Сара Дж. Маас - Право на месть
Зачем? Саэм мертв, а ей отсюда не выбраться.
Когда звенящая тишина снова обступила со всех сторон, Селена даже обрадовалась.
Стражники не отличались молчаливостью. Коротая время, они говорили меж собой о кулачных боях, о женщинах и о продвижении адарланской армии по чужим землям. Но больше всего они говорили о ней, Селене Сардотин.
Иногда обрывки их болтовни достигали ее слуха и на какое-то время завладевали ее вниманием. Потом тишина вытесняла все слова, и Селена опять погружалась в забытье.
— То-то наш капитан разозлится, когда узнает, что опоздал к суду.
— Нужен ему этот суд! Они сейчас с принцем разгуливают по Сорианскому побережью. Думаю, девок им хватает.
Послышался смех.
— Говорят, капитан спешит в Рафтхол, — сказал еще один караульный.
— Тогда ему надо бы на крыльях лететь. Суд назначен на завтра. Капитан даже к казни не поспеет.
— А ты думаешь, она и впрямь Селена Сардотин?
— У меня дочка такого же возраста.
— Она или не она — нам лучше держать язык за зубами. Король грозился заживо сжечь всякого, кто проболтается.
— И все равно не верится, что это она. Знаешь, скольких поубивала Селена Сардотин? Я слышал, у судьи целый свиток со списком ее жертв. Поди, полчаса зачитывать будет.
— А по-моему, девка умом повредилась. Видел, как она глядит? Вроде и на тебя, а получается — сквозь тебя.
— Бьюсь об заклад, властям понадобилось свалить на кого-то вину за смерть Жайна. Схватили на улице первую попавшуюся девчонку и объявили ее Селеной Сардотин.
Караульные снова зашлись смехом.
— Нашему королю нет до этого дела. Если она на суде станет отмалчиваться, то тогда точно умом повредилась.
— А я все же сомневаюсь, что это настоящая Селена Сардотин.
— Я слыхал, суд будет закрытым и казнят ее тайно. Король не хочет, чтобы видели, какая она на самом деле.
— Стало быть, король будет наслаждаться зрелищем казни в одиночку?
— Интересно, ее повесят? Или отрубят голову?
ГЛАВА 12
Время от времени вспышки реальности вытаскивали Селену из дремы, и она замечала стены своей камеры, охапку гнилого сена, холодные камни, к которым прижималась щекой, воду, хлеб и сыр.
На этот раз гвардейцев было не трое, а пятеро. Двое держали ее под прицелом арбалетов, у троих в руках сверкали мечи. Должно быть, она пробыла здесь уже два дня.
Войдя, надзиратель поставил на пол ведро чуть теплой воды, бросил ветхую тряпку и велел Селене помыться перед судом. Мыла ей не полагалось: ни простого, ни тем более лавандового. Селена послушно вымылась, не обращая внимания на мужские взгляды. Она не пыталась сопротивляться, когда ей поменяли кандалы на те, в которых можно идти. Потом ее вывели в темный коридор, где слышались далекие крики и стоны.
На лестнице Селена впервые за эти дни увидела солнце. Оно светило сквозь зарешеченные окошки. Селена опустила глаза к ступенькам. Ей не хотелось смотреть на солнце.
С одной лестницы ее перевели на другую. Селена долго поднималась вверх, пока не попала в зал с мраморными стенами и паркетным полом, натертым до слепящего блеска. Ее усадили на жесткий стул. У нее по-прежнему болела голова и ныли раны, нанесенные караульными Фаррана.
Людей в этом большом зале было совсем немного. Селену разместили посередине, на достаточном расстоянии от массивного стола. За ним сидели двенадцать человек и с любопытством разглядывали ее. Ей было все равно, кто они такие и какие роли исполняют. Наверное, судьи. Но на нее смотрели не только люди за столом, а все, кто находился в зале, включая и многочисленных караульных.
Селена уже знала свой приговор: смерть. А в петле или на плахе — так ли уж это важно? Сражаться за жизнь ей совсем не хотелось.
Она и сама понимала, что заслуживает смерти. Причин для этого было более чем достаточно. Она не имела права отпускать Саэма одного. За одно это ее уже нужно казнить. А сколько зла принесла она людям с того проклятого дня, когда ее дернуло бороться за справедливость?
В дальнем конце зала бесшумно открылась незаметная дверь. Люди за столом вскочили на ноги.
По паркету застучали тяжелые сапоги. Караульные вытянулись по стойке «смирно»…
Это был король Адарлана.
Селена чувствовала, что не должна на него смотреть. Пусть делает с ней что хочет, но если только она заглянет в его глаза, все ее хлипкое самообладание разлетится в щепки. Лучше тупо стоять, упираясь взглядом в пол, чем неметь и сжиматься перед этим палачом, принесшим Эрилее горе и разрушения. Лучше молча сойти в могилу, чем молить о пощаде.
Королю услужливо подставили стул. Судьи терпеливо ждали, когда его величество соизволит усесться, и лишь потом сели сами.
Стало тихо.
Паркет блестел так, что в нем отражалась железная люстра, висевшая над головой Селены.
Послышался негромкий смешок. Селена чувствовала облако тьмы, окутавшее громадную фигуру короля.
— До этой минуты я не верил слухам, — произнес король. — Теперь вижу, что караульные не соврали насчет твоего возраста.
Селене отчаянно захотелось заткнуть себе уши, чтобы не слышать его голоса.
— Сколько тебе лет?
Она молчала. Саэма нет в живых. Молчание теперь — ее единственное оружие.
— Никак знакомство с Рюком Фарраном лишило тебя языка? — засмеялся король. — Или ты хочешь поразить нас своим упрямством?
Перед мысленным взором Селены мелькнула кошачья улыбка Фаррана. Он улыбался, сидя перед нею на корточках и зная, что она надежно одурманена глориеллой.
— Ну что ж, дело твое, — сказал король.
Судьи зашелестели листами пергамента. Других звуков в зале не было.
— Признаёшь ли ты, что являешься Селеной Сардотин? — спросил король. — Учти, девка: твое молчание будет расценено как утвердительный ответ.
Селена не проронила ни звука.
— В таком случае слушай, в чем тебя обвиняют. Советник Ренсель, начинай.
Поднялся сидевший слева невысокий худощавый старик. В руках у него действительно был свиток.
— Селена Сардотин, ты обвиняешься в смерти нижеследующих людей…
Началось долгое и нудное перечисление имен тех, кого она лишила жизни. Жестокая история девчонки, которой больше не существовало. Аробинн всегда старался, чтобы мир узнавал о каждом новом ее «подвиге». У него были свои тайные каналы, действовавшие безотказно. Буквально на следующий же день Рафтхол узнавал об очередной жертве неуловимой и неумолимой Селены Сардотин.
А ведь это минуты ее триумфа — триумфа Адарланского ассасина. Она могла бы во всеуслышание заявить, кто она. Только зачем ей посмертная слава?
— Решишься ли ты отрицать все или часть зачитанных обвинений?
Селена по-прежнему смотрела в пол.
— Вот что, упрямица. — Голос советника зазвучал громче. — Твое молчание означает, что никаких возражений против зачитанных обвинений у тебя нет. Это тебе понятно?
Селена не удостоила советника Ренселя даже легким кивком. Все и так ясно, и ей незачем участвовать в их спектакле.
— Тогда я вынесу тебе приговор, — прорычал король.
За столом зашептались. Снова послышался шелест пергамента и покашливания. Ближайшие к Селене караульные по-прежнему целились в нее из арбалетов, словно она могла вскочить и в кандалах броситься на них.
Снова послышались тяжелые шаги. Теперь они приближались к ней.
— Посмотри на меня, — потребовал король.
Селена упорно смотрела на свои сапоги.
— Посмотри на меня!
Чего ей бояться? Даже король Адарлана не сможет казнить ее дважды. Он смог превратить в развалины ее родину, но дважды казнить Селену Сардотин не в его власти.
— Я сказал, смотреть на меня! — загремело над самым ее ухом.
И тогда Селена подняла голову и взглянула на короля.
Ее лицо мигом побледнело. Черные глаза короля показались ей ненасытными пастями, способными поглотить мир. У него было грубое, морщинистое лицо. На поясе висел меч, имя которого знали все. Облачение короля состояло из мундира и мехового плаща. Он был без короны.
Селене захотелось выбраться из зала. Бежать, бежать куда угодно. Подальше от него.
Бежать. Это был голос ее тела, противящегося смерти. Ее душе давно было все равно.
— Есть ли у тебя последняя просьба? Если есть, выскажи ее прежде, чем я объявлю приговор.
Аробинн научил ее множеству способов защиты. У Немого Учителя она переняла еще несколько. Но против черных королевских глаз, прожигающих насквозь, любая защита оказывалась бессильной. Селена и сейчас помнила удушающий запах дыма. Девять лет назад пожары полыхали по всему Террасену. Но еще тошнотворнее был запах заживо горящих тел. Адарланская армия зверствовала до тех пор, пока не подавила все очаги сопротивления и не стерла последние следы запрещенной королем магии.
