Александр Гуров - Ученик некроманта. Мир без боли
– Нам не нужна твоя помощь, – подтвердил Сандро, хотя причина такого ответа крылась вовсе не в заявлении краснолюда. – Но ты должен выполнить ряд моих требований: когда получишь свободу, отпустишь меня и моих спутников на все четыре стороны, а сам уйдешь с дороги Фомора и не станешь вступать с ним в сражение.
– Великолепно! – обрадовался Сиквойя. Если он получит свободу, терять жизнь в заведомо проигрышном сражении он не собирался, а смерть освободителя была ему без надобности, поэтому требования презренного полуживого лича, Сиквойю вполне устраивали. – По рукам.
– Карлы не идут на компромиссы с Проклятыми! – прорычал рыжебородый, выкручиваясь из цепкой хватки Хемдаля и поднимая с наста топор.
– Брат, остынь! – не приближаясь, попытался словами унять карла Хемадль. – Давай сперва узнаем, что удумал наш полумертвый.
– Ты не видишь, что он удумал? – спросил Брок, сделав два аккуратных шага в сторону Сиквойи. Сандро напрягся. Если карлу удастся убить лича, все неупокоенные станут свободными, а для всех, кто окажется в зоне их поля зрения, это будет означать смерть. – Не видишь? – повторил Брок, еще на шаг приблизился к личу и, не дожидаясь ответа, заговорил вновь: – Своими поступками, он доказывает свое родство с немертвыми. Мы должны прикончить обоих! Это наш долг!
– Замолчи! – гаркнул Сидри, устав от болтовни брата. – Замолчи и опусти топор.
– Но брат… – замялся Брок, он никогда не шел против воли старшего, это было против законов гор.
– Пусть говорит полумертвый, – не стал слушать брата Сидри.
– Значит, ты согласен с моими требованиями? – получив слово и облегченно вздохнув, уточнил Сандро.
– Условия меня полностью устраивают, – кивнул лич.
– Тогда уже сегодня ты перестанешь быть рабом, – заверил Сандро. – Только прежде чем я возьмусь за изготовление эликсира, поклянись выполнить мои требования, – с этими словами некромант достал из заплечного мешка клеймо Эльтона и подошел ближе к Сиквойе. Лич понял, что за вещь в руках алхимика, но он и в самом деле не собирался нарушать данного слова, поэтому с готовностью, без пререканий, согласился на условие Сандро.
– Клянусь не причинять зла тебе, полумертвый, и твоим спутникам. Клянусь отпустить вас и не мешать в путешествиях. Клянусь не вступать с Фомором и его войсками в битву, если от этого не будет зависеть моя жизнь. Клянусь сделать все это, если ты сумеешь разорвать мою рабскую связь с Арганусом.
– Поклянись сдохнуть! – от себя добавил Брок. Сандро взял лича за руку и клеймил его костяную ладонь печатью Эльтона:
– Клятва принята, – закончив, провозгласил он.
– Времени у тебя до заката, – предупредил Сиквойя. – Каждый день с заходом солнца Арганус связывается со мной, и я докладываю ему обо всем произошедшем. Если он узнает, что мы с тобой плетем интриги за его спиной, в живых не останется ни один из нас.
– Эликсир будет готов к сроку, – и глазом не моргнув, пообещал Сандро.
* * *
– Этого времени недостаточно, – Трисмегист говорил сбивчиво, взволновано. В таких ситуациях он был особенно похож на старика, переживающего за судьбу внука. – Мы должны покинуть лагерь, иначе твоей миссии придет конец.
– Не ворчи, Альберт, – улыбнулся Сандро. Алхимик устроился у скалы, образовавшей небольшой грот. Ветра здесь не было, а от снега, который мог случайно смешаться с эликсиром и нарушить его чистоту, помогла магия. Сандро специально отдалился от всех, чтобы никто не мешал ему в опытах, но уже давно привык к обществу ворчливого Трисмегиста, который все никак не мог смириться с тем, что ученик не нуждается в бесконечных советах и поучениях. Поэтому друид не был для некроманта помехой. – И вообще, о какой такой миссии идет речь?
– Ты должен покинуть Хельхейм, – непринужденно ответил Трисмегист. – Война мертвых – не твое дело. Некроманты бесконечно будут делить власть, сражаться за нее и этим лишь ослаблять Хельхейм. Твоя помощь им не нужна, они перегрызут друг другу глотки и без нее. А вот твоя собственная судьба в твоих руках. Хочешь стать человеком – беги. Поэтому я полностью одобряю твой поступок: из капкана сближающихся армий тебе поможет вырваться алхимия.
– Не все так просто, – ответил Сандро и провел рукой над разгоревшимся пламенем. Жара было достаточно, поэтому юный алхимик, идя «сухим путем» кальцинации, приступил к черной стадии. Сандро уложил Первоматерь в платиновый сосуд и поставил его на короткую треногу.
– И в чем сложность? – уточнил друид.
– Я не собираюсь отказываться от своей затеи. Сиквойя, в противовес данному слову, поведет свои войска против Фомора.
– Как ты этого добьешься?
– Увидишь, – заверил Сандро и с недовольством глянул, как медленно расслаивается Черный Ворон. Времени было недостаточно, поэтому алхимик сознательно пошел на риск и коснулся огня колдовским сознанием, заставил пламя греть сильнее, активнее. Prima materia быстро обуглилась, окончательно расслоилась и начала двигаться в сосуде подобно тому, как ворон размахивает своими крыльями.
– Сандро, – наблюдая за работой своего ученика, обратился Трисмегист, – почему ты не хочешь использовать свой талант алхимика для того, чтобы найти киноварь и стать человеком?
– Как ты, Альберт? – с иронией спросил Сандро, добавляя к Черному Ворону кислоту и неотрывно наблюдая за реакцией, дожидаясь появления белого цвета, чтобы убедиться в том, что, вмешавшись в пережигание, не нарушил ток трансмутаций.
На свинце на краткий миг выступил белый налет, и алхимик облегченно вздохнул: риск дал положительный результат.
– Альберт, – вновь заговорил некромант, когда Белая стадия подошла к концу, а свинец в сосуде, окислившись, образовал Зеленого Льва, – ты не забыл, чем закончилась твоя попытка найти Философский камень? В Валлии появилась дыра, которую теперь называют Хельхеймом – миром мертвых. Это началось с одного друида. Вторым я быть не хочу.
– Ты жесток, – с долей обиды сказал Трисмегист.
– Во мне говорит мертвая сущность, Альберт, – и не подумал забирать слова обратно некромант. К этому времени Зеленый Лев покраснел, а винный спирт, выпарившись, уже растворил Красного Льва и в колбе остался лишь свинцовый сахар. Сандро, помня поэтапно все, что проделывал тремя годами ранее, переложил ацетат в обмазанную глиной реторту и стал его дистиллировать. Работа ненадолго смягчила алхимика и говорить он продолжил уже учтивее, хоть и едва отстраненно: – Я знаю, Альберт, тогда ты думал о благе, которое подаришь людям, а не о том, что низвергнешь мир в огонь войн и кровь смертей. Но я понял одну простую истину: мертвое знание не дарит жизнь, поэтому я не стану искать в алхимии для себя спасения.
