Роберт Асприн - Варторн: Уничтожение
— Движение… — произнес Мерр. Ксинк принес ему кресло, и маг тяжело опустился в него, откинувшись на спинку. Сейчас он сжимал в руке серебряный медальон, обмотанный потертым кожаным шнурком. Пролт попыталась, но не смогла подробнее разглядеть эту вещицу. — В центре. Одна рота движется вперед… навстречу нашим…
Пролт машинально отметила место на карте. Дардас выдвигал из тыла какое-то подразделение. Но какое? Пехоту, конницу?
Оказалось, магов.
Внезапно лицо Мерра напряглось, кожа туго натянулась на скулах. Он резко вскочил на ноги, опрокинув кресло. Рука ею разжалась, медальон со звоном покатился по столу и упал на иол.
Расширенные глаза мага смотрели сквозь Пролт.
— Мой мальчик, — пробормотал Мерр хриплым, слабым голосом. — Он умер.
Так, они потеряли одного разведчика. Очень ценною разведчика-мага. Видя смертельную бледность, разлившуюся по лицу Мерра, девушка поняла: для него это был не просто связной. Мерр потерял кого-то из своих детей, своего сына. Чем измерить такую потерю?
— Как это случилось? — спросила Пролт. Потянувшись через стол, она коснулась запястья петградца. Ей хотелось, чтобы жест получился сильным и резким,
Копираст погрыз — стр. 227
магов от остальной армии. Причем надо сделать все максимально быстро, чтобы те не успели ретироваться. Давайте. Скорее!
В нетерпении Пролт ударила по столу, но Мерр уже передавал ее приказ премьеру.
Это была преднамеренная жертва. Часть пехотинцев неминуемо погибнет в ходе маневра. Умрет, исполняя роль наживки… Но они послужат великому делу. Такова жестокая, беспощадная логика войны.
Моргнув, девушка вскинула голову. Недрогнувшей рукой она смахнула набежавшие слезы прежде, чем те успели скатиться по щекам. Взглянула вперед и поймала восторженные взгляды дипломатов, которые почтительно замерли в стороне и наблюдали за ней. Судя по всему, они понимали, что присутствуют при величайшем историческом моменте.
Затем она увидела Ксинка: он стоял на прежнем месте и ждал ее приказаний. На лице молодого человека была написана готовность исполнить любое поручение. Очень преданный и добросовестный юноша. Пролт отметила, что он уже успел найти и подобрать медальон Мерра, который тот обронил. Ксинк понадобится ей позже, когда все закончится. Внезапно девушка осознала: для нее жизнь будет продолжаться — независимо от исхода битвы. Она переживет сегодняшнюю ночь и завтрашний день… и еще многие-многие другие. Как бы плотно она не увязла в этой войне, лично ей не грозит никакая физическая опасность. Ее испытание уже позади — тот безумный насильник на ночной улице Петграда. Она уже с этим справилась.
Когда судьбоносная битва окончится, у нее останется Ксинк. Пролт получит свою долю поддержки и утешения, потому что этот юноша любит ее… возможно, даже больше, чем она заслуживает. Но она постарается оправдать его любовь. Пусть, не сразу, но когда-нибудь. Она разрешит все сложности, существующие между ними. Рано или поздно им удастся залечить свои душевные раны.
И глядя на юношу, Пролт улыбнулась легкой, затаенной улыбкой. Ксинк улыбнулся в ответ.
Мерр доложил, что приказание выполнено: пехота выдвинулась чуть ли не под нос фелькским магам. Несчастный взвод нес потери: один за другим солдаты вспыхивали и превращались в жуткие факелы.
— Кавалерию! — скомандовала Пролт. — Немедленно!
Для нее битва разворачивалась на карте. Она получала донесения с поля боя, анализировала их, принимала решения. И всегда держала в памяти ту цену, которую приходилось платить за безобидные стрелочки и флажки на бумажном полотне. Позже, глубокой ночью, когда все уже будет позади, Пролт подведет итоги и решит — пусть и с тяжелым сердцем — что цель оправдывала эти средства.
АКВИНТ (5)
Кое-как отерев с лица кровь, он попытался пальцами разодрать слипшиеся волосы. Смерть Абраксиса была не первой, которую ему довелось наблюдать в своей жизни — но, безусловно, самой жестокой и красочной. Хотя надо сказать, смерть Тайбера тоже производила впечатление.
Радстак, без сомнения, знала, как обращаться с мечом.
Аквинт покинул место преступления вместе с ней. Чтобы сбить со следа возможную погоню, они долго петляли по каллахским улицам и переулкам, придерживаясь заранее выработанного маршрута. Впрочем, это оказалось излишней предосторожностью — хотя на рынке, конечно же, поднялся страшный шум, никто из фелькских солдат за ними не последовал.
И вот теперь вся группа собралась в доме, расположенном на задворках кузнечных и столярных мастерских.
Аквинт оглянулся. Он увидел Менестреля и женщину, которая была с ним в сгоревшем амбаре. Кроме них, здесь находились другие члены Рассеченного Круга. Плюс незнакомая личность — тощий мужчина с седой щетиной на лице. Ну и, конечно, Део.
— Ответьте мне на один вопрос, — обратился Аквинт к Менестрелю. — Почему вы перенесли свое логово сюда из заброшенного склада, где находились сначала?
Вместо Менестреля откликнулся один из его товарищей:
— А откуда ты про это знаешь?
— Да это был мой склад, — ответил Аквинт. — Раньше, в довоенной жизни. Ну не смешно ли?
— Мы сейчас не в том настроении, чтобы шутить, — мрачно произнес пожилой мужчина. Вроде бы его зовут Ондак, припомнил Аквинт. — Сегодня мы потеряли доброго товарища.
Речь шла, конечно же, о Тайбере — том самом, который превратился в пылающий факел, прежде чем Радстак успела срубить колдуну голову. Аквинт помнил этого бывалого вора еще по прежним дням.
— Забавно, — сказал он, — а у меня это случилось вчера.
Хотя Аквинт говорил безразличным, даже саркастическим тоном, сердце у него болезненно сжалось. Кто б мог подумать, что он будет так убиваться по Коту. Какая-то надежда на то, что мальчишка жив, еще оставалась, но… Из упрямства он не желал соглашаться с этими людьми, доказывавшими, что тело исчезло с пустыря.
В комнате воцарилась тишина. Затем Менестрель вышел вперед.
— Это та самая сумка? — спросил он у Радстак, которая держала под мышкой маленький красный мешочек.
— Ну да. — Та пожала плечами. Поразительно! И двух часов не прошло, как она обезглавила человека, а на лице — ни малейших эмоций.
— Можно мне ее посмотреть? — попросил Менестрель. Радстак бросила ему сумку, но Аквинт перехватил ее на лету. Менестрель удивленно моргнул, все остальные зашептались.
— В чем дело? — Это была своего рода вежливость, ведь Менестрель — при поддержке присутствующих — легко мог отобрать сумку.
