Линн Абби - Тени киновари
Кружка опрокинулась, залив его от пояса и вниз тягучим золотым пивом — это было не то, что собирался сделать Руари, хотя это и сработало на него, так как женщина осушила свою собственную кружку, прежде чем потребовать у бармена наполнить ее еще раз.
После определенной точки и определенного количества эля, человеческий мозг — и любой другой мозг тоже — становится легко внушаемым, как у канка. Руари много чему научился в искусстве псионики, как и в друидстве, но практиковался исключительно на жуках. Несколько солнечных лучей еще падали на их стол с открытого вечернего неба, когда Руари создал свою первую мысль-хищника и вплел ее в сознание женщины. Звезды ярко сверкали над крышами домов, а на столе между ними стояли два пустых кувшина из-под эля, когда Руари наконец решил, что узнал от женщины все, что хотел узнать.
Зевнув, она положила руки на стол, на них голову, а он встал. Бармен бросил на него внимательный взгляд. Рураи подошел к стойке бара, которая находилась рядом с пирамидой из боченков.
— Леди, — он указал на женщину, которая так и не удосужилась сказать свое имя. — Позаботься о ней, ладно? Она сказала, что заплатит за все.
— Мади? — Бармен посмотрел на него с очевидным недоверием.
— Даю слово, она поклялась.
Глаза бармена перебежали с Руари на женщину, потом отправились в обратное путешествие.
— Эт' на нее не похоже.
Руари пожал плечами.
— Она сказала, что чувствует себя нехорошо. Может быть она выпила слишком много эля.
— Да-а, — согласился бармен, задумчиво потирая подбородок. — Может быть и так. А у тебя нет никаких проблем?
— Абсолютно, — ответил Руари и поторопился к двери, где он старательно занялся своими проблемами. — Звайн, Матра? — прошептал он в темноту.
Руари думал, что с тем, что он узнал от этой женщины, Мади, со своим, хотя и невеликим, друидством и врожденной способностью идти путем природы, он сумеет провести их через горы и леса. Насчет халфлингов он был уверен куда меньше. Мади сказала, что местные халфлинги совсем не каннибалы, зато любят пожертвовать странников духам леса и отпразновать это радостное событие, если жертва будет благосклонно принята. Отличие было слишком тонко для него, чтобы вздохнуть свободно, но с халфлингами придется разбираться тогда, когда до них доберемся, не раньше.
А сейчас необходимо найти друзей и убраться из Джекта раньше, чем Мади проснется.
— Звайн? Матра?
Мир оказался залит эльфийским серебром, когда его глаза привыкли к темноте. Обычные цвета исчезли, остались только серебристый дрожащий блеск зведного света. Руари мог видеть здания с висящими шкурами и черепами, и светом свеч, льющимся через неплотно закрытые окна. Он мог видеть, как что-то пробежало от его ноги к самой дальней стене самого дальнего здания, но не видел ни Матры, ни Звайна.
Все более и более нервничая и опасаясь, что придется уезжать без них, Руари побежал к загонам, где они оставили канков. Кирр опять завыл, как только почувствовал его запах. Он едва расслышал, когда кто-то позвал его по имени.
— Руари! Здесь!
Это оказался Звайн, скрывавшийся в тени пустых боченков между загонами для канков и таверной. Руари осмелился надеяться, что тень, скорчившаяся позади Звайна, это Матра, но надежда тут же рассеялась, когда он осознал, что тень стоит и вовсе не сгибается. Серое ночное видение иногда играет злые шутки с привычным к цвету умом. Руари так и не сумел определить, кого он видит: незнакомец был слишком высок и плотен для халфлинга, а его голова была покрыта густой шапкой волос, которые падали ему на плечи, так что это не мог быть безволосый дварф. Он уже было решил, что Звайн нашел кого-то из Новой Расы, когда незнакомец потянулся, схватил свои волосы и снял шапку, сделанную из шкуры мертвого животного, со своей лысой головы.
Незнакомец оказался дварфом, а его шапку Руари не хотел бы увидеть при свете дня.
— Я решил все наши проблемы, Ру, — возбужденно прошептал Звайн, выталкивая дварфа вперед. — Это Орекэл. Он говорит, что отведет нас к черному дереву.
Это была правда, что бриджи Руари все еще были мокрые, а пахло от него потом и элем, но воздух вокруг Орекэла опреденно был легко воспламеняющимся. Руари на ощупь потряс руку дварфа — не вдыхая — потом отступил. Даже учитывая то, на что он пошел, чтобы избавиться от Мади, Орекэл был не слишком большим улучшением.
— Мы уже обо всем договорились — Орекэл и я, — продолжал тараторить Зевайн, не обращая внимания на молчаливое недовольство Руари. — Мы должны отдать Орекэлу наших канков — он уплатит ими свои долги бармену — а потом будет нашим проводником. Это хорошая сделка, Ру — в любом случае мы не сможем взять жуков в горы. А Орекэл много раз пересекал горы и леса. Ты бы только послушал истории, которые он рассказывает! Он сказал, что сможет найти все, что…
— Постой, постой, — прервал его Руари. — Ты сказал, что мы дадим ему своих канков? А как мы сможем вернуться домой без жуков?
— Никаких проблем, — сказал Звайн, поворачиваясь к дварфу. — Расскажи ему, Орекэл.
— Золото, — сипло сказал дварф, хватая запястье Руари и так сильно дергая его на себя, что полуэльфу пришлось согнуться. Черное дерево — оно полно золота и серебра, рубинов и алмазов. Великое сокровище халфлингов! Понимаешь, мой друг?
Похоже все в Джекте считали Руари своим другом.
— Нет, — пробормотал он, стараясь высвободить запястье.
Но кулак дварфа был как каменный. Орекэл потянул сильнее, и Руари невольно упал на колено, чтобы сохранить равновесие. Сейчас они были лицом с лицу. Руари даже слегка захмелел от дыхания дварфа.
— Гляди здесь, — Орекэл указал Руари на горы. — Ты видишь эти два пика, которые очень похожи друг на друга? Мы пройдем между ними, мой друг, и спустимся в лес. Это дорога, правильная дорога в сердце священной земли халфлингов, прямо к стволу этого огромного черного дерева. Теперь ты понимаешь? Там так много сокровищ, что у тебя не хватит рук, чтобы унести их. Купишь себе канков на золото халфлингов. Да купи хоть птицу-рок и лети домой. Теперь ты понимаешь, сынок?
На этот раз Руари изогнул руку и сумел вырваться из хватки дварфа.
— Если ты знаешь все это, почему бы тебе не стать богатым самому?
— Ру, — прошипел Звайн и стукнул Руари в подбородок.
Орекэл перекинул свою ужасную шапку из одной руки в другую, было такое сильное ощущение, что он в замешательстве.
— О, я так и делал. Я там был по меньшей мере тысячу раз и был богатым, как дракон. Но у меня есть свои маленькие слабости, ты понимаешь, особенно когда у меня что-то звенит в поясе. Да, есть у меня маленькая слабость к вину, оно такое сладкое на вкус… А когда я прихожу в себя, мне уже плохо, голова болит, а этот бармен ругает меня последними словами. Я сожалею о своей слабости, Лорд, я очень сожалею и раскаиваюсь. Никогда больше, говорю я себе каждый следующий раз, а потом что-то опять звенит в моем поясе, и все повторяется сначала. Кирка и лопата, я понимаю свои пороки, я прекрасно вижу их, но они кидаются на меня сзади и держат мертвой хваткой. Но ты пришел в правильное время, сынок. Сейчас я трезв, уже целый день, и все из-за этого проклятого бармена, которому ты не хочешь продавать твоих жуков. Мы будем партнеры, все трое, верно, сынок?
