинул человека через голову на песок. Хрустнули кости, человек закричал: одна рука его неестественно торчала в сторону, едва не оторванная в локтевом суставе.

Кайе поднялся, отряхнул песчинки с тела и со штанов и замер: чисто по-звериному напряженно то ли вслушивался во что-то, то ли пытался уловить запах. Победы своей он, кажется, не заметил. Растерянно побрел прямо, не обращая внимание на выигранных. Почти натолкнувшись на людей, исполнявших роль ограды, развернулся и двинулся по окружности, видимо, не соображая.

— Что с ним? — встревожился Нъенна.

— Все то же. Трава, я полагаю. — Недобрый прищур Къятты ничего хорошего Кауки не обещал.

— Ладно, Наста и без того пострадал. Теперь невесть сколько будет лечиться, — вступился Нъенна.

— Пострадал… пусть спасибо скажет, что легко отделался, — и добавил: — Иди возьми женщин, а я заберу этого… хомяка.

Нъенна остановил его:

— Ты сказал — всё?

— Я же не мальчика имел в виду.

Къятта направился было за Кайе, но остановился и сказал с легкой улыбкой, и можно было видеть, как он на самом деле доволен:

— Тому идиоту надо было и дальше избегать прямого контакта. Во втором круге, с ножами мальчишка мог и не выстоять. Нет же… решил закончить красиво.

Чтобы привести в чувство брата, старший не стал изобретать изысканных средств. Просто столкнул его в канал, подле которого оказались, идя по улице. Расхохотался, видя ошалелое лицо победителя, который еще в воздухе развернулся лучшим образом, падая, но не понял, почему стоит по шею в воде.

— Ты жив? — спросил, не скрывая гордости за младшего.

— Ты решил меня утопить? Как тогда? — отозвался Кайе, вылезая и отряхиваясь по-звериному; во все стороны полетели брызги. — Бездна, мне давно не было так хорошо.