Михаил Михеев - Серое проклятие
Примерно такие, совершенно несвойственные мне размышления занимали меня всю дорогу и подогревались откровенно враждебными взглядами людей, которые с определенного момента стали нормой. Мы ничего им не сделали, но в их глазах являлись представителями центра, который здесь теперь ненавидели, но пока что подчинялись ему, пусть и скрипя зубами. Ну а потом, вполне закономерно, взгляды сменились действиями.
Что процесс пошел, стало ясно, когда поперек дороги обнаружилось довольно внушительное препятствие. Что-то около тысячи человек — две сотни солдат и толпа вооруженных чем попало крестьян. Солдаты — самые обычные, скорее всего, из местных, служившие в армии этого королевства, да и крестьяне ничем не выдающиеся. А вот ряженый петух на великолепном коне, который, видимо, решил, что сброд за спиной делает его полководцем, выглядел колоритно.
Речугу, которую он толкал по всем правилам местного ораторского искусства, я перестал слушать минуты через две. Не люблю, когда занимаются ерундой, когда можно все сформулировать в двух словах: или вы идете с нами, или мы вас пришибем. К чему наводить лишние словеса, вспоминать тридцать поколений благородных предков и перечислять всех львов на гербе? Это ведь в тебя, а не в твоих предков полетят стрелы. Но нет, пыжится, чуть ли не в штаны кладет от усердия, а молотить языком не устает. Больной, наверное. На всю голову. Примерно так я ему и сказал.
А вот самомнения у него… Прямо как у женщины с черным поясом по кулинарии, способной убить одним блинчиком. Услышав мои слова, он визжал как резаный и, похоже, в самом деле верил, что сможет претворить в жизнь все те гадости, которые пообещал со мной сделать. Короче говоря, я его не дослушал, а просто звезданул молнией. Знатно полыхнуло, хорошо еще, я прицелился и ударил точно, коня не задел, а то было бы жалко такого красавца. Ну а седока, естественно, не жалко, поэтому у него вся верхняя часть туловища осыпалась невесомым серым пеплом.
Вот тут их всех и проняло. Правда, сообразив, что сейчас их будут бить, собравшиеся позади ныне покойного командира люди повели себя по-разному. Те, которые из профессионалов, моментально сбили строй, укрылись щитами и ощетинились копьями — похоже, у них это получилось на рефлексах, без участия мозгов. Все правильно — их этому учили не один год. А вот ополченцы сделали ноги с завидным энтузиазмом. Их-то небось собрали для массовки, пообещав разрешить грабить за то, что постоят в сторонке да понадувают щеки, а может, и вовсе пригнали силой — крестьян чаще всего довольно сложно сдвинуть со своей земли иными способами. Ну и результат оказался закономерен — как только мобилизованные поняли, что сейчас их всех будут убивать, они рванули прочь, да так, что эпитет «только пятки засверкали» был бы для них гимном храбрости.
Обернувшись к своим спутникам, я с интересом поинтересовался:
— Ну что, пленных брать будем?
Ответом мне стал дружный смех полусотни здоровых глоток. Ну правильно, чего еще ожидать? О подготовке этих гвардейцев ходили легенды, и когда противник имеет всего-то четырехкратное превосходство… В общем, сквозь строй этих увальней они прошли бы, не заметив, а с учетом магической поддержки — и подавно. А главное, что и наши противники это прекрасно понимали. Только вот устраивать резню с кишками, живописно раскиданными по полю, мне категорически не хотелось. Может, я, конечно, и слюнтяй, но класть людей просто из-за того, что их командование оказалось редкостными дятлами, было неприятно. Поэтому, сделав гвардейцам останавливающий жест, я неспешно подъехал к молчаливому пехотному каре и негромко, но очень твердо сказал:
— Значит, так, уроды. Я — Серый Лорд и обещаю, что если вы сейчас сложите оружие и уберетесь с дороги, то вам ничего не будет. Если же нет, то мы вас размажем в тонкий блин и поедем дальше. Ну!
Солдаты молча стояли и смотрели. Я тоже смотрел. Игра в гляделки продолжалась недолго — очевидно, умирать непонятно за что солдаты не жаждали. Сначала один бросил копье и щит, вышел из строя и зашагал прочь, потом второй, а затем это стало массовым. Я усмехнулся — что и требовалось доказать.
Позади меня раздался тихий шелест извлекаемых из ножен мечей. Не оборачиваясь, я резко бросил:
— Отставить.
— Но они же…
— Я сказал отставить — головы оторву! — Голос пришлось немного повысить, а то ишь, возомнили, что вправе принимать решения. — Я дал слово. Кто не согласен — будет иметь дело со мной.
Недовольное ворчание было мне ответом, но ослушаться никто не рискнул. Нет, к этим умникам стоило относиться с осторожностью. Не регулярная армия, а прямо какая-то мушкетерская вольница. Хочу — подчиняюсь дисциплине, не хочу — к вражескому шпиону в гости езжу или в свободное от службы время с предателями стабильно пьянствую. Похоже, что если с боевой подготовкой у них все нормально, то хороший замполит им бы не помешал. Чтоб, значит, объяснил: я заставил этих придурков бросить оружие, дабы у них не возникло соблазна в спину ударить, а не для того, чтобы их вырезали. Кто знает, может, когда проблема устаканится, они будут служить в одной армии с теми, кто сейчас за моей спиной. Люди — это ценный ресурс, и незачем его бездарно расходовать. Не хотите эксцессов в виде сепаратизма — ассимилируйте окраины, одной силой тут ничего не решить.
Подъехав к тем солдатам, которые были посмелее и не бросились наутек, а ожидали, когда мы проедем, чтобы подобрать брошенное оружие, я выбрал из них того, который, очевидно, был командиром. Во всяком случае, доспех был явно качественнее, да и яркий плюмаж на шлеме выделял его из общей толпы. Поманил его пальцем — он подошел, без особого желания, но и без ярко выраженного страха. Очень хорошо.
— Значит, так, передашь своим хозяевам: или они успокаиваются, или очень скоро, когда мы наведем порядок, их всех повесят вдоль дорог. И вас тоже. Все понял?
Он кивнул. Ну и ладушки. Вряд ли, конечно, его допустят пред светлые очи Самых Главных Начальников, но моя совесть, во всяком случае, будет чиста, все, что можно было сделать не напрягаясь, я сделал. А терять время и делать что-то еще — да на кой оно мне надо?
Дальнейший путь был на редкость спокойным, и, надо отметить, через неделю пути нас вовсе перестали задевать. С чем это было связано, я не знал — то ли слухи о том, что по дороге едет кто-то нереально крутой, обгоняли нашу веселую компанию, то ли мы просто миновали места, где махровым цветом распустился сепаратизм. Скорее уж второе — города сейчас встречались все реже, народ жил беднее, и у людей просто не было времени заниматься ерундой. Чтобы прокормиться, они работали как проклятые. Меньше стало полей, лугов и прочих окультуренных участков, а леса приобрели первозданную дикость и мрачность. Зато стали намного чаще попадаться замки, причем не декоративные дворянские поместья, как это было раньше, а настоящие крепости. С высокими стенами, глубокими рвами и минимумом архитектурных излишеств. Несколько раз мы останавливались ночевать в таких замках. Их хозяева были, как правило, народом суровым, без доспехов чувствовавшим себя неуютно. Однако, что характерно, хлебосольным — во всяком случае, голодными и под открытым небом спать мы ни разу не ложились. Хотя любой из этих дворян мог просто послать нас куда подальше, в твердой уверенности, что замок штурмовать мы не полезем — силы не те. Честно говоря, я начал жалеть, что не побывал в этих местах раньше — создавалось впечатление, что возможности и Светлого, и, возможно, Темного заметно меньше не только декларируемых, но и моих, довольно скептических, о них представлений. Это, в свою очередь, открывало широкий простор для комбинаций, но — когда я вернусь. Если вернусь, а пока надо было сделать дело.
