Макс Фрай - Жалобная книга
Варя очень хочет сейчас попросить: «Пожалуйста, оставьте эту девочку в покое. Она славная, пусть живет, пусть наслаждается – если уж меня совесть замучила, то и вы не лезьте». Но промолчит, конечно. Сама понимает: она в наших делах – совсем желторотый новичок, никто ее слушать не станет. Варе от этого грустно, но, слава богу, не настолько, чтобы одеться и уйти, хлопнув дверью. Только это и важно сейчас для меня – по большому счету. А по малому – что ж, по малому мне будет чрезвычайно интересно выслушать Юркин отчет. Словно бы в наказание за способность оставаться равнодушным к чужим делам природа сотворила меня любопытной обезьяной.
Звонит телефон; работник страховой компании обещает быть возле Юркиного авто через десять минут. Тот бурно радуется: «Смотри-ка, и часу не прошло!» – одевается, записывает на клочке бумаги мой телефонный номер.
– Я позвоню, – говорит. – Надеюсь, завтра же. Ну, в крайнем случае послезавтра. За вами, в конце концов, право первой информационной ночи, по справедливости. А если я не позвоню… – кладет на стол визитку. – Здесь все мои координаты. Домашний телефон, рабочий, мобильник – впрочем, его-то я, вероятно, посеял, придется новый пожинать… Еще е-mail, который вам, впрочем, на фиг не нужен. И вот мой домашний адрес, – пишет мелко, но разборчиво на белой картонке. – Макс, если я все-таки не позвоню до послезавтрашнего вечера, пожалуйста, постарайся меня найти. Мало ли что… Обещаешь?
– Ладно, – говорю. – Если не позвонишь – что ж, постараюсь.
– На самом деле, – лучезарно улыбается Юрка, – я уверен, что все будет хорошо. Или даже вовсе прекрасно. Это так, на всякий случай… Спасибо за обещание, за кофе, за новости. А вам, Варя, особенное спасибо. Надо же, как вы влипли – во всех смыслах, не только в экзорцистке вашей дело, ну да сами небось разберетесь… И не серчайте на меня. Я на самом деле хороший. Просто…
– Просто Принц Хаоса, – насмешливо подсказывает она.
Он явно польщен. Я сам пижон изрядный, но Юрке в этом смысле в подметки не гожусь. Впрочем, я ему в подметки по всем параметрам не слишком подхожу. Он по природе своей, от рождения Культурный Герой, а я, в лучшем случае, лирический.
– И ведь действительно хороший, – вздыхает Варя, когда за Юркой закрывается дверь. – Выпендривается, но хороший. И ты хороший – настолько, что я тебя почти ненавижу за это… И все остальные, кого я вчера в кафе видела, все славные, один другого лучше… Да и я, собственно, вполне ничего, правда?
– «Ничего» – это слабо сказано, – соглашаюсь почти машинально.
– А занимаемся мы все, по правде говоря, дрянным делом, – неожиданно заключает Варя. – Совсем, совсем дрянным. Я сначала не понимала: пока несколько действительно прекрасных судеб не испробуешь, не поймешь, но вы-то все опытные… Как вам-то не тошно? Нельзя так жестоко наказывать человека за минуту слабости. Подумаешь – ноет. С кем не бывает? Я вон тоже иногда ною, ну и что с того?
Ну вот, здрасьте, опять двадцать пять…
– Я уже говорил тебе, если мы что-то и отнимаем, этого никто не замечает. Люди не умеют ценить интенсивность переживаний. Отнимай не отнимай – все одно это сокровище останется пылиться в дальнем углу – не сундука даже, выгребной ямы.
– Да, – вздыхает Варя. – Наверное, так. Но вот знаешь, я бы ни за что не променяла даже этот свой текущий мандраж на возможность просто думать: «Что-то у нас не так».
– А разве у нас что-то не так? – спрашиваю осторожно.
– У нас все не так, – сурово говорит она. – Но если ты не обнимешь меня немедленно, я и правда тебя возненавижу. Нельзя же вот так из живого человека жилы тянуть.
Она права. А уж из двух живых людей жилы тянуть – и вовсе зверство.
Стоянка XXI
Знак: Стрелец
Градусы: 17°08′35'' Стрельца – 0° Козерога
Названия европейские: Альбельда, Абеда, Альбердах
Названия арабские: аль-Балда – «Тупица»
Восходящие звезды: дельта, дзета, ню, омикрон, пи и фи Стрельца
Магические действия: заговоры для разрушения любовной связи
Все не так, все не так, да. Кажется, хорошо, очень хорошо, но – не так.
Знамо дело: «не так» всегда и выходит, если ждешь чего-то, ждешь, и ждешь, и ждешь. Сперва нетерпеливо, стуча копытом, раздувая ноздри, но потом привыкаешь ждать, входишь во вкус даже, осознаешь вдруг, что ожидание – не приятней, конечно, нет, но, безусловно, безопасней, чем вынос парадного блюдечка с траурной голубой каймой: получите, распишитесь! И вот, когда в организме уже накопилась критическая масса смирения и стоицизма, когда ждать бы еще и ждать, тянуть бы всласть резиновую эту лямку, вдруг – хлоп! – дождалась. Здрасьте пожалуйста.
В таких случаях все и получается не так. Потому что, по-хорошему, желания наши должны бы сбываться сразу же, незамедлительно, или вовсе никогда. Жестоко вышло бы, но честно, а не вот эта пресная экзистенциальная размазня, когда между первым импульсом, дикарским, младенческим воплем сознания: «Хочу, мое!» – и великодушным жестом небес: «Ладно, получай» – прóпасть не прóпасть, но уж точно вязкое, тоскливое болото. Погибнуть не погибнешь, а вот изгваздаешься наверняка, и на смену давешнему страстному желанию придет смертельная усталость, и, того гляди, робкое признание сорвется с губ: «Мне бы сейчас помыться, обогреться, полежать тихонько в углу, в покое, отдохнуть, а больше и не надо ничего».
Небесная канцелярия от таких выкрутасов обычно ярится, и ребят, в общем, можно понять. Но и нас, счастливчиков, вымоливших, выклянчивших, высидевших по карцерам вожделенный дар судьбы, тоже понять можно. Потому что нельзя, нельзя вот так из живых людей жилы тянуть, пытать безвинно, заливая в горло расплавленное, свинцовое, тяжкое время ожидания.
– Нельзя же вот так из живого человека жилы тянуть, – говорю вслух зачем-то.
Погубитель мой глядит исподлобья, вполне сочувственно, немного виновато. Он тоже понимает: нельзя, но вот продолжает почему-то стоять неподвижно, накручивать на запястье самую последнюю мою жилку, тоненькую, голубую, пульсирующую. Пока не вытянет ее всю, не успокоится, знаю. Сама такая была.
И, лишь убедившись, что ни единой невытянутой жилы не осталось в моем размякшем от тоски и восторга теле, привлекает меня к себе, тяжкую ладонь кладет на затылок, губы касаются губ, который уж раз за вечер, а все – как впервые. У него губы теплые, мягкие, а у меня – обветренные, шершавые. А ведь надо бы наоборот – при текущем-то гендерном раскладе… Надо бы, да, все вообще надо бы наоборот. Чтобы это он хотел меня сейчас больше, чем сделать следующий вдох. А я чтобы глядела с нежностью и печалью, ласково, но чуть свысока: если хочешь, бери меня, конечно. Такая малость, не жалко ни капельки, не убудет от меня, мне – нечаянная радость, а тебе – облегчение, бедняга…
![Юлия Архарова - Без права на любовь [litres]](/uploads/posts/books/102089/102089.jpg)
