Ариадна Краснопёрова - Синяя бабочка плетельщика судеб
Медленно, судорожно, рывками кости вставали на места, мышцы переставали бугриться, а сам Эрни — тяжело дышать. Через некоторое время он без сил упал на дорогу, пришлось затаскивать его на мула для дальнейшей мобильности.
Чёрт, какой же я идиот…
— Что это?!! — чуть ли не на ультразвуке завопила девушка.
— Остаточное влияние зелья волка. Ничего особенного, он будет в порядке. Пойдём.
— Но…
— Можешь, конечно, пойти домой. Теперь никакой Аргарх тебе не страшен, — я невольно покосился на разодранную клыками тушку.
— Нет, конечно нет… Но куда ты с ним пойдёшь, он же в любой момент может обратиться!
— К единственному настоящему специалисту по этому зелью.
Она лишь с недоумением подняла бровь. Пришлось пояснить:
— К Императору.
Глава 12. Смешная кровь
Самые ужасные вещи перестают пугать, став привычкой. Но от этого они не становятся менее ужасными.
Книга МасокВсе тело ломило, перед глазами плыло, но Эрни чувствовал себя на удивление счастливым. Он — смог — быть — нужным. Ведь если бы не это, учитель Морин не стал бы отпаивать его собственной кровью. И парню почти удалось удержать свое безумие под контролем, не он не попытался сам добыть кровь сильфа, такую вкусную, сладкую, одуряющее пахнущую… По сравнению с ней, кровь наёмников была пресной, гадкой, словно склизкая застоявшаяся каша, и вызывала лишь желание брезгливо сплюнуть. Вообще, всё произошедшее на границе Леса воспринималось как-то смутно, словно сквозь толстую пелену. При попытке сосредоточиться на этом, голова тут же начинала кружиться ещё больше: из-за мешанины образов, запахов и звуков. Но как бы спутаны не были все ощущения, понять, что растерзал наёмников именно он, Эрни мог. А ведь Аргарх и прочие уже выехали за границу…
Волчонок кое-как распрямился в седле и подал голос:
— Учитель, а почему я не погиб при пересечении границы?
— Потому что Лес выставляет особые условия только людям, — меланхолично произнёс Морин, не глядя на меня.
Фани, стоящая рядом, моргнула, словно выныривая из своих мыслей, и мазнула отсутствующим взглядом по волчонку. Моргнула, словно её что-то зацепило, нахмурилась.
— Ты куда встал? Тебе вообще шевелиться нельзя! Арбалетный болт — это тебе не шутки!
Эрни удивленно покосился на целительницу. Он-то ожидал, что Фани будет трястись от одного только взгляда на него.
— Мне уже лучше… — неуверенно протянул волчонок.
— Лучше? — заинтересовался сильф. — Понесёшь тогда мои вещи?
И сунул ему под нос кучу сумок, скреплённых ремнём. Даже от взгляда на них волчонку становилось дурно, настолько свежи были воспоминания о гостинице, когда он нёс только часть из них. Волчонок подозревал, что сам Морин это может нести только благодаря своей нечеловеческой силе.
— Сельдь! — возмутилась девушка.
— А что? Он в порядке!
— Учитель, может лучше их просто нагрузить на мула? — осторожно предложил Эрни.
Морин деловито посмотрел на морду животного.
— Нет, он тоже отказывается… Хотя можно тебя с него сгрузить и нагрузить сумками. Но это будет уже не интересно.
— Почему? — Эрни лихорадочно придумывал способы отмазаться от великой чести. — Это будет очень интересно, угадывать в какую сторону меня занесёт на следующем шаге.
— Каждый раз в разную, разумеется! — заявил учитель, за шкирку поднимая нерадивого ученика на ноги и нагружая его ношей. — Держи. Это лучшее средство против головной боли и угрызений совести.
— А мул пойдет пустым? — простонал несчастный недооборотень.
— А мула мы галантно уступим даме, — радостно улыбнулся Морин.
— Вот ещё, я сама могу идти, — фыркнула та, но затем помотала головой, словно скидывая с себя этот шутливый тон. — Но всё-таки… вы идёте к Императору?
— Да. Лечить некоторых очень рисковых личностей от воспаления агрессивности, — сильф с укором посмотрел на Эрни. — И чего кидался? Ведь знаешь же, что у меня под балахоном кольчуга.
Волчонок смущённо отвёл глаза. Никакой кольчуги у учителя не было, он это знал прекрасно. Как и то, что сильфу с его способностью самоисцеляться никакой арбалет не страшен, но…
— Я не хотел… в смысле, я не собирался их убивать… Я просто испугался.
— И задница среагировала быстрей головы, ага, — фыркнул Морин.
— Сельдь! Как тебе не стыдно! Эрни своей жизнью рисковал, закрывая тебя, такой преданностью надо гордиться! А ты!
— А я не даю этому парнишке скиснуть простоквашей.
— Не надо, госпожа Фани. Учитель Мо… Сельдь спас меня гораздо раньше и дал надежду на возможность исцеления. Я перед ним в неоплатном долгу.
— Нельзя так говорить! В каждый момент своей жизни нужно сохранять гордость и самоуважение, — горячо возражала Фани, словно забыв, как она плакала сегодня ночью. — Стоп, Мо?.. Подожди-ка, как твоё настоящее имя?
— Это совершенно неважно, — отмахнулся учитель. — Настоящее имя, ненастоящее… Какая разница, леди Алифания?
— Ничего себе ерунда! Я тебе свою жизнь доверила, я иду с тобой к страшному Императору, вместо того, чтобы спокойно возвращаться домой! Я имею право знать!
— Меня зовут Морин, — признался сильф.
Некоторое время целительница молчала.
— Император не страшный, — пробурчал Эрни под нос. — Он просто странный.
— Морин?.. Это очень редкое имя, — задумчиво произнесла Фани, словно бы и не слыша волчонка. — На староимперском оно означает «Случайный». Даже при современной моде на иностранные имена, так называть детей наши люди опасаются. Говорят, это имя приносит удачу… Очень своеобразную удачу: человек с таким именем вылезет сухим из такого болота, куда нормальные люди забраться не смогут.
«О да», — волчонок едва сдержал веселое фырканье. — «Разумеется, вылезет, особенно если он не человек, а сильф, способный менять свое тело как угодно и превращать в оружие даже масло для осветительных шаров».
— И на всей территории живого кольца зарегистрирован только один Морин. Морин Ёль-Ншели, баронет с востока, — продолжала целительница, роясь во внутреннем кармане. — И на него у меня настроен поисковый амулет!
Небольшой медальончик, инкрустированный драгоценными камнями, на мгновение вспыхнул, а затем погас окончательно, став тусклым и нелепым. Его цель выполнена, он может отдыхать.
— Очешуеть… — выдохнула целительница.
— А откуда у тебя амулет, настроенный на меня? — заинтересовался Морин. — И секретные статистические данные о населении?
