Денис Юрин - Доспехи из чешуи дракона
– Кто такие, чо надо? – довольно миролюбиво спросила голова, не знавшая, что, когда ешь, не следует открывать рот.
– Я Гвен Антувий из Кьорна, еду в замок в графу Лотару, – представился Шак и склонил голову в легком поклоне. – С кем имею честь?
– А мне отколь знать, с кем ты и почем что имеешь? – вдруг изрекла жующая голова и громко заржала, что послужило сигналом для дружного хохота солдат. – Не обижайся, мил человек, мы тут совсем одичали, – произнес командир примирительно, видя, как запылали гневом глаза Шака, довольно правдоподобно корчившего из себя отпрыска благородных кровей. – Мы голодаем, народ здешний почти весь передох, богомерзкая нежить почти каждую ночь является…Сам понимаешь, тут уж не до этикета, не до манер…
– Много их за ночь набегает? – спросил Шак, не надеясь получить ответ.
– Да кто ж его знает, – пожал плечами командир. – Штук пять-шесть за ночь бывает, слава Святому Панкусию, не больше…Вон мне по башке тварюга позавчера саданула, весь день бревном пролежал.
– Тяжко вам приходится, – Шак изобразил на лице выражение искреннего сожаления и сочувствия.
– Угу, – кивнула голова, наконец-то прожевав и проглотив последний кусок. – Тебе-то чего здесь надо? В замок едешь, вот и езжай!
– Воды бы, коней напоить, да и самим часок-другой вздремнуть бы не грех.
– А вот этого не выйдет, – довольно быстро для оглушенного замотал головой командир гарнизона. – Жрачки у нас нет, воды тоже в обрез. Гниль за частокол пробралась, так что крестьян в живых почти не осталось. У мя вообще приказ до утра продержаться, а там деревню палим и уходим.
– В замок, так, может, вместе и поедем, а пока ты нас внутрь пустишь? Ночь ведь скоро! – пытался ухватиться за соломинку Шак.
– Не-а, нельзя, приказ никого стороннего не пускать, – впервые за время всего разговора в речи офицера послышался легкий филанийский акцент. – К тому ж мы не в замок, а в Ольцовку отходим, там наши стоят во главе с преподобным отцом Патриуном из Миерна. Там оборону дальше держать и будем, хоть одно село от нечестивой заразы убережем. Езжай с Богом, повезет, еще засветло до Ольцовки доберешься! И главное, ты земляной жижи сторонись…оттуда они и лезут!
Произнеся напутственную речь и перекрестив путников по-индориански, командир спустился за частокол, а стрелки, хоть и остались на стенах, но потеряли к всадникам интерес.
– Ты что, действительно в Ольцовку собрался? – спросил Семиун уже на окраине, когда, следуя строжайшим инструкциям Шака о том, как должен себя вести в дороге оруженосец, осмелился поравняться с рыцарем.
– Именно, а куда же еще? Нам ведь колдун нужен, – хмыкнул Шак и в знак презрения к нечестивым созданиям, появляющимся, по рассказу очевидца, из грязевой жижи, отправил в самый центр одной из луж смачный плевок.
– Ты уверен, что он там появится?
– Да, – кивнул Шак и разгладил рукой непослушные пряди волос, к которым почти привык.
– А почему?
– Кажется мне так, а теперь заткнись, дай хоть в седле вздремнуть!
Путники поехали медленно, отдыхая в пути, поскольку полагались на интуицию, тихо нашептывающую, что засветло им все равно не успеть.
Глава 15 Борцы с мором
На столе, едва освещенном светом четырех почти догоревших свечей, лежала нарисованная от руки карта графства Лотар. Тарвелис был далеко на севере, возле самой границы с герцогством Диолвий и землями, принадлежащими свободному городу Миок. Внизу карты, то есть на юге, находился замок графа и три деревеньки, обозначенные символами укрепленных пунктов. На юго-востоке, в правом нижнем углу, чернели воды Удмиры. У составителя не оказалось под рукой цветных чернил, поэтому карта была нарисована в одном цвете. Над фортом «Авиота», расположенным на самом берегу, виднелся жирный знак вопроса. Он был поставлен совсем недавно, поэтому рука с гусиным пером двигалась над этой частью листа осторожно, чтобы случайно не смазать невысохшее обозначение и не испортить довольно точное творение, созданное за несколько бессонных ночей.
Конечно, любой придворный картограф только посмеялся бы над этим неумелым рисунком, нашел бы кучу огрехов как в неточности расположения объектов, так и в масштабе, соблюденном весьма относительно. Составитель и сам понимал, что его шедевр далек от совершенства, но иной карты у него не было, вот и приходилось мучиться самому, по памяти воссоздавая местность, по которой всего раз проехал около месяца назад. Леса, поля, деревни, трактиры и дороги, их последовательность память могла восстановить, а вот истинные размеры, увы, нет, поэтому одни контуры получились неимоверно большими, другие – чересчур малыми, но, к счастью, карта была начертана для себя, и автор не собирался выставлять ее на суд придирчивых ученых-экспертов из столичного университета.
На довольно большом пространстве нижней части карты виднелись жирные точки. Их было более пятидесяти, притом основная масса сконцентрировалась на маленьком участке местности, между тремя густо населенными пунктами: фортом «Авиота», деревней Задворье и замком графа Лотара, где проживало, по скромным подсчетам составителя, более тысячи человек. Деревни Велесье, Гажерье, Ольцовка, а именно они были обозначены как укрепленные пункты, находились внутри спонтанно возникшего из клякс треугольника. Плотность черных точек вверх по карте была значительно ниже, и вот что странно: точки, обозначавшие участок проклятой земли, выстраивались в извилистую линию, ведущую лесами, топями да горами, то есть труднодоступными для людей местами, к Тарвелису. При первом же взгляде на пожелтевший, измятый лист бумаги складывалось впечатление, что кто-то метил маршрут. Преподобный отец Патриун из Миерна, составивший карту собственными руками, хмурился над ней не первую ночь и точно знал, что это именно так.
Земельная гниль, черная жижа или проклятая земля, назвать это явление можно как угодно, была чем-то вроде ворот или мистических порталов, существование которых и Единая, и Индорианская Церкви отрицали. Она давала возможность тварям – исчадиям ада – появляться ночами на поверхности, а затем, когда всходило небесное светило или острый меч обычного воина отрубал омерзительную голову чудовища, растворяться, превращаться в жижу и утекать обратно, под землю. Преподобный отец был уверен, что каждую ночь его солдатам и слугам графа Лотара приходилось иметь дело с одними и теми же тварями. Святая вода, в которой стало к концу первой недели осады омываться оружие индорианского воинства, и освященные Единой Церковью мечи с доспехами рыцарей на службе у графа хоть как-то спасали положение, не все твари возвращались под землю, примерно треть убитых монстров не смогли разложиться и утечь обратно.
