А. Живой - Семь верст до небес
Андрей Мстиславич схватился с последним рыцарем из рода Алабесов. Жаждет он отсечь ему полтела и скормить его голодным псам. Иорнанд, бесстрашный мавр и воин, русича готов на части разорвать, голову отдать же Кабашону. Их клинки уж скоро раскалились от ударов частых и ужасных.
Между тем, над холмом, где стоял походный шатер Кабашона, закрутились вдруг вихри черные, зазмеились молнии ветвистые, и сомкнувшись, стали шаром мерцающим. Потускнело солнце дневное, появились на небе облака черные. То властелин мавров заморских молил Черного Бога о помощи.
– Дай мне силы, властелин души моей! Дай мне силы умертвить Вячеслава и рабов его мерзких, стереть в пыль город ненавистный! Слабеет сила моя. Пошли скорей мне весть о помощи твоей!
Зазвучал в ответ сквозь вой ветра глас Черного Бога, заставляя царя земель африканских корчиться на земле от страха и ненависти.
– Знаешь ли ты, Кабашон, что сын твой сейчас в Снежных горах?
– Нет! – воскликнул хозяин королевства Альморавидов, – Мне это не ведомо!
– Так знай же, несчастный червь, что сын твой покинул тебя и вознамерился дойти до Небесного Города. Он хочет лишить тебя моей силы и власти. А помогает в том ему дочь Вячеслава, князя русичей, что жив еще.
Пал на колени Кабашон и взмолился:
– Что же делать мне, властелин?
Почернело небо над шатром пуще прежнего. Понеслись, клубясь, облака черные, над полем брани. Задули ветры колючие еще сильнее.
– Ты должен убить Арсена дерзкого.
Вздрогнул Кабашон при словах сиих.
– Я дам тебе помощников сильных, но помни: если не успеешь ты убить его до захода солнца, – я вырву у тебя язык и глаза, а душу твою отправлю в царство смерти на мучения вечные.
– Я готов, повелитель, – сказал Кабашон и захохотал смехом дьявольским.
– Жди! – раздалось.
И заржали вдруг кони дикие пред шатром. Откинул полог тяжелый Кабашон и наружу вышел, руки потирая. Но вместо рати огромной увидел он, как появились из шара мерцающего четырех конных воина вида звериного. На всех надеты были брони черные, казавшиеся чернее ночи посреди дня солнечного. На плечах, локтях и коленях рыцарей торчали из доспехов шипы острые, ядом полные. Попоны конские до земли стлались. Снизу к ним черепа человечьи привешены были. Щиты массивные с изображеньями кованными драконов и змей в левой руке у каждого всадника имелись. А правой держал каждый рыцарь свое копье особенное. Один – длинное узкое древко, что острым лезвием оканчивалось, с клинком сходным. Второй – копье, увенчанное трезубцем вида ужасного, после удара которого в теле рваные раны оставались. Третий рыцарь имел копье с наконечником в виде полумесяца золотого, а копье четвертого всадника венчало острие трехгранное. Шлемы на головах у них были диковинные, в виде птиц и зверей ужасных, рогатых и клыкастых тварей.
Поднял один из всадников забрало, и увидел Кабашон два хищных желтых глаза. Другой рыцарь в доспехах черных снял шелом, и увидел властелин мавров заморских, что нет у него человеческой головы, а вместо нее из доспехов торчит голова сокола. Засветились на той голове глаза, как у первого рыцаря, жутким светом желтым. Третий рыцарь снял шлем, обнажив голову змеиную с языком раздвоенным, истекающим ядом смертельным. А четвертый сверкнул глазами ящерицы хищной. Услыхал Кабашон тут снова глас Бога Черного:
– Вот твои помощники, Кабашон, власти твоей спасение. Ты пошлешь их в Снежный горы, и они принесут тебе сердце Арсена, что дерзнул пойти против меня! Торопись!
Вызвал кабашон дух Арсена, сына своего и откликнулся дух ему. Понял он, где искать сына надо, в каких землях. Туда и направил всадников смерти властелин мавров заморских. Пришпорив лошадей своих, четверо звероголовых рыцарей унеслись в небо почерневшее, рассыпая вокруг себя молнии смертельные.
Глава 9. Громобой и Звероголовые
Говорил Ставр витязю русичей слова странные. Рассказал о том, что до захода солнца встретит он в этой стране силу черную и биться ней будет на смерть, потому как от исхода поединка того зависит жизнь дщери любимой князя Вячеслава Ксении. Не должны слуги Бога Черного догнать ее на пути к Небесному Городу. Поведал Ставр еще, что предстоит сначала Ивану путь далекий и опасный вдоль побережья, чрез поля каменные и реки текучие к болотам гнилым и топким. Там-то у болот, где живет Василиск, в овраге и сходятся все пути к небесному городу. Там и должен ждать Иван у моста чрез ручей глубокий слуг Бога Черного, посланных Кабашоном. Только путь туда будет пешим, ибо кони в здешних краях не живут, кроме тех, что летать по небесам умеют.
– Это как же мне добраться до тех мест? – подивился Иван, – Я же не лебедь белая, по небесам летать не умею. А пешим до захода солнца мне туда не добраться.
– То моя забота, витязь, – молвил чародей седовласый, – до тех пор покуда ты в пути до болот будешь, не зайдет солнце вовсе, а за конем я твоим пригляжу. Как доберешься до мостка чрез ручей глубокий с водой черной, свистни три раза, – конь твой к тебе снова явится, ибо биться с нечистью ты будешь на коне верном.
– Ну что ж, – ответил старцу ратник, – коли судьбинушка мне такая выпала, помереть на чужой стороне за князя своего, значит, так тому и быть. Тут хоть пешим, хоть конным, – все едино.
– Только помни, Иван, не должен ты после полуночи шагу ступить в болота, что за мосточком начинаются. Ступишь, – помрешь раньше смерти.
– Не пугай ты меня, старче. Я разных чудищ видывал на своем веку. И этих не побоюсь.
Слез он с коня своего черногривого, потрепал его по холке, попрощался до сроку и сказал:
– Ну, показывай, чародей, в какую сторону путь держать в этих землях сырых туманных.
Указал ему Ставр дорогу сквозь поля каменные и горы прибрежные к реке, что несла свои воды вдоль побережья, нигде в Море Туманов не впадая. Уходила под землю река та и терялась в траве перед самыми болотами, где жил Василиск коварный. Река та звалась Чернодиной и привести должна витязя прямо к болтам.
Много дней шел Иван, сквозь поля каменные, леса кривоствольные и буераки, держа путь в дали неизведанные и опасные, а солнце словно путь свой остановило. Ни разу ночь не спустилась на земли эти позабытые. Как выступил Иван в дорогу, – изменилось что-то в странах окрестных. Непогода наступила повсюду. Вроде лето было, и стоять бы еще на небе солнцу, но его Иван не видал уже давно за тучами седыми. Что ни день, то сыпет снег на землю, сыпет и сейчас же сразу тает. По слякоти Иван ступает осторожно, по грязи и жиже. Меж камней высоких пробирается витязь, озирая словно мертвых истуканов, и земли дыханье смрадное чует, хоть и нет в округе ни души. Вспоминает Громобой преданья, что еще от матери слышал мальцом, будто в местах за Снежными Горами обитали когда-то сотни великанов, причинявших многие злодеянья жителям земель этих. Но однажды, раздраженный шумом игрищ изуверов, сотрясавших топотом всю землю, Илия-пророк их уничтожил, обративши в каменные стены, огненной стрелой ударив с неба. И теперь на эти камни глядя, мыслил Громобой о великанах и, казалось, что еще придется повстречать их на своем пути.
