Оксана Панкеева - Путь, выбирающий нас
— Вам тоже не нравится, когда бьют по больному? Или вы привыкли не получать сдачи?
— Свернуть тебе башку, что ли? — задумчиво проронил Казак. — Чтоб не был таким наглым.
— Во-первых, вы не допрыгнете, — без тени страха усмехнулся юный принц. — Во-вторых, вам это ничего не даст. Даже морального удовлетворения. А в-третьих, вы этого не хотите.
— Ты вообще зачем сюда пришел? Издеваться? Зачитал свою бумажку — и уходи. А хотел что-то спросить — спрашивай и не зли меня. А то не отвечу.
— Хотел, — не стал отпираться судья. Уселся на нары напротив, как будто нацелился на долгий разговор, и, уже не скрывая любопытства, спросил. Совсем не то, чего от него ожидали. — Скажите, что чувствует человек, когда умирает?
— Сам бы попробовал! — съязвил Казак, не любивший долгих вступлений и виляний вокруг главного.
— Я бы попробовал, если бы у меня была возможность воскреснуть и обработать результаты, — серьезно сообщил умник. — Но, к сожалению, это невозможно. Потому я и спрашиваю у вас.
— Ну и напрасно. Я умираю не так, как все люди.
— Наш придворный маг говорил, что вы — вечный переселенец. Что вы движетесь по кругу и возвращаетесь в миры, где уже умирали, вопреки законам равновесия.
— Вопреки законам равновесия ничего не бывает. Если я возвращаюсь, значит, для равновесия так и надо. А ты что, хотел уточнить, не получится ли вместо казни такой же цирк, как на суде?
— Нет, я полагаю, казни не будет вообще, так как вы удерете.
— Это тебе тоже ваш придворный маг сказал?
— Нет. Просто это наиболее вероятный вариант. До сих пор вы не сбежали только затем, чтобы высказаться на суде.
— А вот назло тебе не сбегу.
— Назло мне? Да мне-то какая разница? Вас же будут вешать, не меня. Или вы еще и там высказаться хотите?
— Я хочу, чтобы ты пришел на казнь. И посмотрел мне в глаза, когда меня будут вешать. И тебе таки придется прийти, потому что это мое последнее желание.
— Хорошо, если хотите, — пожал плечами судья. — А зачем?
— А затем, чтобы ты не думал, что раз я бессмертный, то твоя совесть чиста.
— Она была бы чиста, даже если бы вы были обычным смертным.
— Ну, ты таки сволочь. По-твоему, я был не прав?
— Конечно. Убивать — противозаконно. Я охотно верю, что потерпевший был негодяем, но это не повод нарушать закон. Существует масса эффективных легальных способов борьбы с подобными людьми.
— Например, штраф, — съязвил Казак.
— Если человек безнравственен, то это, как правило, проявляется во всех сферах жизни. И если его хамство и презрение к низшим сословиям преступлением не является, то в чем-нибудь другом он обязательно должен быть замаран. Не может быть, чтобы негодяя не за что было прижать. Надо только подумать головой и действовать законными методами.
— Ты еще и зануда к тому же. Иди отсюда и не морочь мне голову. Или ты хотел еще что-то спросить? Так телись быстрей, не ходи вокруг да около. А то и слушать не стану.
— «Что-то еще» — это зачем к вам приходили предыдущие шесть посетителей? — чуть усмехаясь, уточнил судья.
— Да ты что, следил за мной, что ли?
— Делать мне больше нечего, самому следить. Доложили. За прошедшие три дня к вам приходили искать бессмертия три высокопоставленных чиновника нашего департамента, дядюшкина нынешняя фаворитка, один бестолковый стражник и, что противнее всего, якобы безутешный отец потерпевшего. Одного не могу понять: что они могли вам предложить взамен?
— Они не такие умные, как ты, и не знали, что я могу исчезнуть из этой камеры в любой момент. Разное предлагали. Дело замять, выпустить, побег устроить, денег еще предлагали. Много.
— Так, — сам себе заметил судья, — этих четверых надо уволить.
— А ты что предложишь? — хитро усмехнулся Казак. Ему действительно было интересно, что же додумается предложить этот действительно неглупый и сообразительный юноша.
Судья опять пожал плечами:
— Ничего. Разве я спрашивал вас о секрете бессмертия, которого на самом деле не существует?
— А ты откуда знаешь, что не существует? А вдруг существует?
— Не думаю. Возможно, вы не раскрываете его из-за того, что связаны обетом, но мне кажется более реальным другой вариант. Секрета нет вообще. Это врожденный дар, который нельзя передать другому человеку. Иначе вы хотя бы раз в жизни это сделали бы. Не за деньги, не по просьбе, а по своей воле. Для друга, для любимой женщины, для кого-то, кто вам дорог. Но этого не происходило ни разу. Значит, невозможно. Логично?
— Ты сам до этого додумался или тоже придворный маг сказал?
— Сам. Это же просто.
— Просто? До большинства людей это не доходит, даже если сказать им прямо! Они не верят и долго уговаривают всевозможными способами…
— Я часто замечал, — судья вздохнул, — многие люди не способны мыслить трезво и беспристрастно. Каким-то образом у них получается обманывать самих себя, если им чего-то очень хочется. Так, значит, моя гипотеза верна?
И ведь он не врал. Его действительно интересовала правильность гипотезы, а не секрет бессмертия. И он искренне считал, что секрета не существует.
— Это на него похоже, — улыбнулся Кантор. Улыбка получилась не совсем искренней, так как именно в этот момент он вспомнил, как сам приставал к бессмертному приятелю с глупым вопросом о несуществующем секрете, и вспоминать об этом было стыдно. — И что, тебя повесили?
— Разумеется, — беззаботно кивнул рассказчик, будто речь шла о чем-то обыденном.
— А Шеллар пришел?
— Пришел, конечно. В точности как я просил. Только не заметил я, чтобы в нем хоть вот такусенькая капелька совести зашевелилась. Зато потом, когда я вернулся, Истран меня отчитал, как маленького, что порчу ему воспитанников и калечу им психику.
— Ага, Шеллару, пожалуй, покалечишь психику, как же.
— А вот Истран считал, что слоняться по казням и заглядывать в глаза умирающим — первый шаг начинающего маньяка. Шеллар ведь и так был не совсем нормальный. Когда я узнал, что он королем стал, поначалу перепугался за его бедных подданных. Но оказалось — ничего, нормальный король. Не дурак, по крайней мере.
— А второй раз?
— Что — второй?
— Ты говорил, он тебя два раза судил?
— А, второй раз был еще веселее. Когда я вернулся, где-то через пару лун, меня встретили в городе опять все те же родственники потерпевшего. И, как это ни смешно, поблизости опять оказался тот самый законопослушный офицер стражи, и меня опять честно арестовали…
— И ты опять не сбежал.
— Да ты что! Да ни за какие коврижки! На этот раз должно было получиться еще смешнее, чем в прошлый. А для полного веселья я потребовал, чтобы меня опять судил тот же судья. Уж очень хотел посмотреть, как он будет ломать голову над беспрецедентным юридическим казусом.
