Властелин Безмолвного Королевства - Кук Глен Чарльз

– Даже Бога?

Фебруарен замолк, но всего на мгновение.

– Вероятно. Если он воплотится в физическую форму.

Хект содрогнулся. Действительно – Убийца Богов.

– Нравится тебе это или нет, но что чалдарянский бог, что праманский бог – всего лишь домовой-переросток.

– Не понял.

– Домовой, Пайпер. Слушай меня внимательно: маленькое Орудие. Крупинка песка отличается от горы лишь размерами. Домовой – это бог, который еще не успел вырасти.

– Но Бог один, и нет бога, кроме единого Бога.

– Может, ты и правда настолько слеп. Будет у тебя свободная минутка – подумай! А потом подумай еще немного.

Хект начал было повторять догматы своей веры – той самой веры, на которой зиждилась вся его жизнь с самого раннего детства в школе неутомимых отроков.

– Прекрати, Пайпер. Ты уже слишком взрослый для подобных глупостей.

Хект понял, что в некотором роде так оно и есть. Но догмы щитом прикрывали разум от доводов рассудка. Верой можно защититься от самых очевидных доказательств.

– Трудно.

– Всем трудно, мальчик мой. Три десятка лет тебя кормили недомолвками и ложью старшие, которым ты доверял. Сами они с детства впитывали эту ерунду, а потому чувствуют острую потребность потчевать ею же тех, кто идет следом. Но потом начинаешь видеть, подмечаешь разные детали, которые их вера никак не может объяснить. Возникают подозрения. Но ты – часть такой цивилизации, которая просто не сможет жить и процветать, если все вокруг перестанут верить в явную чепуху.

– Ваша светлость, – не выдержал Хект, – что это вы такое несете?

– Говорю, что все это чепуха, мальчик мой: епископальные чалдарянские откровения, праманская вера, любая другая религия. Правда состоит в том, что существуют Орудия Ночи. Огромные, как наш Бог, крошечные, как мелкий дух воды. И все они на самом деле не добрые и не злые. Злыми их считают истовые приверженцы других религий. Верующие придают Орудиям форму, созидают реальность своей верой. Измени разум верующего – и ты изменишь Бога. Именно так поступили первые прамане. Да и первые чалдаряне. Еще до Аарона и основателей церкви дэвы поняли, что больше не смогут почитать жестокого бога дейншокинов.

– Вы утверждаете, что то, во что я верю, бессмысленно? Что Господь станет таким, каким я захочу? Что любая вера, даже и еретическая, правдива?

– Не очень-то это все обнадеживает, но зато больше похоже на правду, чем все то, что готовы признать мои епископальные сотоварищи.

– Мне нужна какая-то опора, – честно признался Хект.

– Как и большинству из нас. Это важно для духовного благополучия. Людям необходимо почувствовать себя кирпичиком, частью огромной стены, тогда им кажется, что в их жизни есть какой-то смысл.

– Я доволен тем, что имею.

– Хорошо. Только не позволяй своим заблуждениям ослепить себя, когда Ночь вцепится в тебя когтями. Помни: ни твой бог, ни мой не явил себя у стен Аль-Хазена. Иные боги были там.

«Но кто же, если не Бог, вдохновил меня в ту ночь в лесу Эсфири зарядить фальконет серебром?» – подумал Убийца Богов.

Кловен Фебруарен снова улыбнулся краешком губ, словно прочитав Хектовы мысли.

– Я не завлекаю тебя в сети ворога, Пайпер, но пытаюсь раздуть крохотную искорку здравого смысла, которая тлеет где-то в глубине твоего разума. Тебе нужно внимательно присматриваться к тому, что не является тем, чем кажется.

– Да уж, – ехидно отозвался Хект.

– Возьмем, к примеру, твой амулет. Полезная штучка? Несколько раз жизнь тебе спас, в этом нет сомнений. Но теперь он превратился в досадное препятствие на пути могущественного врага. И этот самый враг наверняка каждодневно клянет себя за то, что подарил тебе эту безделицу. В том виде, в каком подарил.

– Что вы имеете в виду, мой господин?

– Не волнуйся, ни у кого больше не хватит умения его обнаружить. Хотя Бронт Донето и Муно, конечно же, подозревают, что ты не такой простак, каким кажешься.

Хект молча поджал губы. Не станет он ничего говорить.

– Думаю, эр-Рашаль что-то такое узнал уже после того, как подарил тебе талисман и отправил в Фиральдию. Может, все дело в мумиях, а может, виноваты события в лесу Эсфири. Как бы то ни было, внезапно тебя понадобилось убить. Но из-за амулета он не мог действовать напрямую. Наемники потерпели неудачу в Ранче… – Старик теперь словно разговаривал сам с собой. – Затем Сонса. Но тут уж эр-Рашаль не виноват. Грейда предупредили, что на борту того корабля может находиться особый человек, но он не из-за этого пустился в путь. Снова неудача – в Оунвидийской теснине. После этого серьезно просчитались Старкден и аль-Сейхан, сначала здесь, а потом в Аль-Хазене. Тебя не смогли убить ни одержимые, ни даже сам Серый Странник. И потом – неудача за неудачей. Будто бы тебя охраняет Орудие Ночи.

– Спасибо.

– С теми бочками с огненным порошком неудачу едва не потерпел я сам. Смогу ли я защищать тебя вечно? Вернемся к амулету. Знаю, как он тебе помог, но пора с ним проститься. Именно он и наводит их на след.

Хект послушно кивал. Усталость начала брать свое.

– Я его заменю чем-нибудь получше, – предложил старик. – Как только смогу. Он причиняет много боли?

У Хекта уже не осталось сил ничего отрицать.

– Да, если поблизости оказывается какое-нибудь могущественное создание.

– Я это исправлю. Эр-Рашаль и вполовину не так искусен, как думает. Присядь-ка и дай мне поглядеть на твою руку, – заявил Фебруарен, уселся сам, скрестив ноги, прямо на пол, взял Хекта за руку и легонько провел пальцами по его запястью. – А этот безумец хитрее, чем я полагал. Трудно его ощутить, даже если заешь, что он тут.

– Ой!

– Ловкач. Меня тоже ужалило. У нас загвоздка: как только мы снимем амулет, он узнает, что случилось. А еще узнает, где мы его сняли. Значит, появилась прекрасная стратегическая возможность поменять талисман на новый в подходящем месте и в подходящее время и тем самым его напугать.

– Ваша светлость, мне сейчас не до стратегии. Мне хочется убить кого-нибудь, чтобы мой враг наконец-то понял: нельзя трогать моих близких.

– Понимаю твой гнев. Твою ярость. Сколькие из родных пали жертвами на моей памяти? Но таким врагам не втолкуешь. Даже если запустишь камнем прямо ему в лицо, он не оставит тебя в покое.

– Я жажду крови.

– Если потребуется. Но есть и еще кое-что – кольцо.

– Какое кольцо?

– То самое кольцо, которое по ошибке вручил тебе принципат Бруглиони. Кольцо забвения. Где оно?

Ого! А ведь он про него уже забыл. Как быстро.

– Отдал принципату Делари, и тот обещал его изучить. А что?

– Сейчас это не важно, но когда-нибудь оно пригодится. Если это то самое кольцо.

– Гринлинг?

– Что-что?

– Предательская и коварная побрякушка из северных мифов. Мое кольцо чем-то напоминает Гринлинг.

– Нет, это не Гринлинг. Но вполне вероятно, что существует и он. Надеюсь, покоится сейчас где-нибудь подо льдом. Такие вещи можно изготовить лишь с попустительства Орудий Ночи, но потом они обретают собственную жизнь. К счастью, Гринлинг и вдобавок всевозможные магические мечи, молоты, арканы, копья и еще много чего оказались запечатаны в той самой сомкнувшейся реальности, куда заточил северных богов мятежник-одержимый, а иначе нам бы пришлось разбираться и с ними, ведь рано или поздно они точно соблазнили бы чью-нибудь развращенную душонку.

Хект гневно уставился на волшебника.

– Помни, все они существуют. Нет бога, кроме единого Бога. И кроме десятков тысяч других таких же злобных созданий, – ехидно отозвался тот.

– Ваша светлость!

– Поживи-ка в этой юдоли парочку веков или десяток лет позанимайся с Моделью – сразу посмотришь на мир другими глазами. Если у тебя к тому времени останется хоть какая-то потребность в вере, то, пожалуй, сгодится лишь дуалистическая ересь мейсалян и им подобных.

– О мейсальской ереси, ваша светлость, мне ничего не известно. Но уверен, уже совсем скоро придется поближе познакомиться с еретиками.