Ольга Елисеева - Сокол на запястье
— Я ждала суда. — упрямо мотнула головой Бера. — А не бойни на потеху.
— Разве командир сотни решает, как вести судебный поединок? — встряхнул ее Элак. — Опомнись, женщина! То, что Бреселида сестра царицы, дает ей право спорить, но не делает хозяйкой Горгиппии.
— А жаль. — со злобой выдохнула медведица. — Решай она, такого позора бы не было.
— Значит это ты понимаешь. — удовлетворенно кивнул пан. — Теперь осталось только пойти к госпоже и извиниться за дерзости, которые ты ей наговорила.
— Я? — вскинулась Умма. — Но ведь это меня обманули!
— Для начала тебя спасли. — пан загнул палец, — Сняли с горы, отмыли, одели, как человека. Научили владеть мечом, хоть и плохо пока…
Девушка вспыхнула. Память о вчерашнем бое вызывала у нее смятение. Она до сих пор не могла объяснить себе, кто же кинул камень из толпы.
— Откуда ты знаешь, как я дралась? — набычилась Умма.
— Ветер переносит мысли, — рассмеялся пан. — Хотя твои мысли, девушка-медведь, похожи на жернова. С ними хорошо топиться, а не летать.
Бера уставилась на него круглыми карими глазами. Длинные фразы сбивали ее с толку.
— Я тебя не понимаю. — честно сказала она. — Пойду вот и правда утоплюсь. Чего еще делать?
— Идти за мной. — поманил ее пальцем Элак. Его козлиная морда светилась лукавством. — Хочешь знать, кто тебе вчера помог?
Бера кивнула.
— Доверься мне.
— А куда мы?
Он уже тащил ее за руку мимо тюков с тканями и мешков зерна. Не слишком верткая Умма то и дело натыкалась на грузчиков.
— Какая ты неуклюжая! — ругал девушку сатир. — Даже я, бог леса, не знаю, за что тебя любят. Чучело!
— Никто меня не любит. — шмыгнула носом Бера. — Я здесь для всех зверь.
— Надо искать пару в своей стае. — отозвался Элак. Он влек спутницу вверх по крутой дороге, уводившей из порта.
— Башню видишь? Вон ту. Недостроенную.
— Мугу.
— Там тебя ждет один человек. Да не сопи ты, он совершенно безопасен.
— А зачем он меня ждет? — Умму вдруг охватили сомнения. — Ты куда меня завел, козлоногое чудовище?
— Уж поздно дева спохватилась, — пропел Элак, — И поздно слезы пролила…
Они действительно уже стояли у башни, чей деревянный каркас, начиная со второго этажа, не был обложен песчаником. Рабочие отсюда ушли на более срочные участки. Издалека слышался шум голосов и тяжелые удары каменных блоков, устанавливаемых на место. Но вблизи башни стояла тишина. Даже стук молотков по медным скобам, скреплявшим плиты, был на таком расстоянии чуть различим.
Элак подтащил Беру к пустому проему будущей двери и втолкнул внутрь.
— Счастливой встречи! — хохотнул пан. — Только не полосни поклонника ножом по горлу.
Умма не успела опомниться, как чьи-то сильные руки подхватили ее из колодезного сумрака башни. Она повернула голову и нос к носу столкнулась с Ярмесом. Волк крепко держал ее за плечи и буквально пожирал глазами. Он был худ и грязен, но Бера заметила только этот голодный взгляд.
В следующую секунду ее кулак изо всей силы впечатался ему в челюсть, и Ярмес охнув отлетел в сторону.
— Да тише ты, медведица!
Охотник сплюнул кровь, но Умма не дала ему подняться.
— Гад! Гад! Бесстыжий гад! И ты посмел еще явиться?!
Прыгнув на него, она без устали молотила Ярмеса кулаками. Придавленный к земле волк сначала хрипел, потом расслабился, решив, что разумнее дать девушке выплеснуть свою обиду, чем сопротивляться и еще больше распалять ее.
— Потише! Я не Собака! — с трудом выдохнул он, когда Умма начала уставать.
— Дерись! — взвыла она. — Я хочу проломить тебе голову!
— Не буду. — Ярмес и так чувствовал: еще минута, и он ее скрутит. — Убивай безоружного.
Бера тяжело выдохнула и села ему ноги.
— Сдался? И почему я тебя не удавлю вот этой веревкой? — она потянула у него из-за пояса моток кожаных ремней.
— Потому что. — Ярмес неожиданно ловко перехватил ей руки за спиной и опрокинул девушку на себя. — Ну, дерись! — хрипло рассмеялся он. — Не можешь?
Умма дернулась, но поняла, что враг держит ее слишком крепко. Прямо перед ее носом в зажатом кулаке болтались кожаные ремни и только теперь, буквально упершись в них глазами, девушка поняла, что это праща.
Догадка медленно-медленно осветила ее голову, и медведица уставилась на Ярмеса округлившимися от удивления глазами.
— Я скучал. — выдохнул он ей в ухо. — От тебя стало так странно пахнуть, как от этих…
Умма ерзнула на нем, не зная, что сказать.
— Ты прости меня. — еще тише прошептал волк. — Но мне очень надо было уйти.
— Ты мог меня убить, но не убил. — у Беры перехватило горло.
— Значит не мог. — слабо улыбнулся он.
— Я тоже скучала. — вздохнула девушка. — Очень.
Она уже чувствовала, как его руки ослабили хватку у нее на запястьях, чтоб стиснуть ее еще сильнее под одеждой. От темных пропыленных волос волка пахло солнцем. Еще хвоей. И сырой землей, на которой он ночевал, идя сюда. От него пахло домом, ее родным домом, и Бера, зажмурив глаза, окунулась в этот запах.
Было уже темно. Оставив усталую, но довольную Умму спать на плаще, Ярмес выбрался из зарослей чертополоха, который заполонил утробу пустой башни.
Темно-синее звездное небо слегка покачивалось над ним, и волк понял, что его собственные ноги заплетаются. Он счастливо хохотнул и потянулся всем телом. О такой женщине можно только мечтать! Жаркой, сильной, щедрой, как гроза в горах. Ему еще никогда так не везло. И Ярмес точно знал, что больше не повезет. Все будет не то.
Угораздило же ее прийти искать своего съеденного брата к Собакам! А ведь жили они не так далеко друг от друга: медведи в распадке, волки — ближе к вершине. Он мог встретить ее в лесу. Между их родами не было договора. А если бы был?
Ярмес представил себя в кругу родичей Уммы. Медведи слыли богатым и сильным кланом. Такой союз принес бы волкам честь. А ему радость.
Но нет, надо было все перевернуть кверху ногами! Кто теперь он? Кто она? И что будет, если они столкнутся не в башне, а в поле. Умма служит царице меотянок, а он с товарищами собирается поубивать их всех до одной.
Ярмес пожалел девушку и не сказал самого страшного, о чем узнал уже в Фуллах — рода медведей больше нет. Колдуны, как и у волков, подтолкнули их к резне. Но в отличие от его семьи, никто не победил. Не сказал Ярмес и другого. Еще у Собак он говорил с Бером незадолго до его убийства, и тот всей душей был за повторение «волчьего дела» в родном клане. Медведи тоже собирались покончить с материнской властью. Что же тогда ждало Умму? Или Бер не стал бы трогать сестру? Ярмес сжал кулаки. Проклятый мир, где люди по ночам делят ложе, а днем убивают друг друга!
