Юрий Циммерман - Серебро далёкого Севера (СИ)
Или, всё‑таки, не просто как к другу? А интересно бы за него замуж выйти – вот потеха была бы?!
От полнейшего идиотизма этой последней пришедшей в голову идеи Энси окончательно съехала с катушек и разразилась таким хохотом, остановить который уже не смогла бы при всем желании – даже если бы и захотела. И теперь она просто сотрясалась от смеха – до слез, до икоты, слегка повизгивая… Но не забывая при этом притормаживать или слегка поворачивать своего жеребца, выбирая всё новые и новые тропинки для этой безумной скачки, а заодно – встряхивать руками и щелкать пальцами, отправляя в полет все новые и новые серебристые шары, переполненные силой разрушения. Благо заклинание "холодного огня" было уже заряжено и теперь шло само собой, а энергией волшебница была просто‑таки переполнена. В храме набралась, что ли?!
Но в какой‑то момент деструктивный запал волшебницы иссяк, былой гнев растворился в никуда, и ошарашенная леди д'Эрве трезвым взглядом заново увидела всё то, что она только что натворила. Скользнула взглядом по свежепроломленным просекам, по перебитым деревьям, по всклокоченной почве, по заваленным и перегороженым тропинкам, по сшибленным птичьим гнёздам и раскуроченным дуплам… Последним, что окончательно привело ее в себя, была маленькая рыжая белочка, отчаянно вцепившаяся в одинокий, переломанный посередине ствол посередине пустоши, в которую за считанные мгновения превратился ее любимый и знакомый лес…
– Ах ты бедненькая, – умилилась враз успокоившаяся Энси. – Перепугала я тебя? Ну, иди ко мне, хорошая!
Заклинаниям на животных Энцилия в бытность свою студенткой специально не училась – не её это была специальность. Но общее "заклятие приятствия" потому и называлось общим, что действовало не только на людей, но и на всякую нечисть типа леших и кикимор, да и на сообразительных животных тоже. Какой‑нибудь дождевой червяк, может, этого заклятия и не заметил бы, но уж белочка подпала под него, как миленькая. И, спрыгнув со своего пня‑переростка, послушно скользнула прямо в руки волшебнице.
– Ну вот и ладно, моя хорошая! – нежно промурлыкала девушка. – Сейчас приедем к тёте Энси домой, тетя Энси тебя умоет, покормит и спать уложит. Не хуже будет, чем в твоём прежнем дупле. Обещаю!
Но спешившись и войдя в дом, леди д'Эрве обнаружила в гостиной донельзя встревоженную начальницу – графиню Мейвенберг.
– Энцилия, что случилось?! Что это на тебя нашло, радость моя? Такой водоворот сил закрутила, что чуть ли не стены дворца шатались, а Обсерватория так вообще ходуном ходила. В норму‑то уже пришла, или помочь?
– Да вроде как пришла, – обреченно произнесла Энцилия, с белочкой на плече проходя в гардеробную и цветной молнией вызывая туда же горничную. Начальственного разноса, кажется, было не миновать. – Подождите пару минут, ваше сиятельство, я переоденусь.
…
Успокаивать Кларисса умела, надо отдать ей должное. Внимательно выслушала всю историю, профессионально и точно задавая наводящие вопросы. Озадаченно попробовала на магический отклик пресловутый амулет сплетения сфер, который все еще висел на шее у юной волшебницы и к которому та теперь не решалась даже лишний раз прикоснуться – во избежание. Выслушала заверения Верховной в том, что никакой опасности для нее этот амулет не представляет. А заодно – и служебный выговор, который оказался достаточно строгим, хотя Кларисса и облекла его в бархатную обертку сочувственных слов.
После этого они вдвоем напоили молоком несчастную белочку, которую Энси приволокла из леса, и обустроили ей маленькое убежище на чердаке, К тому времени, как мелкая грызунишка была окончательно пристроена, начали уже вовсю слипаться глаза и у самой Энцилии. Кларисса, даже став графиней и верховной волшебницей княжества, сумела остаться такой же домашней и участливой, как и раньше – хотя и такой же нескладной в отношениях с женихами и кавалерами: замужество и рождение детей по‑прежнему оставалсь для нее тем горизонтом, который постоянно у тебя перед носом, но добраться до которого оказывается невозможным. И к Энцилии она по‑прежнему испытывала нежные и заботливые чувства, почти как старшая сестра (ну, и нежная подруга по сладострастным девичьим утехам под настроение, не без этого). Последним, что ощутила девушка, прежде чем провалиться в сон, был успокаивающий и усыпляющий поцелуй её волшебствующего сиятельства.
Впрочем, нет. Уже на грани засыпания в голове Энси проскользнула вялая дремотная мысль: "Где‑то там Влад, чем они сейчас с Юраем занимаются?"
……
По иронии судьбы – или же провидением богов – именно с этой же мыслью заснул сегодня и верховный маг совсем другого государства.
Нгуен Эффенди переступил порог "Цветка сливы" без помпезности и шумихи, как простой неприметный посетитель. Если уж он решил поразвлечься на сон грядущий, так незачем трубить об этом на всю империю. Рекомендация старого учителя оказалась на редкость удачной: вино в заведении было очень даже неплохим, равно как и еда, а обслуживание – вежливым, но не подобострастным (уж чего‑чего, а раболепно лебезящих перед Его Сиятельством Нгуену хватало и на службе). И, конечно же, пресловутая старлетка Минь Гао… Было в ней что‑то такое, будоражащее и цепляющее. "Изюминка", как говорили в таких случаях в Асконе. И поэтому, когда представление с танцами в голом виде подошло к концу, Эффенди не погнушался применить магическую силу, чтобы попридержать других претендентов и первым оказаться в каморке старины Жу.
– Сколько?
– Десять золотых, ваша милость, – неторопливо ответил хозяин, внимательно просчитывая внешность, манеры и платежеспособность клиента. – На час.
Десять государей были неплохой суммой. И уж совершенно немыслимой ценой за час постельных развлечений: даже самые дорогие куртизанки при Шэньчжоуском дворе брали меньше, пока еще брали деньгами, а не переходили в разряд содержанок при высоком покровителе. Но верховный маг мог себе позволить и больше. Тем более, что перед ним стояла важнейшая проблема, и на нужный ему сейчас "эликсир мудрости с сиськами" он готов был и потратиться не скупясь.
– А на всю ночь?
– А на всю ночь, изволите ли видеть, наша Минь не оставляет никого и никогда. Один‑два посетителя, по часу, и не больше. Она все‑таки прежде всего артистка, и ей нужен полноценный отдых. Я понятно выразился, ваша милость?
Старина Жу выразился более чем понятно, но оказалось, что сегодня он ошибся. Когда решивший не скандалить и ограничиться часом Нгуен вошел в заботливо распахнутую хозяином (и, по совместительству, сутенером) дверь юной артистки, ее изначально равнодушный и слегка презрительный взгляд вспыхнул изумлением и узнаванием.
![Юрий Циммерман - Серебро далёкого Севера [СИ]](/uploads/posts/books/75683/75683.jpg)
