Роберт Асприн - Душа города
Джихан вытянула руку в сторону Камы, и та почувствовала, как начинает замерзать.
Молин решительно загородил ее.
— Джихан, Кама не сказала ничего оскорбительного, ведь она и сама в затруднительном положении. С нашей помощью, Пенорожденная, ты выйдешь замуж за избранного тобою мага до… — жрец вытянул голову, глядя в окно, где вместо солнца по-прежнему виднелся демонический огненный столп и сверкали молнии Буреносца, — …до заката солнца, если таково твое желание. Я тоже женюсь, если ты мне поможешь…
— Ты женишься? — Джихан недоуменно вздернула крылатые брови, но отвела свой мертвяще-холодный палец в сторону и положила руку на бедро.
— Да. Я женюсь на Каме. С Розандой мне будет легко договориться, поскольку она покинула меня в трудное время, но мне потребуется твоя помощь, чтобы получить разрешение от Темпуса… он ведь опекун твой и Камы?
— Опекун? — вскрикнули хором две женщины. Два изящных женских стана выгнулись, точно побеги лозы, а два поднаторевших в интригах ума начали лихорадочно вести поиск подходящего решения.
— Кто-то, — заговорил Факельщик, невзирая на протесты обеих дам, — должен поставить печать на актах о помолвке. — Жрец обрадовался, что нашел путь, как освободить Темпуса от Джихан, и считал, что уже за одно это Темпуса можно просить о любом одолжении.
Ради руки Камы, ради ее свободы и чести можно было посчитаться долгами, но ради ее любви он хотел большего. Обняв ее подобно мужу-защитнику, Молин шепнул:
— Доверься мне, прими официальную помолвку. Я жрец Матери Бей, Вашанки и Буреносца. Исполнение необходимых ритуалов займет не меньше месяца, а если ты того пожелаешь, можно протянуть и дольше.
Кама, почувствовав облегчение, осторожно вздохнула.
Молин Факельщик еще раз от всей души возблагодарил Бога Бурь, который счел нужным явить себя злосчастному Миру Воров во всем сиянии славы, дабы погасить пожар Хаоса и вернуть былые силы Джихан.
Обернувшись, он снова посмотрел в окно. На этот раз ему показалось, что даже дьявольский огненный столп поддается напору благословленного богом дождя.
Когда Молин Факельщик вышел навстречу высоким гостям в палатах Кадакитиса, Темпус все еще пытался объяснить Терону, который прибыл на окраину страны из-за зловещего черного дождя, все не прекращающегося в столице Рэнке, что визит Абарсиса и знамения велят соблюдать, а может, наоборот, нарушить правила регентства, что чума была надуманна (удобный способ держать под контролем Брахиса), а дождь самый настоящий, что пожары и разрушения просто следствия появления демонического огненного столпа, который имеет прямое отношение к Никодемусу, но абсолютно не связан с прибытием Терона и что «никто, мой друг, не выступит против нас, пока мы не покажем свою слабость».
— Мой повелитель и император, — протянул с поклоном Молин, и Темпус едва удержался от желания немедленно сообщить Терону, что архитектор и жрец Санктуария на самом деле замаскированный нисийский чародей, обманщик, интриган, вечно лезущий не в свое дело крикун, которого уже давно следует проучить.
Терон, который Молина не вспомнил, но узнал яркую сутану, немедленно напустился на него.
— Жрец, в чем провинилась твоя паства, если это место проклято погодой, ведьмой и демоном? — сурово вопросил он. — Если ты сам не в состоянии восстановить мир на этом крохотном клочке земли под небесами, я заменю тебя на более способного. Даю тебе время до Нового года навести здесь порядок — и никаких возражений. — Похожий на льва Терон побагровел: наконец-то он нашел козла отпущения.
Только один Темпус заметил едва изогнутые в улыбке уголки губ императора. Лев Рэнке проревел, обращаясь к Верховному жрецу:
— Видишь, Брахис, он тоже в ответе за этот бедлам, так что ознакомь его с моим указом: или же Санктуарий будет ублаготворен пред лицом богов и избранного ими представителя — меня! — или же вы оба с наступлением Нового года начнете подыскивать себе иное занятие.
Молин Факельщик был слишком умен, чтобы оправдываться или пускаться в пререкания. Он уверенно стоял, глядя на заросшее волосами левое ухо Терона, молчал, пока не уверился, что император закончил, и лишь тогда открыл рот.
— Хорошо, мой повелитель. Я сделаю все, что смогу, а пока позволь сообщить тебе — и Темпусу — некоторые новости. Прошлой ночью принц-губернатор Кадакитис сделал официальное сообщение о помолвке с бейсибской королевой Шупансеей… и испрашивает ныне дозволения угас.
— В самом деле? — Голос Терона изменился, и он радостно потер руки. — Такое событие стоит повторить в пересказе.
Темпус обнаружил, что вертит в руках кинжал. Рассеянно счищая грязь с рукояти, он ждал, какой еще сюрприз преподнесет Молин.
И тот не заставил себя ждать:
— Не только это, если вы позволите мне продолжать, сир? Большое спасибо. Второе: досточтимая Дочь Пены, отпрыск отца всех богов погоды Буреносца, выходит замуж за нашего верховного мага Хазарда Рэндала. И этот союз с нетерпением ожидает…
— Что? — Темпус едва поверил своим ушам. Какая несказанная удача. По крайней мере, Буреносец сдержал слово.
Молин продолжал, не обращая внимания на вскрик Темпуса:
— …решения и принесет пользу нам всем. И, дабы ниспослать третье благоприятное знамение, я лично объявляю о своей женитьбе — при исполнении всех церемониалов и с позволения Темпуса, разумеется, — на госпоже Каме из Третьего отряда, дочери маршала. Тем самым будет заключен брачный союз армии и жречества, и внутренние разногласия исчезнут сами собой.
— Что ты собрался сделать? Ты сошел с ума! Крит говорит, что она пыталась убить… — Темпус прикусил язык, обдумывая сложившееся положение с такой скоростью, словно находился на поле боя. Факельщик сделал верный ход, чтобы взять власть в свои руки, укрепить свое положение и одновременно обезопасить себя от возможных обвинений и актов возмездия со стороны Темпуса. И одновременно спасал дочь Темпуса от долгого и унизительного расследования, ведь даже Крит признался, что, поскольку Страт жив и вскоре восстановит силы, Кама окажется более полезной для них живой, чем мертвой, если разделит ложе с Мол ином.
Крит также сообщил ему о получении ряда доказательств, что некоторые из членов НФОС стреляли окрашенными синькой стрелами. Командир его ударной группы сдерживал своих подчиненных против поспешных действий, давая Темпусу возможность с почетом уйти после того, как его собственную дочь обвинили в попытке убийства.
— И ты превратишь мою дочь… в честную женщину. Только не жди от меня приданого, поздравлений и не надейся на снисхождение, если потом пожалеешь о содеянном. Развод убьет тебя, так же как неверный шаг или предательство. — Это было меньшее, что только мог сделать для дочери Темпус. В присутствии императора его условия прозвучали как приказ. Хорошо, что жрец Вашанки
