Мария Чурсина - Императрица и время
- Думаю, Орден из этого дня извлёк всё, что только получилось. - Вера посмеялась, так и не притронувшись к своей кружке.
И снова повисло молчание, тягучее, как варенье из прозрачных вазочек - того и смотри, уронишь каплю на цветастую скатерть. Орлана выпустила из рук чашку, и ложку аккуратно вернула на блюдце, чтобы не звякнула, и сцепила пальцы в замок.
- Знаешь, проронила, наконец, Вера, когда молчание стало уж совсем невыносимым, я думаю, ты правильно сделала, что отпустила её.
Орлана рассматривала узоры на скатерти, словно и пришла сюда только для того, чтобы разглядеть их как следует.
- Ты отпустила её, потому что сбежала сама, несмотря на все мои запреты. Сбежала от меня в этот мир, к своему отцу, тебя едва не убили... но, наверное, так было нужно. - Она не прятала взгляда, смотрела прямо, и руки были спокойно сложены перед чашкой. - Ты боялась повторения истории, потому и отпустила её. Думала, так выйдет легче.
Орлана дёрнула плечом, не находя, что ответить. На этот раз правдой было каждое сказанное слово, но от этого не становилось лучше. Орлана чувствовала, как выворачивается наизнанку её душа.
- И теперь ты думаешь, что сделаешь её своим магом времени и сможешь удержать рядом? - Вера тяжело вздохнула. - Как знаешь, я не стану тебе указывать.
Чай обжёг губы, Орлана вернула чашку на стол.
- Ей будет очень трудно. Даже труднее, чем тебе. - Вера прикрыла глаза.
- Да, согласилась Орлана, хоть голос её и дрогнул. - Но я сама выбрала такую жизнь, и она - сама.
По полу застучали маленькие ножки, и в дверном проёме появилась девочка. Тёмные волосы, собранные в две косички, растрепались, одна прядь лежала на щеке.
- Маша. - Вера обернулась к ней. - Поиграй в комнате, хорошо?
Та ушла не сразу, ещё несколько секунд она, не отрываясь, глядела на Орлану.
- Какая хорошенькая, произнесла она, когда девочка скрылась за шёлковой шторкой, разделяющей комнаты.
- Очень похожа на тебя. - Вера улыбнулась и зазвенела цепочкой на тонком запястье. - Я, конечно, не маг времени, но кое-что в своей жизни могу изменить.
***
- Философии, как науки, не существует, - заявил Риан, привычно плюхаясь на стул. Его волосы, влажные ещё после тренировки в саду, были зачёсаны назад и стянуты в хвост, но одна прядь всё-таки упала на лицо. Орлана потянулась к сыну и убрала непослушную прядь ему за ухо. Он недовольно дёрнул головой и продолжи: - Есть, например, наука о познании. Наука о законах в социуме. А философия - это что? Что это?
Риан развёл руками. Орлана обернулась на Луксора: тот с умным видом покачал головой, а Ишханди посмеивалась, прикрыв рот рукой. Камни в её серьгах блестели.
- Я не знаю, - призналась Орлана. - Я сама этого никогда не понимала.
Над обеденным столом горели огненные шары, и блики прыгали в хрустальных бокалах фиалкового цвета, в столовых приборах, идеально ровно разложенных на серебристой скатерти. Вечерняя роса с только что срезанных лилий капала на скатерть, застывала крохотными бриллиантиками.
Последней явилась Эйрин. Коротко обрезанные волосы она забрала заколками, чтобы не мешались и не падали на лицо, рукава просторного платья, как всегда, закатала до локтей. Молча она прошла к своему месту и опустилась.
Орлана ощутила, как за столом ещё одним огненным шаром повисло напряжение, его обжигающие капли стекали на скатерть вместе с росой. Подали первое блюдо. Беря в руки вилку, Орлана снова скользнула взглядом по дочери: та сидела, низко опустив голову.
После собрания Совета, на который вызвали Эйрин и привели Идриса, она стала такой - очень тихой и, кажется, ещё более замкнутой, чем раньше. Орлана вечерами говорила с дочерью - длинные, безмятежные беседы успокаивали Эйрин, но Орлана всё равно ощущала кожей её необъяснимую тревогу. Риан, кажется, тоже понимал, что сестре нужна поддержка, ходил вокруг, заводил разговоры, но Эйрин отделывалась односложными ответами.
Ей было страшно - в этом Орлана даже не сомневалась, хотя дочь ничего такого не говорила. Она больше не упоминала ни об Идрисе, ни о времени, проведённом с ним, ни о тех, кого убила. Эти темы стали запретными для всех вокруг.
После памятного Совета, на котором Идриса лишили магии времени, Эйрин лишь раз произнесла это, тяжело вздохнув, но без горечи, без истерии, а лишь с тихой обречённостью.
- Что теперь будет? - сказала она, обращаясь к закатному небу над Альмарейнским лесом.
***
Под потолком, у единственного шара белого пламени роилась целая армия однодневок. Когда на Малтиль шёлковым покрывалом свалилась ночь, к ним присоединились ночные бабочки и комарье. Ломконогие зелёные букашки ползали по створкам окна, распахнутым в душную темноту. Идрис давил насекомых пальцем, и на белых рамах не оставалось даже следов.
Ночь пахла прогорклым дождём, как будто специально, чтобы его разозлить, не могла пахнуть нормально.
- Говорят, там девчонка троих взрослых магов уделала? - поинтересовался Орден, на секунду отрываясь от книги.
- Угу, - буркнул Идрис, не испытывая никакого желания вдаваться в подробности.
- О-о, - протянул великий маг безразлично.
Вдалеке пела птица. Идрис пошарил руками по поясу, совершенно бездумно пытаясь найти флейту, потом вспомнил, что выбросил её из окна самой высокой башни Альмарейнского замка сразу же после заседания Совета, и только рукой горестно махнул.
- Ты зачем явился? - вопросил Орден тем же самым бесцветным тоном, каким и расспрашивал про Эйрин. - Я тебя не звал. Ещё не хватало придворных шутов в гости приглашать.
Идрис пробурчал что-то невнятное.
- И? - Орден поднял на него взгляд. - Зачем ты мне сдался? Вот когда ты был магом времени, тогда бы я ещё подумал. А так...
Он сделал брезгливое выражение лица и поднялся, показательно захлопнув книгу.
- Ну посиди ещё, если хочешь. Спокойной ночи.
Он зашагал к лестнице, на ходу поправляя изумрудного скорпиона на чёрной мантии.
