Марина Ефиминюк - Правила жестоких игр
– У вас руки обожжены. – Пробормотала мамаша.
– Да. – Лиза, сморщившись, посмотрела на красные ладони с некрасивыми белыми пузырями. – Болит.
– Разве Шурочка не говорила, что мы врачи? – Засуетилась мамаша, вскакивая и кидаясь к аптечке.
– Нет. – Актриса покосилась на меня, и в ее зеленых глазах промелькнул испуг.
«Ты хотела бояться, возмущаться и конфузиться? Поздравляю, ты выиграла приз – мои родители обеспечат тебе самые неловкие пятнадцать минут жизни!» – Вложила я в ответную ухмылку.
– А где вы познакомились? – Все-таки полюбопытствовала мамаша, доставая из коробки из-под обуви, призванной быть семейной аптечкой, стрептоцидовый порошок.
– Лиза сестра Филиппа. – Тут же объяснила я и, перехватив изумленный взгляд отца, поправилась: – Сводная.
Она шипела, как настоящая кошка, когда мамаша осторожно посыпала ранки лекарством и накладывала бинты. Лиза разглядывала перевязанные руки, а в ее глазах стояли слезы от жалости самой к себе. Широко зевнув, я сдалась:
– У меня глаза слипаются.
– Да, я бы тоже подремала. – Подхватила актриса, желая поскорее убраться с кухни.
Она долго изучала мою маленькую комнатку, присматривалась к портрету Эйнштейна на стене. Здесь творился настоящий бардак – постель была смята, одна подушка валялась на полу. На рабочем столе рядом с монитором в беспорядке лежали тетради и учебники по философии, стояли чашки с засохшими пакетиками заварки на дне.
– Филипп чистюля, чтобы ты знала. – Хмыкнула она и, чтобы присесть на стул, переложила на кровать кучу грязной одежды.
– Он сам здесь последний раз наводил порядок. – Призналась я.
В тот же момент в гудящей голове затрезвонил телефон, громко и пронзительно, что заломило виски. Торопясь прекратить настойчивое дребезжание, я стала поспешно искать телефон, чудом спрятавшийся в пододеяльнике.
– Эй, привет! – Выдохнула я в трубку, уверенная, что узнаю голос Филиппа.
– Как вы чувствуете друг друга. – Покачала головой Лиза, пока ее брат расспрашивал меня о демоне. Пришлось напрячь память и выудить оттуда все неприятные воспоминания прошедшей ночи, после которой сильно тряслись руки, и каждый шорох заставлял вздрагивать и оглядываться. Стоило мне отключиться, глядя на актрису, читавшую тетрадь с лекцией, где на одной из страниц сохранился давний разговор с Заккери, как вокруг потемнело.
Это видение походило на явь, оно словно слилось с настоящим, заставляя окунуться в ужас и страх.
… Резкий звонок в дверь. Щелкнувший замок. Мама, смотревшая в кровавые демонические глаза-угли демона. Ее губы отчего-то сложились в приветливую улыбку…
– Саша? – Донесся до меня голос Елизаветы, а потом тишину квартиры рассек звонок. Я подскочила, от щек отхлынули краски.
– Что случилось? – Недоумевала девушка. – Ты белее мела.
Кажется, у меня даже волосы на затылке зашевелились, а звуки стали до невыносимости громкими. Шаги матери, щелкнувший замок, и скрип входной двери заставили слететь с кровати и броситься в коридор, дрожа от страха. Я ударилась плечом об открытую дверь в ванную, где зеркало отразило мое перекошенное ужасом лицо с тысячью веснушками и расширенными глазами.
– Привет, Паша. – Пропела мама, посторонившись, чтобы дать ему войти.
От облегчения я едва удержалась на ногах, схватившись за стену. За мной из комнаты выплыла Лиза, с интересом разглядывая гостя.
Он топтался в подъезде, словно перед ним стояла прозрачная стена.
– Входи! – Дружелюбно предложила мамаша, приглашая его.
– Нет!!! – Заорала я, вытянув руку, словно пыталась остановить ее от непростительной ошибки. После моего вопля в квартире воцарилась тишина, и даже отец выглянул из комнаты, оставив на кровати разбросанные бумаги.
И Пашка вошел. Невысокий, взъерошенный, в темном пальто похожий на воробья, он остановился у двери, неловко пихнув на середину комнаты мои неряшливо брошенные грязные кеды, и, будто в первый раз, оглядывал маленькую прихожую с лампочкой вместо люстры, давно разбитой папой при ремонте квартиры. Потом его шарящий взгляд остановился на мамаше, изумленно изогнувшей брови и улыбавшейся несколько тусклее.
– Здрасте. – Произнес он хрипло, словно болел ангиной, и за моей спиной подобралась Лиза, готовая к атаке.
– Паша? – Я едва заставила себя шевелить губами.
– Да, привет! – Неожиданно он будто бы оттаял. – Проходил мимо, решил заглянуть.
– Почему ты не на работе? – Не верила я, настороженно следя за его мнущейся фигурой. Парень явно ощущал неловкость, не ожидая найти в нашей квартире так много народу.
– Я? – Пробормотал он, оглядывая все семейство, и поправил упавшую на глаза челку. Легкая почти невидимая тень, проследовавшая за его рукой, заставила меня отшатнуться. Я испуганно покосилась на Лизу, и та только кивнула. Парня нужно было срочно вытаскивать из квартиры, пока он не напал на все семейство одним махом. Я схватилась за медальон, горячий, почти обжигающий, и загадала остаться в живых.
– Я позвоню Филиппу. – Громко заявила актриса, и в тот же момент моего друга не стало.
Вместо него уже стояла серая тень со звериной мордой, в глазах парня на мгновение блеснули красные угли, лицо скривилось в оскале.
– Что это?! – Взвизгнула мамаша, а он уже шарахнул ее о шкаф, что внутри посыпалась обувь и сорвалась с вешалок одежда. Пашка перехватил ее горло, ткнув пальцем с прозрачным когтем в сторону Лизы:
– Не торопись, ведьма.
– Да, ты что, парень?! – Взвыл отец, подобно медведю. Он, будто рыжий гризли в тренировочных штанах и футболке, бросился в сторону демона, но, не достигнув парня, свалился ему под ноги, как подкошенный, закатив глаза.
Лапа-рука отпустила маму, и та без сознания съехала на пол, замерев в неестественной позе. Парень механически, словно ему мешало собственное тело, склонил голову и посмотрел на поверженную жертву. Потом он молниеносно развернулся в нашу сторону, и легкая тень на мгновение запоздала, возвращаясь. Глаза Паши все еще оставались глазами обычного человека, но движение напоминали сломанного, отработавшего свое робота. Он сделал к нам шаг.
– Не удобно тебе, урод, в человеческом теле? – Прошипела Лиза, пятясь и таща меня, замершую от ужаса, за шкирку. Подчиняясь, я сделала маленький шажок и наступила ей на ногу. В голове снова разрывался телефонный звонок, через секунду он огласил замершую квартиру. К нему присоединился второй, а домашний аппарат истерично дополнил какофонию.
Демон медленно шел на нас, мы отходили. А потом темные мутные зрачки превратились в горящие угли, и с визгом мы залетели в комнату, прикрыв за собой дверь. От резкого удара снаружи она содрогнулась. Я бросилась к мобильному, где на экране отражалось встревоженное лицо Филиппа, и завизжала истошно, нажав вызов:
