Анна Гринь - Забудь мое имя!
Это была моя квартира и на кровати лежала я, а над моим телом печально вздыхала Ира, прикладывая к щекам ладони. Пришлось напрячься, но я услышала ее слова.
— Как же так вышло?
Я и сама все время пыталась найти ответ на этот вопрос. Как же произошло все это? Память хранила немного. Лицо отца, усталое и странное, но это точно был он. Мой вопрос, на который Леонис ответил: «Какая‑то глупость с этими переходами!»
А потом вспышка света — и провал.
«Ты вспомнишь, когда проснешься!» — уверил внутренний голос.
Хорошо бы. Меня нервирует, что я не помню, как все было.
Появился Бес. Если бы я могла чувствовать, то меня бы охватил восторг. На демона было странно смотреть вот так, со стороны, но интересно.
Чтобы лучше слышать, о чем Бестелион говорит с Ирой, я спустилась ниже, зависнув у демона возле уха, и замерла, узнавая последние новости и кое‑что о себе.
***
Ира вздрогнула от неожиданности, увидев посреди комнаты, взявшегося прямо из воздуха, высоченного парня, странно одетого и заросшего по глаза трехдневной щетиной, но как‑то неправильно и не реально красивого. Такими обычно показывают героев в фильмах. Финальные кадры. Пепелище. Герой стоит в центре воронки, чуть грязный и помятый, в ошметках фрака, но показано все так, что хочется проникнуться и, так сказать, припасть к этой воняющей потом и адреналином… боевой единице.
Парень, конечно, не притащил с собой кучу грязи и ведерко крови врагов, но Ира не удержалась, чтобы тихо ойкнуть. Но уже через мгновение девушка пришла в себя, стряхивая ступор и понимая, кто перед ней стоит.
— Что с ней? — тихо спросил Бес, присаживаясь на край кровати рядом с неподвижно лежащей Леной. На первый взгляд могло показаться, что девушка спит. Но только на первый.
— Я оставила ее только на полчаса, а когда вернулась — она летала по квартире уже такая. Я ее к кровати привязала, пока эта невесомость не закончилась, — сообщила Ира. — И так четыре дня!
Бестелион хмуро глянул на заламывающую руки девушку и вгляделся в лицо Лены. Она была такая спокойная, умиротворенная и… прежняя. Волосам вернулся их первоначальный цвет, так понравившийся демону в Праздник Зимней Ночи. Бес не знал, но почему‑то был уверен, что цвет глаз так же перестал пугать окружающих своей неестественной яркостью. Изменения завершились. Тьма привнесла свое, но оставила многое прежним.
Разглядывая девушку, демон мог теперь без труда сказать, на что Лена будет способна в магии ситров. И это удивляло его. Но еще Бес видел силу, очнувшуюся окончательно несколько дней назад. Эта сила не изменяла Лену так сильно, как это было с тьмой, но магия эллов пронизывала теперь все тело девушки. Когда‑то тьма расчертила кожу Елены своими узорами, теперь свет эллов неспешно и уверенно вплетался в эти стебли и бутоны, соединяя, вытравляя и замещая, делая другой, окончательно превращая ее в неизвестное миру существо, в какой‑то степени соединившее извечно враждующие народы.
Бестелион улыбнулся и погладил девушку по прохладной щеке, чувствуя цитрусовый аромат. Этот запах, такой обычный и неизменный на протяжении всего их знакомства, успокоил демона, вернув его на миг в ту ночь, когда он первый раз увидел Лену. Смешная растрепанная девчонка в странной одежде…
Улыбнувшись еще раз, Бес прислушался к стенающей рядом брюнетке. Девушка плакала, утирая глаза какой‑то бежевой тряпкой, и охрипшим голосом говорила что‑то про Ленину мать.
— … ужасно так. Врачи ничего не могли сделать, остановка сердца! А ведь Света уже чувствовала себя лучше! В день, когда… когда Лена появилась… Мне звонили, Света очнулась, была слаба и не совсем в себе, говорить не могла… Но очнулась. А потом!.. Как я скажу Лене? Она же придет в себя? — умоляюще спросила Ира. — Ведь, правда?
— Да, — кивнул демон. — Ей довелось что‑то пережить, что привело к такому состоянию. Это крепкий сон и только.
— Лена должна жить, но не представляю, что будет, если она узнает… — Ира тихо всхлипнула. — И Тим пропал. Мне даже говорить об этом тяжело.
По какой‑то причине девушка не воспринимала Беса как постороннего, чужого. Возможно, после того, что случилось с Леной, Ира уже просто не рассматривала что‑то как странное и невозможное.
— Я никому не говорила, что Лена вернулась, — вздохнула брюнетка. — Как тут скажешь? Как это все объяснять? Даже Игорь не понял бы.
— Кто такой Игорь? — уточнил Бес, немного напрягшись.
— Он ухаживал за Леной до ее исчезновения, — ответила Ира и тут же прикусила губу, понимая, что и кому сказала.
«Ой, дура! — мысленно взвыла девушка. — Выкручивайся, давай!»
— Не представляю, как Лена переживет смерть матери… Еще один человек ее бросил. Лена не говорит об этом, но она один сплошной комплекс. Комплекс ненужного, брошенного ребенка! Сначала она оказалась не нужна собственному отцу, который даже не захотел ее знать. Потом мать предпочла ей свободную и веселую жизнь женщины, не обремененной детьми и обязанностями. Даже с дедушкой и бабушкой Лена никогда не была слишком близка. У них находились занятия… и работа… Моя мама все время смеялась, что у нее не одна дочь, а две! Мы всегда Ленку с собой брали всюду. Летом на море ездили вместе. Но я знала… видела это. Она из‑за всего переживает. Не показывает, крепится, строит из себя взрослую и сильную. И не доверяет никому, потому что никто не научил ее верить… доверять и любить безоговорочно! И ей нужна эта любовь и поддержка. Мы пытались Лене дать то, чего она достойна… Но как? Если она иногда как стена! Считает себя не красивой, не нужной… Она ведь золото! Понимаешь? Странная, необычная, но очень хорошая.
— Я должен ее забрать, — сказал Бес, так ничего и не ответив на монолог Иры.
— Навсегда? — спросила девушка.
— Нет, она хотела вернуться, потом…
— Знаешь, …
— Бес, — подсказал демон.
— Бес, иногда уверенность в правильности принимаемого решения обманчива, — вздохнула Ира и присела рядом с Леной на кровать. — Она не согласится со мной, но я думаю, иногда за нас должен решать кто‑то другой, чтобы было лучше нам самим. И так будет, даже если сразу считать иначе. Ты позаботишься о ней?
— Я сделаю все, чтобы ей было лучше, — ответил демон, подхватывая безвольное тело Лены на руки.
— Хорошо, — улыбнулась Ира.
***
Я просыпалась медленно, позволяя себе насладиться тихим треском согревающего пламени где‑то очень близко. Правую щеку приятно пощипывало от жара. Я подтянула под себя ногу, зарываясь лицом в пахнущую травами подушку, со стоном принимая покалывание в онемевшей руке, и обиженно простонала. После всего случившегося казалось, что я буду долго и тяжело вспоминать прошедшие дни, но каждому дано ошибаться. А мне это свойственно!
