Руслан Мельников - Магиер Лебиус
Эх, добраться бы… Прежде чем погоня… Прежде чем поймут оберландцы, что он уже вне замковых стен.
Дипольд бежал к лужку так, как не бегал, наверное, никогда в жизни.
А седой конюх стоит, разинув рот, пялится растерянно то на дымящийся замок, то на приближающегося человека с мечом. Только бы старик сам не вскочил на жеребца!
Не вскочил. Не сообразил. Или не имел такого права – самочинно разъезжать на хозяйском скакуне. Но и уступать коня дед добром не собирался. Осознав, что Дипольд бежит к нему, что за конем бежит, старик поднял кнут. Крикнул что-то грозно-испуганно. Даже ударить попытался.
Его! Пфальцграфа! Кнутом!
Дипольд поднырнул под свистящий конец. Рубанул мечом рукоять кнутовища. Рассек. И сам кнут, и руку задел, его державшую.
Взвизгнув, старый конюх отшатнулся, упал, проворно откатился в сторону, вцепившись в раненую руку.
Добивать некогда. В замке уже громко, тревожно, протяжно – «Хр-р-р-у-у-ухр-р-р-у-у-у!» – трубит рог. И каждое мгновение на счету.
Дипольд, не теряя времени понапрасну, сорвал корду с недоуздка. Вскочил на потную спину размявшегося уже жеребца.
Ан не тут-то было!
Упрямый старик быстро опомнился, вскочил на ноги и вновь стоит на пути. Правая рука – в кровищи, висит плетью. Но здоровой левой оберландец вцепился в недоуздок. Повис всем телом, пригибая конскую голову к земле. Заголосил истошно, брызгая слюной.
– Прочь! – рявкнул Дипольд.
А непонятливый старик лишь мотает головой. И не избавиться никак от упрямца. Не стряхнуть. И коня, чья голова чуть не у самых копыт, с места нипочем не сдвинуть. Так и топчутся. Четырьмя копытами. Двумя ногами.
– С дороги!
Не отступает, мерзавец!
«У-у-у…» – гудит в ушах эхо боевого рога.
Дипольд снова потянул меч из ножен.
– Помилуйте, добрый человек! – возопил оберландский конюх. И – слезы в глазах. И – красная человеческая кровь на гнедой лошадиной шее. – Не погубите! Его светлость господин маркграф сильно гневаться будет! Конь из конюшни его светлости! Я за коня головой отвечаю!
А драгоценные мгновения стремительно уходят. И тратить их здесь, на препирательства с этим простолюдином… Дипольд оглянулся. Дым уже не укрывал его от глаз замковой стражи. На стенах и на башнях крепости царило оживление. Меж каменных зубцов появились стрелки с арбалетами и ручными бомбардами-хандканнонами. Здесь, на открытом лугу, Дипольд перед ними как на ладони. Достанут ведь! Попадут!
А до свободы всего-то один удар меча и два удара пятками.
– Головой-ой-ой! – плаксиво выл старый конюх, окончательно утративший способность соображать. – Отвечаю-у-у!
И отцепляться по доброй воле не собирался.
– Считай, уже ответил! – процедил Дипольд.
Взмах трофейного клинка. И голова – как лопнувшая тыква. Старик выпустил недоуздок. Рухнул как подкошенный. Вывалил мозги под копыта гнедого.
Конь попятился. Шарахнулся было в сторону.
– Ку-у-уда!
Дипольд что было сил саданул пятками по мокрым лошадиным бокам. Поддал шенкелями.
– Пшел!
Жеребец дернулся. Всхрапнул. Прянул ушами. И – через конюха. И – помчал. И – понес. Туда, куда гнал всадник. К ближайшему лесу.
Сзади, на стенах замка, часто загремели ручницы. Из бойниц, из-за каменных зубцов ударили арбалеты.
«Господи, убереги!» – взмолился Дипольд.
Короткие болты летели вслед за беглецом. Но все они вонзались в землю слишком далеко от цели. Куда унеслись свинцовые кругляши-бондоки, выплюнутые хандканнонами, и вовсе не понять.
Мимо куда-то унеслись.
Мимо! Мимо! Мимо!
Все – мимо!
Совсем уж ни к чему бухнула крепостная бомбарда – орудие вовсе не предназначенное для стрельбы по одиночной мишени.
Тоже – ми-мо!
Господь уберег.
Спас!
Помог!
Сохранил!
Господь свое дело сделал. А теперь – дело за ним, за Дипольдом Славным. И Дипольд делал все, что от него зависело.
Стрельба и без того подстегнула разгоряченного гнедого, но гейнский пфальцграф все погонял и погонял коня. Пятками – в бока. Криком – в уши. Беглец не щадил гнедка, и каждое мгновение удаляло его от зловещей громады оберландского замка на длину конского скока.
Крепость за спиной Дипольда все сильнее и гуще окутывалась туманом – от пожара в подвале, от магических испарений в замковых мастераториях, от порохового дыма на боевых площадках… Только главная башня-донжон с развевающимся над крышей полотнищем – серебряный оберландский змей на синем фоне – возвышалась над клубящимися облаками, словно незыблемая твердь во взволнованном море. И даже разноцветные струйки колдовского дыма, уходящие вертикально вверх, сейчас ее не заслоняли.
Будто специально раздвинутые чьей-то незримой рукой.
ГЛАВА 53
…Маркграф Альфред Оберландский и прагсбургский магиер Лебиус Марагалиус наблюдали за Дипольдом Славным из верхних бойниц донжона.
– Все прошло как должно? – властитель Верхней Марки задал вопрос, не сочтя нужным оборачиваться к собеседнику.
– О да, ваша светлость! – Лебиус отступил от бойницы и склонил капюшон. – Даже лучше, чем я предполагал.
У ног магиера стояла птичья клетка размером чуть больше турнирной кирасы и приблизительно той же формы. Клетку закрывала черная ткань. Позади Лебиуса, на расстоянии удара, напряженно замерли двое вооруженных воинов с обнаженными мечами. Неусыпная стража и почетный караул. Но стража все же – в первую очередь.
– Люди, которых вы любезно предоставили в мое распоряжение, выполнили все, что от них требовалось, – продолжал магиер. – Они великолепно справились со своей ролью. Загнали Дипольда куда следовало, кричали, что требовалось, под дверью мастератории, натолкнули пфальцграфа на нужные мысли. Правда…
– Что?
– Мне стоило немалых трудов убедить ваших воинов в том, что специально подготовленная для побега малая магилабор-зала над темницей совершенно безопасна и что вредоносной магии в ней нет ни капли.
– Вот как? – маркграф поднял бровь. – Немалых трудов, говоришь?
– Они не хотели ломать дверь, ваша светлость. Боялись…
– О да, здесь многие боятся твоих колдовских нор, – криво усмехнулся Альфред Оберландский. – Но тебя самого в моем замке все-таки опасаются больше.
Магиер пожал плечами:
– Может быть, только потому мне и удалось заставить ваших людей рубить дверь мастератории.
– Может быть, может быть… – Змеиный граф не отрывал взгляда от бойницы. – А знаешь, Лебиус… Я вот о чем подумал. Как по-твоему, кого мои люди все же боятся больше – тебя или меня?
– Вас, конечно, – без раздумий и колебаний ответил прагсбуржец. – Ибо пред вашим гневом трепещу и я тоже.
