Вероника Иванова - Право быть
Что делали мои попутчики у привального костра? Не переставали быть самими собой ни на минуту, и в то же время их души словно повернулись к свету своей теневой стороной, обнажив… нет, не страшные маски порочных желаний. В конец концов, возницу опьянила мечта о свободе, Меллу — желание служить, которое невыполнимо, если рядом нет господина, а Борга… Борг поддался стремлению исправить ошибку. Неважно, что ошибка была вовсе не его, а моя, и произошла она слишком давно, когда я еще не понимал, к чему приводит путешествие по путям чужих судеб. Зато рыжий верно угадал, в ком кроется причина всех несчастий. Угадал и набрался решимости осчастливить всех, чьи души я по наивности так глубоко ранил.
Потаенные, неосознанные, не выраженные словами, а сразу воплощенные в действия желания. Они могут взять верх над разумом и самостоятельно, к примеру, в минуты отчаяния, наслаждения, горя или безмерной радости, но я знаю одного помощника, который намного облегчает достижение победы.
Лунное серебро.
Слезы Ка-Йен.
Должно быть, средняя из Небесных Сестер горько рыдала над этой белой равниной, если наплакала целое озеро. Но что заставило ее печалиться? Что могло стать причиной скорби?
Странно. Раньше я представлял себе пустоту совсем иначе, думал, что в ней нет ни очертаний, ни цветов, ни звуков. Пожалуй, единственное, чем окружающее меня место похоже на мои фантазии, это полная тишина. А все остальное… Строгие линии, насыщенные краски, пусть палитра и чрезмерно скупа. Предметы и образы вроде бы в наличии, но, глядя на спящие воды и белую пыль песка, ленящуюся подняться в воздух, можно смело сказать: здесь по-настоящему пусто. Потому что здесь нет жизни.
Значит, от этой Нити улепетывал новорожденный Ксаррон, когда попытка сплести новый мир окончилась неудачей? Наверняка. Кому ты принадлежала, молчаливая моя? Какой смертью пал твой прежний хозяин? Почему ты не нашла покоя в Купели, почему не обрадовалась возможности начать жить заново, а яростно напала на юную искру? Может быть, прошло слишком мало времени и ты попросту не успела забыть боль и ненависть того, чье сознание разлетелось прахом и перестало удерживать вместе некогда собранные Нити? Может быть. Я не знаю, и никто не знает, а ты промолчишь.
Здесь бывали многие из людей: темные пятна на кандалах оставлены каплями крови тех, кто хотел освободиться от оков. Тех, кто скреб ногтями дерево. В ужасе? Но кто или что могло явиться взору пленников в этом пустынном месте? Озерное чудовище, которому меня тоже хотят принести в жертву? Нет, это было бы слишком беспечно и бессмысленно. Да и зрителей не видно, даже в далеком далеке, а кто же из палачей не желает видеть дело рук своих? Нет, здешняя тайна совсем иная. Но волны тревоги лениво затихают, так и не начав разбег, потому что, хотелось бы мне того или нет, скоро я стану посвященным.
Мантия тоже молчит. По крайней мере, мне это представляется именно так, хотя она сама в эти минуты может срывать голос отчаянным криком. Разбить возведенную серебряными иглами стену невозможно. Зверек оказался настоящим предателем, не остановился на одном злом деле, а уверенно закончил выбранный путь. Впрочем, разве он клялся мне в верности? Разве обещал служить? Я позволил незваному гостю войти под мой кров, но плох тот гость, что не мечтает стать хозяином, пусть и в чужом доме. Не надо было забывать поговорку, выкованную сотнями лет из мудрости многих народов…
Слышишь меня, предатель? Думаю, слышишь, но вот понимаешь ли мои слова, это вопрос. То, о чем говорила с тобой женщина, ты уж точно понимал. Но почему послушался? Что в ней так тебя пленило? Влюбился, что ли? Звучит глупо, хотя… Всякое бывает. Если даже я нашел свою любовь, то и ты мог. Жаль только, что так неуместно и жестоко.
И пожалуй, я чувствую твое нетерпение, твои шершавые бока, елозящие где-то в глубине моего тела. Хочешь поскорее вернуться к даме под вуалью? И я бы хотел. Намного приятнее смотреть на живую женщину, чем на мертвые пески. Но ты и в самом деле расшалился! Эй, угомонись хоть немного, мне и так неуютно жить с иглами в позвоночнике, а когда эти иглы еще и пускаются в пляс… Да что с тобой такое?
Шшшшш…
Звук пришел издалека, потому что еле-еле долетел до моих ушей и тут же бессильно осел на песок. Шшшшш…
Чуть ближе, чуть сильнее, но все равно недостаточно для того, чтобы разобрать, чьи уста шепчут, человеческие или… Чудовище изволит пожаловать на завтрак?
Шшшшш…
Шептали волны. Да, именно волны, хотя им неоткуда было взяться, ведь ни малейшего дуновения ветра по-прежнему не ощущалось. И все же они накатывали на берег. Медленно, плавно, задумчиво. Но разве может иначе двигаться патока, тягучая и непрозрачно-густая?
Шшшшш…
Шептал песок, бесстрастно принимающий торжественные поцелуи жидкого серебра.
Одна волна добралась до белоснежной кромки и словно впиталась в нее.
Вторая не заставила себя ждать, продвинувшись чуть дальше.
Третья отвоевала у суши еще пядь пространства.
В обычном мире приливы и отливы строго подчинены явлению луны на небосклон, но что могло здесь привести в движение тяжелые воды? Что…
Я поднял взгляд и зачарованно расширил глаза. Цельного белого покрывала над моей головой больше не было: прямо посреди него, ровнехонько над центром озера облака расходились в стороны, образовывая нечто, отдаленно походившее на глаз бури. Только похожее, потому что из рваных краев проема выглядывало не ясное синее небо, а та же чернота, что тревожно ворочалась внизу.
Зрелище доставляло маловато удовольствия, и все же отвернуться не получалось, потому что, несмотря на пробегающую по позвоночнику дрожь то ли страха, то ли нетерпения, глаза, вмиг расхотевшие подчиняться своему обладателю, продолжали напряженно вглядываться в темноту. Как будто там что-то можно рассмотреть!
Как будто…
Можно.
Ни единого лучика света не пробивалось сквозь облака, ни единой звездной искорки не виднелось на черном бархате незнакомого неба, и все же я увидел ее. Ка-Йен, во всей красе. Должно быть, взгляд, отразившийся от неприступно гладких, а может быть, нежных, как девичьи щеки, боков, вернулся ко мне, и его сияния хватило, чтобы различить идеально ровную линию лунного тела. Тела, больше всего напоминающего зрачок.
Она тоже смотрела на меня. Не отрываясь. Смотрела с чем-то вроде интереса, словно мое появление помогло ненадолго развеять вечную скуку одиночества. А волны все набегали и набегали на песок.
…Шшшшш… тише, еще тише… вслушайся в тишину, усмири биение своего беспокойного сердца, пусть оно тоже немного помолчит, бедное, натруженное… пусть затаится, потому что только в полной тишине можно услышать себя…
